И жестоко поплатились за это! Стекляшкин, погнавшийся за мелким пацаном и отойти-то толком не успел от всех… Его, кстати, не сразу хватились. Сбивали в кучу весь молодняк. На скорую руку допрашивали девчонок. «Где Шиша? Где он живет? Где он сейчас?…» И только потом Немец с досадой подумал, что Стекляшкина что-то слишком долго нет. Пошли проверить — и нашли его. Он лежал буквально в полусотне метров от их группы. Он даже уйти далеко не успел. Но, при этом, он даже закричать не смог. Это отдавало каким-то мистицизмом. И страх снова всколыхнулся в их душах.
Немец постарался забить его, найдя всем занятие. И, вроде как, всё получилось. Они без проблем заняли шикарный двухэтажный дом. С водяным отоплением и настоящей канализацией. Там было все! И вода в кранах, и тепло в трубах и электричество. Роскошь по нынешним временам. Даже у Герцога в Левашово не было такой роскоши. А тут — нате пожалуйста. Был повод задуматься. А все ли правильно Немец делает? И на того ли он поставил?…
Мелкая мародерка и осмотр найденного богатства успокоили ребят и вновь воодушевили их. Оставив пленных в доме под охраной Крыса и Майи, Немец погнал всех остальных на прочесывание территории. Этого говнюка следовало найти! Больше терять своих людей Немец был не намерен. Вот только народу у него маловато оказалось. А чесать нужно частым бреднем. Иначе противник просто ускользнет в сторону и всё. Потому-то пошли сразу по четырем улицам. Немец по одной, по второй пара Индус и Пончик, по третьей Черный и по четвертой, самой дальней, Ковбой со своим автоматом. Вот этим-то, самым краем сети они Шишу и зацепили.
И вот тут-то и начинается форменная мистика. Выстрелы услышали все. И все же ломанулись на них. Первым, само собой, подоспел Черный. И начал палить почем зря. Когда к месту происшествия подоспел сам Немец, несчастный сарай, в котором предположительно засел Шиша, уже изрешетили до полной неузнаваемости. Еще и Пончик, похоже, добавил в него из своего «ракетного» оружия и сейчас в нем начинался пожар.
Немцу тогда едва удалось успокоить ребят. Заставить их перестать высаживать драгоценные патроны буквально в никуда. Но… поздно! Ковбой был уже безнадежно мертв, патроны к его автомату — самому грозному оружию группы, без толку сожжены, а результата нет и не было! Неуловимый Шиша опять ушел. Словно растворился среди этих бесконечных дачных домиков. Ищи его теперь там в подступающей темноте.
Единственное, что хоть как-то могло поддержать ребят — это несколько капель крови, найденной Индусом на пути вероятного отхода Шиши. Это слегка обнадеживало. Все-таки он человек из плоти и крови, а не бестелесный дух. А значит его можно убить.
Переться в ночь выслеживать его Немец не стал. Хватит с них сегодня потерь. И потому, сгрудившись плотную группу они поспешили к дому. Забаррикадироваться в нем и пересидеть до утра. А уж при свете дня они найдут способ поймать этого неуловимого Шишу.
В доме Немец хорошенько расспросил Черного. Да, тот видел его. Но ничего вразумительного ответить не мог. Единственное, что он смог описать, это шрам на левой стороне лица и его глаза, в которые он заглянул, столкнувшись с ним буквально лицом к лицу.
— Понимаешь, Немец, — пытался он объяснить, пытливо вглядываясь ему в лицо, понимает ли? — Я словно заглянул в глаза самой Смерти. Мне на миг показалось, что там стоит не наш ровесник, а взрослый мужик.
— Как ты мог определить возраст, если ты кроме глаз ничего не запомнил?
— Так по глазам же! Я… Я не знаю как это описать. Но если б ты видел это — сам бы понял. Просто у меня возникло такое ощущение, что ему убить всех нас ничего не стоит. Как Стекляшкина с Ковбоем.
— Ха-ха-ха… — раздался сбоку сиплый смех той самой сумасшедшей с розовыми волосами. — Вы все уже мертвы! Так и сдохните все, один за одним. Шиша убьет вас всех! Всех!
— Заткнись, с-сука! — Крыс врезал ей так, что она рухнула с табурета на пол. — Вот поймаем твоего Шишу и я лично выпущу ему кишки. И тебя заставлю смотреть на это.
— Много вас таких по весне из-под снега оттаивает… — криво улыбнувшись разбитыми губами ответила девочка, поднимаясь на ноги, чтобы вновь свалиться от нового удара в солнечное сплетение.
— Крыс, прекращай, а? — досадливо поморщился Немец. — Только и знаешь, что раненых добивать, да с девчонками драться.
— Что ты сказал? — в бешенстве повернулся к нему Крыс.
— То, что ты слышал, — встал в полный рост Немец. И почувствовал, как остальные ребята тоже зашевелились, подтягиваясь к нему. Собственные страхи, бессилие перед лицом противника, застарелая вражда и неприятие Крыса за своего нашли свой выход. Стоит ему сейчас начать быковать, и его не станет. Очень даже запросто. И Крыс почуял это. Каким-то звериным инстинктом почуял угрозу и отступил.
— Но допросить-то ее надо… — куда тише и примирительней заметил он. — Она явно знает об этом Шише много больше всех остальных вместе взятых… Если мне нельзя, то сам поспрашивай тогда.
— Спрошу, — согласно кивнул Немец, понимая, что Крыс безнадежно проиграл этот раунд в борьбе за лидерство. И теперь, что бы он ни делал, его ребята за ним уже не пойдут. Он струсил. И, потому, прежнего авторитета уже у него никогда не будет.
— Поднимаемся наверх. Пончик, эту тоже наверх давай. Черный, ты тут остаешься. Охраняешь мелких. Ну и за обстановкой следишь. Ночью тебя Индус сменит.
Поднявшись наверх Немец в который раз позавидовал умению неведомого Шиши устраивать себе жилище. Ну, допустим, мягкими кроватями его было не удивить, хотя после катастрофы где ему только не приходилось ночевать. Но тепло, свет, действующий санузел… Об этих благах цивилизации он уже начал подзабывать.
— Рассказывай? — предложил Немец розововолосой, потягивая ей носовой платок, дабы она вытерла кровь с лица.
— Что рассказывать? — настороженно переспросила та, но платок взяла.
— Ты дурочкой-то не прикидывайся! — взорвалась Майя, сидевшая за столом с Пончиком и что-то там готовившая пожрать. — Всё рассказывай. И где он прячется, и сколько у него бойцов в подчинении.
— Бойцо-ов… — протянула пленная. — Шише не нужны бойцы. Он и один вас всех вырежет как цыплят.
— Надорвется твой Шиша. «Резальщик» нашелся тоже.
— Ну двоих-то своих парней вы уже не досчитались, а он еще толком и воевать-то не начал. А как начнет…
— Ах ты сука…
— Сама ты…
— Так, заткнулись обе! — не выдержал разгорающейся склоки Немец. — Пончик, Майя, марш готовить на кухню.
— А чего она?
— На кухню, я сказал!.. Индус, ты ложись спать. Тебе ночью Черного менять. Ты должен выспаться. Крыс…
— Я вообще молчу, — деланно покладисто поднял руки Крыс. — Сижу в уголке, ни во что не вмешиваюсь.
— Вот и сиди… А ты — обратился он уже к Малинке — тоже… За языком следи. Иначе вместо меня тебя допрашивать будет Крыс… А может и Майю тоже позову.
— Ничего я вам не скажу. Хоть режьте меня.
— Да никто тебя не будет резать, — с явным раздражением заявил Немец. — Мы же все и так узнаем… Пусть ты такая идейная, допустим. А если я кого из детишек сюда позову? И вместо того чтоб пугать его, ласково с ним поговорю, конфетками вон угощу, по головке поглажу. И допрашивать не буду, а просто поговорю. Как думаешь, никто из них не расскажет, про то какое ружье у вашего Шиши, да сколько вас всего тут, да сколько ружей, да куда он уехал с утра?
— Никто вам ничего не расскажет… — заявила девчонка, но вот прежней убежденности в ее голосе не было.
— Так ты от нее ничего не добьешься, — подлил Немцу масла в огонь раздражения Крыс. — Давай всё-таки я попробую? Своими методами.
— Подожди ты, — отмахнулся от него Немец. — Ты пойми, — вновь обратился он к непокорной девчонке. — Мы тебя сейчас отпустим, и скажем, что ты нам уже все что знала, рассказала. И отпустим на свободу за это. Что про тебя твои же подружки вон снизу подумают?
— Они не поверят… — совсем уже неуверенно ответила та.
— Ой ли? — скептически выгнул бровь Немец. — А мне представляется, что тебя больше никогда за свою уже не признают. Будет клеймо предательницы навечно… А если ты расскажешь, то никто ничего не узнает. Никто ничего не скажет. Все сказанное останется тут. Между нами.
— Я. Ничего. Не. Скажу. — отчеканила девчонка, упрямо вскинув голову.
— Ну знаешь, — вскочил взбешенный Немец на ноги. Глянул на Крыса и пробормотал. — Пойду посмотрю, что там у нас с ужином.
Крыс прекрасно понял намек и лишь едва заметно кивнул. Немец в раздражении вышел из комнаты. Вот же упрямая попалась. Партизанка блин. Кто он ей этот Шиша? Любовничек что ли? Вон как за него горой стоит…
Когда Немец в сопровождении Пончика и Майи вновь вернулся в комнату, Крыс скромненько сидел на прежнем месте. Индус делал вид, что спит, развалившись на кровати прямо поверх одеяла и отвернувшись к стене. Пленная тоже сидела на своем стуле, вот только зажимала окровавленным платком нос, с которого капала кровь. А под левым глазом наливался синяк. Буквально на глазах.
Немец досадливо поморщился, но промолчал. У него еще не до конца выветрилась совесть, и он понимал, что так поступать нельзя. Но как иначе заставить говорить упрямую девицу он не знал. Этот выход из комнаты был своего рода жестом отчаянья. Может хоть это заставит ее заговорить?
— Что тут произошло? — деланно непонимающе спросил он вслух.
— Она упала со стула, — тут же откликнулся Крыс. — Наверное ослабела за день. Она же тоже ничего не кушала сегодня, — с издевательски наигранной заботливостью произнес он.
— Это так? — строго обратился к жертве Немец.
— Да пошел ты! — сплюнула кровью девчонка. — Думаете, я ничего не понимаю? Добрый и злой полицейский… А на деле вы оба — полные сволочи.
— О чем она говори… — начал было Немец, но закончить фразу не успел. Внезапно, без всякого предупреждения во всем доме пропал свет.
После яркого электрического света темнота буквально ослепляла. На мгновенье все замерли на месте, словно боясь пошевелиться. С первого этажа донесся слитный крик малышей. Ну это понятно, хотя и пугающе. По нервам бьет будь здоров. Но потом снизу послышался крик Черного и выстрелы из ружья. Один, второй, третий. Крик детей снизу достиг максимума. Крыс, попытавшийся в темноте пройти к выходу, споткнулся и растянулся с диким грохотом. Из угла, где сидела эта «партизанка» донесся торжествующий хохот.