На четвёртый день к вечеру медведи остановились в небольшом распадке с довольно отвесными склонами. Небольшая речонка на его дне не производила впечатления большой стервы, однако то, что она тут намыла, говорило само за себя. Весело тут весной — оценила Наруга, выбравшись из Нара и оглядывая место привала. Нечто подобное испытывает каждая приличная женщина, когда её несёт по кочкам: бурлит, кипит, рвёт и мечет, снося горы и обрушивая небеса…
— О чём задумалась? — прогудело ей в макушку.
Наруга вздрогнула. Хорошо же её накрыло, если она не почуяла его приближения. Опасный симптом. И крайне неуместный на этой планете.
— Тебя уже трижды сожрали, — подтвердил диагноз Гет, обнимая её за плечи. — И дважды порвали Нара.
— Тут неправдоподобно спокойно, — пожаловалась подкатившая к ним Ракна. — Это подло. Ощущение безопасности так и лезет в глаза. Хочется снять штаны и загорать.
— Сними и загорай, — без малейшего намёка на шутку предложил Гет. — Но, это пустая трата времени. После первой же трансформации ты станешь такой, какой была до… того дня. И если тогда у тебя не было загара, значит и теперь не появится.
— Поняла, черномазая? — съехидничала Бинка, картинно подбоченясь.
Её загар будет с ней до самой смерти — сомнительный бонус, но приятно. Девчонки немного погрызлись: лениво, с пятое на десятое. А потом полезли в ледяную воду, раз уж замёрзнуть им не судьба. Поплавать у них не получилось, но побултыхаться и побрызгаться удалось от души. Гет пошёл с мужиками обустраивать ночлег. А Наруга сидела на берегу, любовалась подругами и ждала неприятностей. Те не слишком задержались, притащив с собой двух гигантских рогатых змей.
К своей чести Наруга почуяла их, а не опознала пришествие напасти по реакции мужиков. Даже сквозь её размышления этот комариный зуд пробился к сознанию. Она машинально насторожилась и быстро огляделась. Дубли смылись на охоту — а куда деваться — но и с оборотнями она чувствовала себя вполне уверенно. Те оказались рядом в два счёта. Гет вскинул Наругу на руки и перемахнул речонку вслед за братьями, которые уже вытаскивали на противоположный берег опешивших девчонок. Даже Бинка не устроила концерт, когда Гуго выхватил её из воды и бегом вынес на руках, вертя башкой. А там донёс до склона, раскачал и, крикнув: цепляйся, подкинул вверх. Будь Бинка приличной девушкой, так и рухнула бы обратно на землю, визжа и тупо пучась на обидчика. Но рефлекс битой жизнью воровки заставил её мигом сосредоточиться на команде. И едва руки коснулись ствола дерева, торчавшего на крохотном пятачке неровной площадки, они сомкнулись намертво.
Ракна взобралась на такой же куцый козырёк метрах в пяти от неё. И по окрику Ойбера полезла выше, цепляясь за что придётся. Она обогнала Бинку на целый корпус — Наруга следила за подругами, карабкаясь вверх. И невольно оценила, что доставшийся Ракне участок был удачней в смысле восхождения. Вряд ли случайность. Скорей всего, Ойбер всё мгновенно рассчитал: Ракна самая ловкая и цепкая, потому и доберётся первой, а после поможет подругам. О самих мужиках она в этот момент не думала — так уж вышло. А вот когда девчонки уже вдвоём втянули её наверх, распласталась на пузе и оглядела лощину в поисках жениха.
Мужики, сломя голову, неслись вверх по течению — туда ускакали на охоту дубли. А те чуют, где есть преграда, а где вполне может пройти медведь. Одна змея скользила за ними, целиком заполонив покатый бережок, и даже цепляя кромку воды. А вот вторая внезапно притормозила и задрала рогатую голову. Наруга встретилась с ней взглядом и шепотом скомандовала:
— Бегите!
— А ты…, - попыталась, было, вякнуть Бинка.
Но умница Ракна дала ей пинка, цапнула за руку и потащила прочь, вверх по пологому склону холма. Утыканное колючками тело змеи медленно возносилось вверх, покачиваясь из стороны в сторону и неумолимо распухая. И так же медленно поднималась с земли Наруга. Даже если дубли уже где-то на подходе, придётся, как и прежде, рассчитывать лишь на себя — хладнокровно цедила она сквозь зубы свистящим шёпотом и готовилась. Прожив на Азимаре более пятнадцати лет, она примерно представляла, что такое змея.
Тело само сорвалось в ледяную бездну развоплощения, когда перед ней проплыли три громадных спиральных рога — остального она уже не увидела. Зато теперь смотрела на двух убегающих мышек: лиловых, со смешными огненными передними лапками. И таким же лицом у той, что на секунду обернулась. Сейчас она зацепится на обрыве… толкнётся хвостом… Сознание змеи… было медлительным… тягучим… и убогим… как… как… — Наруга чувствовала, что увязает в этой патоке — как… как… Как её камера смертников — вытолкнула она себя наверх вспыхнувшим воспоминанием. Совсем немного, но принцип противодействия этой пакости Наруга уловила. Хотя её башка уже легла всё на ту же площадку. И тело подалось вперёд, цепляясь за землю шипами. Наруга уцепилась за самое омерзительное воспоминание: бубновая! Торчащий вперед угол ромба! Огромные вращающиеся глаза на гранях! Серпы клыков!
Змея занервничала. Инстинктивно подалась назад, и башка поехала по земле, сдёрнутая с опоры дрогнувшим телом. Наруга тут же представила трёх бубновых, подбирающихся к собственному хвосту. Напряжённо ловящий равновесие хвост содрогнулся. По телу пошла волна, и Наруга рухнула вниз, увлекая камни, вывороченные из края обрыва шипами. Сильного удара она не ощутила — тело спружинило. Но частично съехало в ледяную воду и тотчас постаралось избавить себя от мерзкого, лишающего силы ощущения. Избавление приходило лишь ценой обратной трансформации — Наруга потянулась вдоль склона по берегу, старательно отжимая тело от воды, от холода. Добыча. Она хотела есть… очень хотела… добыча… наверху…
Вот же сука! Опять затягивает. Бубновая! Бубновая наверху! Так и застрянешь в этой твари! Уже и думаешь о себе подходяще: она рухнула, она шлёпнулась в воду. Бубновая сзади — понукнула Наруга змею. Еда впереди. Первая змея там. Там, впереди, где еда! А бубновые наверху, сзади, уже почти вцепились в задницу… Змея хлестнула хвостом и двинулась вперёд, набирая скорость. Куда — об этом Наруга не думала. Гнала змею вперёд по распадку, подальше от девчонок. Тот начал, было, сужаться, но вдруг распахнулся, вынося разогнавшуюся гадину на простор.
А вот и мальчики — с облегчением заметила она несколько лиловых пятен с характерными признаками горящих глазниц и пылающих раззявленных пастей. Пастей трёх мандаринов, что бросили терзать неподвижное тело первой змеи и теперь неслись к ней. Фробер — ожгло Наругу воспоминание. Если змею порвут, она не успеет… Страх вытолкнул её в ледяной промежуток, и без пересадки на поверхность планеты. Лучи заходящего солнца на мгновенье ослепили глаза, которые тотчас адаптировались. Хвост метнувшей в сторону змеи так наподдал по ней, что Наруга отлетела в сторону, пробороздив каменистую землю всем телом. Наверняка ей переломало половину рёбер, так что лучше замереть и подождать, когда планета отремонтирует своё детище.
Перед ней одновременно затормозили Нар, Дубль-Гет и сам Гет, выскочивший на полном ходу. Он шикнул на зверьё, чтобы те от переизбытка чувств не затоптали его самку. Рухнул на колени, склонился и не прикоснулся к ней даже пальцем, спокойно поинтересовавшись:
— Ты как?
— А на что это похоже? — задала встречный вопрос героиня дня, отплёвываясь землей.
— На то, что тебя нельзя оставить одну, — вздохнул Гет. — Не могла спокойно подождать?
— Заистерила, — честно призналась она. — Решила, что вы не успеете.
— А нельзя было подождать, когда мы точно не успеем, и тогда уже залезать в змею? — чуть издевательски уточнил Гуго, присаживаясь рядом на корточки. — Где девчонки?
— На холме.
— А нельзя было подождать, когда мы точно не успеем, и залезть в змею втроём? — перефразировал он вопрос.
— Чего ты к ней прицепился? — набычился Гет. — Она попробовала и у неё получилось. Не увязла в сознании этой дуры.
— Слушай, — хмыкнула Наруга, — она и вправду дебилка. Натуральная. Мой Нар в тысячу раз умней.
Сидящий рядом мандарин — коленки выше ушей — из всего сказанного понял лишь своё имя. Но смысл направленных на него эмоций подруги уловил безошибочно. Он подпрыгнул и горделиво заплясал, лихо выделывая коленца — выпендривался перед медведями, что неподалёку делили их общую добычу. Осознав, что его занесло куда-то не туда, Нар сорвался с места и помчался восстанавливать справедливость. При этом Наруга заметила, что первую змею пожирают оставленные без мужского надзора мандаринки. Молодцы девки — ловят момент.
Когда она почувствовала, что целостность организма восстановлена, мужики конвоировали её обратно в распадок. Потом они сняли с холма смертельно уставших бояться девчонок. Гуго решил покрасоваться перед Бинкой и выдал им свою пару каверзных вопросов про «точно не успеем». Наруга ожидала выплеска помоев в сторону насмешника, но Бинка восприняла его отповедь со всей серьёзностью. И явно намотала на ус, что «и так можно». Наконец, мужики развели костры и все угомонились. Сытые дубли отгородили их своими тушами от всего мира, и Наруга упрямо расслабилась, невзирая на предшествующий опыт. Она лежала поперёк Гета и сквозь прищур наблюдала за Бинкой: показалось или нет? Но та не проявляла к Гуго никакого интереса. Тот, кажется, немного расстроился, но был весел и даже остроумен, рассказывая о собственном давно покинутом семействе. О том, что многих из тех людей давным-давно нет на свете, Наруга старалась не думать. А мужики просто привыкли не думать — незачем.
В болота они влетели с разбега уже к вечеру следующего дня. И почти сутки пробирались по ним совершенно невидимыми тропами, которые медведи чуяли с ювелирной точностью. Деревья — те, что умудрились тут как-то прижиться — торчали из протухшей земли кривобокими уродами. Зато кустарник процветал — в других-то местах у него почти не было шансов проявить себя: вытаптывали на корню. Нар недовольно фыркал и злился на запахи, раздражающие его тонкую натуру эстета. Дубль-Ра с Дубль-Би семенили за ним след в след и кудахтали, жалуясь на жизнь. А медведи хладнокровно пёрли вперёд и плевали на все эти нежности, зорко высматривая добычу — тут с ней явно не густо.