— Нет, ну, знаете ли! — Кроппинс начала злиться.
Кроппинс умеет за себя постоять, невольно про себя одобрил «неплохую девчонку» Майк Эммотт. Если этот громила произнесет еще хоть одно словечко, она взорвется. Сразу видно, дитя Ист Индия Дока!
Майк Эммотт, зажав между пальцами обеих рук горлышки пустых бутылок, уже пятился к выходу, когда грубый голос его остановил:
— Погоди-ка, парень! Кто тебе это дал?
Майк Эммотт поставил бутылки на пол. Нечего понапрасну перенапрягаться, у него и так достаточно утомительная работа.
— Один тип, которого я встретил на полпути сюда, — неохотно признался молочник. — Он торопился на поезд и боялся опоздать, не то сам бы явился.
— Угу, — сказал Баггси Вейс. — Что за тип?
Извлеченное из конверта письмо подрагивало в его толстых пальцах, словно траурное извещение.
— Ну… вроде вас и меня, — сказал Майк Эммотт.
— Ты и я — не одно и то же.
«И хорошо!» — подумал Майк.
— Я хотел сказать, обычный человек…
— Высокий?
— Не слишком.
— Коротышка?
— Средний.
— Толстый?
— Ммм…
— Тощий?
— Что-то среднее.
Баггси Вейс, машинально схватив со стола мускатный орех, раздавил его между пальцами.
— В чем он был? В подштанниках?
— Ну, прямо! В пальто. Как вы… как все люди.
— Шарфа не было?
— Был, вязаный.
— Какого цвета?
— Нейтрального.
— Опиши мне его шляпу. Поля широкие, узкие?
— Что-то вроде тирольской, с опущенными полями.
— Этот тип был в очках?
— Да, в солнечных.
— В сол-неч-ных?
— Ну, в темных!
— Где ты его встретил? В одной, в двух милях отсюда?
— Вон там, милях в полутора.
— И он тебе дал?
— На… на кружку пива.
Баггси Вейс так и не поднял глаз от письма, которое перечитывал уже в третий раз. И только раздавил еще один орех, точно так же, как первый, сжав его между пальцами.
— Right oh! — безразличным тоном сказал он. — Вали отсюда. И чтобы я тебя здесь больше не видел, не то заставлю проглотить твою конягу!
— Вот тут вам пришлось бы потрудиться! — сказал Майк Эммотт. — Эта скотина — ирландец!
Через две минуты Баггси Вейс ураганом влетел в комнату Люка Адама.
Люк еще лежал в постели и курил первую утреннюю сигарету, а Иви Шварц, в черных нейлоновых трусиках и лифчике, натягивала чулки перед зеркальным шкафом.
— Люк, прочти-ка вот это! — сказал Баггси Вейс. — Только что принес молочник. А ему дал кто-то неизвестно кто.
Письмо, не больше десяти строчек, было написано на линованной бумаге красными чернилами, и автор явно не старался изменить почерк.
«Фрогги Лазарь продал вас перед тем, как сыграть в ящик. Скотланд-Ярд знает, кто вы и где прячетесь.
Оставайтесь на месте. Полицейские ничего вам не сделают до тех пор, пока девочка будет у вас и пока вы будете хорошо с ней обращаться. Они рассчитывают на человека со стороны, который уберет вас поодиночке.
Папаша решил раскошелиться. Держитесь.
Я беру на себя получение ваших денег. Делим пополам.
Когда надо будет, дам о себе знать.
— Damn't! — выругалась Иви. У нее лопнула подвязка.
VIВыметайтесь!
Метлой поработали быстро и решительно.
И часа не прошло с тех пор, как Майк Эммотт принес письмо от неизвестного, а Джой Адонис уже заявился в кухню с кофейником в руке и выплеснул его содержимое в раковину со словами:
— Мерзость, прямо с души воротит! Сварите другой.
У Кроппинс и миссис Банистер просто дыхание перехватило.
— У вас, наверное, не оттого с души воротит, — лукаво предположила опомнившаяся первой Кроппинс. — Учитывая то, как вы вчера надрались, вам, должно быть, уже не отличить кофе от касторки…
— Возможно, — согласился Джой Адонис, — но служанку от грязнухи я пока что еще отличаю.
— Эй, Смит! Это вы мне говорите? — с угрозой в голосе переспросила Кроппинс.
— Или, может, ко мне обращаетесь? — подхватила миссис Банистер.
— Я имею в виду вас обеих, — уточнил Джой Адонис. — Меня от вас тошнит одинаково — что от одной, что от другой.
Пятью минутами позже профессор Шварц, в свою очередь, толкнул кухонную дверь, перед тем вежливо постучавшись. Он медленно вышагивал, непрестанно принюхиваясь к чашке из фарфора Челси.
— Прошу вас принять мои извинения, — любезно произнес он. — Должно быть, в самом начале произошла ошибка. Я выразил желание выпить цейлонского чаю, а не чаю из Тринкомали.
— Что-о-о?! — взревела миссис Банистер.
— Тринкомальский чай, хотя этот порт с населением примерно в десять тысяч душ и расположен неподалеку от Цейлона, отдает иссопом, или hyssopus, — с готовностью объяснил профессор, выливая в раковину содержимое чашки, принесенной в качестве вещественного доказательства. Покончив с этим, он нечаянно выронил чашку и блюдце. — Grosser Gott, мне очень жаль! И пожалуйста, я хотел бы цейлонский чай, а не бурду.
Оскорбленная миссис Банистер схватилась за скалку, но оказалась недостаточно проворной. Профессор уже величественно поднимался по лестнице.
Только приятная внешность, а главное — то обстоятельство, что он явился с пустыми руками и ничего не пытался вылить в раковину, спасли Питера Панто от побоев. Если бы не это, он получил бы свое, не успев и рта раскрыть.
— Ну? — злобно спросила миссис Банистер, поскольку Питер Панто, застыв посреди кухни, принялся исподлобья ее разглядывать.
Питер Панто узкой кистью пригладил волосы и потрогал уши, заодно убрав со лба единственную складку. С детства привыкши к свежему хлебу, ангельским голоском объяснил Питер Панто, черствого он не переносит. И мизинчик ему подсказывает, что где-то тут спрятан сегодняшний хлеб…
Кроппинс била копытом, словно молодая кобылка на старте.
— А вот это? — спросила она, обхватив голову Питера Панто и присосавшись к его губам. — Это ты потерпишь?
Хуже этого она ничего не могла придумать. Смертельно побелев, Питер Панто отпихнул ее так, что она плюхнулась задом в ведро с углем.
В полдень Кроппинс и миссис Банистер, которых к тому времени Чарли Росс успел обозвать глухими тетерями, а Баггси Вейс — бесноватыми, торжественно сдали передники. «Передники сомнительной чистоты», — констатировал Чарли Росс.
В половине первого, поддерживая друг друга, они безвозвратно скрылись в окутавшем Грин Хиллз тумане…
Миссис Пламкетт, потрясенная до глубины души, глядела им вслед из окна столовой.
Где и когда она теперь найдет вторую Кроппинс и вторую миссис Банистер? Уж точно не в Селькирке! Селькиркские девушки идут на фабрики. Платят там больше, а работать приходится меньше. Эти фабрики размножаются быстрее кроликов, и вот-вот из-за них придется похоронить надежду на пристойный образ жизни.
Аделия потихоньку утирала слезы, когда мистер Вейс дружески похлопал ее по спине:
— Не переживайте. Белая Дама! Я кое-что смыслю в готовке. Во Фриско, пока не занялся делами, я торговал жареной картошкой с кошачьими шкварками. Доверьте мне ваши сковородки, и, клянусь, вы будете есть, как никогда раньше не ели!
— Может, и не ела, — вздохнула Аделия.
VIIМинус один
Люк Адама в десятый раз перечитывал анонимное письмо, доставленное Майком Эммоттом:
«Фрогги Лазарь продал вас перед тем, как сыграть в ящик. Скотланд-Ярд знает, кто вы и где прячетесь.
Оставайтесь на месте. Полицейские ничего вам не сделают до тех лор, пока девочка будет у вас и пока вы будете хорошо с ней обращаться. Они рассчитывают на человека со стороны, который уберет вас поодиночке.
Папаша решил раскошелиться. Держитесь.
Я беру на себя получение ваших денег. Делим пополам.
Когда надо будет, дам о себе знать.
В жизни Люку так не хотелось опрокинуть стаканчик виски.
Другие тоже не прочь были глотнуть чего-нибудь покрепче.
Никто ничего не говорил. Словно все уже было сказано.
Фрогги Лазарь нас заложил, и с этим уже ничего не поделаешь. Теперь, наверное, уже повсюду натыканы полицейские, они перекрыли даже самые узкие тропинки, они наводнили улицы, они хватают все, что шевелится. Те еще жмурки!
Чарли Росс не сдержался:
— Говорил я вам, надо было остановиться и прикончить эту сволочь! Да нет, вы ничего не слушали и гнали, как ненормальные…
Баггси Вейс, неизвестно почему, принял это на свой счет:
— Мы выкинули гада на дорогу при скорости сто десять километров в час, всадив в него шесть пуль. У него и одного шанса на тысячу не было выкарабкаться.
— Да пусть даже у него был один шанс на миллион, не надо было ему его оставлять! Датч Шульц мне всегда говорил…
— Заткнись ты со своим Датчем Шульцем! — грубо перебил его Люк Адама. — Если бы твой Датч Шульц был хотя бы вполовину такой умный, каким ты его считаешь, его не взяли бы в сортире «Пивного Дворца» в Ньюарке.
— А что, человек уже не имеет права пойти в туалет?
Питер Панто покачивал изящно обутой ножкой.
— И тем более, когда боится наложить в штаны, — поддакнул он своим голоском евнуха.
Чарли Росс прямо-таки преклонялся перед Датчем Шульцем. Он потянулся к левой подмышке.
— Как-как? А ну, повтори!
Питер Панто покачал головой.
— Не стоит, Тото, ты ни одной запятой не упустил… И положи грабли обратно на коленки, а то я сейчас тебя прихлопну, как бабочку.
За минуту до того все шестеро сидели с таким видом, будто собрались у гроба. Теперь казалось, что они вот-вот друг друга съедят.
— Это еще не все, — с неумолимой логикой заключил Баггси Вейс. — Теперь, когда мы знаем то, что знаем, что нам делать? Будем дальше высиживать яйцо и ждать, пока полицейские возьмут нас штурмом? Умрем на баррикадах? Без единой капли виски?..
— Ваше мнение, профессор? — спросил Люк Адама.
Профессор Шварц, всем своим видом выражая сомнение, засопел носом. Он говорил мало, и к его словам, как правило, прислушивались.