В моей голове запрыгали мысли. Все, кроме одной, быстро выскочили. Осталась мысль о том, что Олин отец, не разобравшись, оторвет мою голову, а не голову Клёцки. А то и две сразу. И я, чтобы не молчать, сказал: «Не плачь, Оля. У меня есть друг Петька Шнурков, он наш русский Шерлок Холмс, то есть сыщик первого класса, не хуже английского. Он найдет вора, а я помогу. Твой велосипед я приметил по звонку и сразу узнаю».
Ходил к Петьке Шнуркову. Объяснил другу, как собираюсь получить раму. Петька план одобрил. Но и свой предложил: вместе с отцом Оли пойти к Клёцке и забрать раму. Петька почти согласился, что его план, хотя и быстро исполним, может рухнуть, если Клёцка хранит раму не у себя, а неизвестно где.
День прошел без событий. С нетерпением и волнением жду Клёцку.
Пришел Клёцка. Спросил о выручке за установку сингапурских деталей. «Дела плохи, господин Клёц, – сказал я. – Заказов нет, работы нет. Не сплю ночами, все думаю, как вести дело дальше. Не начать ли вместе с ремонтом отечественных велосипедов вести сборку целиком сингапурских и торговать ими?»
Клёцка насторожился. Я предполагал, что в этом месте могу спугнуть его, и тогда он благоразумно умотает от меня. Поэтому придумал заранее, чем продолжить разговор. Я сказал, что сингапурские детали были в употреблении, на их чистку уйдет время, бензин, керосин, паста, краски. Стоимость собранной машины будет ниже, и пусть он, господин Клёц, имеет это в виду. А то, что детали несколько изношенные, никого не смутит. Покупают же старые японские автомобили… «Мне бы, господин Клёц, – закончил я, – получить раму. Остальное все есть. Соберу, заново покрашу и продам. Это будет проба нашего совместного дела».
Клёцка задумался, потребовал в залог диск и кассету с записью группы «Препинаки». Дома у нас этого нет. Предложил новую каску мотострелка и новый шлем танкиста. Клёцка без разговоров взял коробку с ними и ушел.
Вернутся ли когда-нибудь каска и шлем к нам с Петькой? Что сказал бы генерал, узнав, в какие руки я отдал головные уборы славной российской армии!
Клёцка принес раму, завернутую в старую занавеску. Я показал упаковку белой эмали, которая разбрызгивается, подобно средству против насекомых. «Велосипеды нашей фирмы будут белоснежные», – сказал я и почувствовал, что перекраска окончательно успокоила Клёцку. Он пошел, пообещав заказать в Сингапуре подержанные детали еще на пяток велосипедов.
Собрал Олин велосипед – лучше нового. Вот вопрос: как отдать, не рассказывая всей истории?
Петька Шнурков предложил позвать Олю с подругами, сказать, что он русский Шерлок Холмс, свое дело знает круто. Доказательство тому – найденный велосипед. Как нашел? Секрет фирмы. Кто вор? В интересах дальнейшего расследования говорить преждевременно.
Как договорились, так и сделали. Оля держала велосипед, смотрела на него и все переспрашивала: «Вовик, скажите правду. Это ведь новый велосипед? Вы, верно, хорошо зарабатываете, вот и купили мне новый». – «Оля, – сказал я, тоже обращаясь к ней на „вы“, – я вытащу шайбочку из звонка, которую когда-то поставил. Теперь позвоните, услышите хриплый звон». Оля позвонила. После этого я вернул шайбочку на место. Подружки по очереди звонили и хвалили звук.
«Мальчики! – сказала Оля. – Я познакомлю вас с моим папой. Он прокатит вас далеко-далеко. В его грузовике есть спальное место. Вам будет удобно ехать».
Подруги, чтобы тоже сделать нам приятное, назвали свои имена: Инна, Ира, Нинель, Татьяна.
За приятным разговором никто не заметил, как подошел Клёцка. Он узнал и велосипед, и его владелицу, все понял и начал пятиться. Пятился, пятился, поднял камень. Мы с Петькой тоже подняли по камню. Оля, Инна, Ира, Нинель и Татьяна начали дико визжать. Такого визга я никогда не слышал. Они визжали с удовольствием – кто отрывисто, кто протяжно, при этом корчили рожи, подпрыгивали, крутили руками.
Клёцка уронил камень к своим ногам и, часто оглядываясь, ушел.
Оказалось, девочки всегда так орут, если пристает хулиган. Хулиганские нервы не выдерживают этого. Мы с Петькой Шнурковым не хулиганы, но тоже испугались.
Утром прибежал Петька Шнурков, сказал, что надо бежать на базар. Клёцка понес туда коробку с каской и шлемом. Будет, ясное дело, продавать. Петька молодец! Велел девчонкам следить за домом Клёцки и доложить, если тот выйдет с коробкой из-под макарон. «Догоним, – сказал Петька на бегу, – и отнимем. Вдвоем с одним справимся».
Догнать не удалось. Из-за ларька мы увидели Клёцку. С каской и шлемом он стоял у ящика с помидорами, которыми торговали двое кавказцев.
«Каска и шлем новенькие, – хвалил свой товар Клёцка, – продаю каждую вещь за сто штук».
«Зачем нам каска, зачем нам шлем? – говорил усатый мужчина. – Ты думаешь, на Кавказе все бандиты? Такие, как ты сам? На Кавказе люди работают. Ты, дорогой, знаешь, сколько надо работать, чтобы помидор стал красный? Копать, сажать, поливать, сорняки вырывать. Знаешь, как сорняк
вырывать? – Тут усатый схватил Клёцку за ухо. – Гни спину, дорогой. Сорняк любит, чтобы над ним спину гнули».
Клёцка послушно нагнулся. А кавказец громко закричал: «Милиция! Скорее сюда. Говорит, миномет может продать!»
Прибежали милиционеры с автоматами и дубинками. Надели Клёцке наручники и повели. Каску и шлем положили в коробку, понесли с собой.
«Ведите, ведите, дорогие! – кричал торговец помидорами. – Опасный преступник! Не упустите. Дадут орден за личное мужество».
Вчера не успел записать все впечатления воскресного дня. Продолжу запись теперь. Когда Клёцка предложил кавказцам каску и шлем, мы с Петькой Шнурковым поняли, как дороги нам подарки генерала. Я чуть не заплакал.
Второй раз слезы готовы были политься из моих глаз, когда каску и шлем милиционеры понесли в отделение. Невероятным усилием воли я сдержался. Не предполагал, что у меня такая крепкая воля. У Петьки Шнуркова тоже крепкая воля, он тоже не заплакал.
Кавказцы покупателям помидоров рассказывали, как русский бандит хотел продать им военное снаряжение, а они, мирные люди, помогли ОМОНу схватить опасного преступника. «Бандит обезврежен, – говорили торговцы, – город может спать спокойно. По этому случаю участникам Отечественной войны на каждый купленный килограмм помидоров добавляем по одной штуке бесплатно».
По дороге домой размышлял о происшествии и о том, что будет дальше. Клёцка скажет, у кого взял каску и шлем.
Милиция нагрянет ко мне. Не забыл ли генерал, что сам приказал выдать мне шлем и каску?
Забыл или не забыл, шум дома все равно будет. Мама скажет, что я ее в могилу вгоняю. Папа скажет: зачем оболтусу велосипед купили?
Но Клёцка может и не сказать, что каску и шлем взял у меня. Побоится обо мне говорить. Он понял: Вовик Башмаков и Петька Шнурков люди с совестью, вора жалеть не станут. Расскажут, как велосипеды у детей крадет… Что-нибудь насчет каски и шлема Клёцка придумает. Будет, к примеру, твердить, что нашел. В конце концов его отпустят. По радио слышал: тюрьмы переполнены, в камерах даже стоять тесно, а Клёцка толстый. В милиции
люди умные, они сообразят, что вместо одного толстого выгоднее посадить двух тощих. И конечно, милиция шлем и каску оставит себе. В шлеме будут гонять на мотоцикле, а в каске брать террористов.
В таких размышлениях в ночь с воскресенья на понедельник и лег спать.
Теперь понедельник. Из милиции не приходили и в милицию не вызывали. Уж лучше бы пришли или вызвали. А то все думаю, что и как будет.
Снял с калитки дурацкое объявление Клёцки о сингапурских деталях.
Бабушка позвала есть пенки с варенья. Пошел к ней на кухню, хотя настроение – не до пенок. «Чего сидишь, как бедный родственник? – спросила бабушка. – Пенки любишь, а еле притронулся. Или зуб болит?» Пришлось пенки съесть. Если бы согласился, что зуб болит, стали бы гнать к зубному врачу.
Для успокоения нервов размышлял о бедных родственниках. Бедный родственник скромный. Пенки с варенья любит, а только слизнул с чайной ложечки и уверяет, что наелся. Богатый и пенки все поел, и еще варенье потребовал. Варенье не остыло, а он уж столовой ложкой черпает.
Бедный родственник сидит в уголке. Богатый у серёдки стола сидит. Локти на стол поставил. Вот-вот ноги задерет на стол. Видел в американском фильме. Американец в одной руке держит рюмку, в другой – сигарету, а ноги в ботинках на столе. Курит. Виски пьет. Как закусывает, не показали. Было бы интересно посмотреть. Если сидишь в кресле, а ноги на столе, то до тарелки с едой разве дотянешься?
Возможно, у американцев специальные вилки. Ручка удлиняется и укорачивается, как штатив фотоаппарата. Раздвинул ручку, наколол курицу, сдвинул ручку – и в рот. А может быть, ручки у тех вилок подобны складному метру?
Американцы не знают поговорки «Посади свинью за стол, она и ноги на стол». Не послать ли в американский конгресс эту поговорку?
Богатые нахальные, и богатым не понравится сравнение со свиньей.
Целый день ждал милицию. Не пришли.
Опять ждал. Опять не пришли. Советовался с Петькой Шнурковым – снять ли вывеску о ремонте велосипедов? Кто пойдет ко мне после случая с Клёцкой? Петька сказал, что теперь-то как раз и пойдут, теперь у меня реклама, репутация честного мастера.
Я за то, чтобы снять, – не то настроение. Но если сниму, мама пристанет с расспросами – почему снял? Скажет, я лентяй, не хочу честным трудом зарабатывать тысячи.
Размышлял: как быть? Придумал такое, что лучше не придумаешь. Приписал на вывеске: «Мастерская временно закрыта. Мастер в отпуске».