ром нет любви?
— Спасибо, мама, — прошептала Джохара, и мама вновь отошла в сторону.
Ее миссия была исполнена. Утром она уже улетала во Францию, и Джохара не имела понятия, когда они снова увидятся. Вся ее прошлая жизнь уходила в небытие. Оставался только Азим.
Оглядев по кругу всех служанок, Джохара набрала в грудь воздуха и пошагала к спальне супруга.
Услышав в коридоре отдаленные женские голоса, Азим мгновенно напрягся. Он ждал этой минуты с того самого дня, когда впервые поцеловал Джохару.
Как часто не мог он заснуть, представляя себе предстоящую ночь. А теперь, когда время пришло, он чувствовал себя неуверенным юнцом.
Дневная церемония прошла по всем традициям и обычаям — помпезно и грандиозно. И Азим идеально исполнил свою роль. Да, пожалуй, роль — самое подходящее слово. Эмоционально он был отстранен от всего происходящего. То и дело он поглядывал на Джохару, подмечая ее молодость и красоту. Он видел сощуренный взгляд своего деда и то, как Малик сжимал руку Грейси. Головой Азим понимал, что находится у себя дома и окружают его свои люди. Но в душе он чувствовал себя одиноким узником, заточенным за решеткой в тюрьме незнакомой страны.
Он всегда был и будет один. По-другому у него не получалось и вряд ли когда-то получится. Вот и сегодня он будет так близок к женщине, как это только возможно. Но даже это не спасало от чувства безысходного одиночества, снедавшего его долгие годы вынужденного изгнания. Испещренное шрамами тело напоминало о мести, о которой Джохара не узнает никогда. Он закрылся от всех людей, потому что впустить кого-то в свой мир — значит дать ему ключ ко всем своим слабостям. И тогда жди беды. В один из дней даже самый близкий человек непременно вонзит тебе в спину кинжал.
И Джохара не исключение. Иначе почему она задает так много вопросов? Она хочет знать о нем больше. С одной стороны, это настораживало его. С другой — ему было приятно. Ведь где-то в глубине души он хотел, чтобы кто-то узнал его по-настоящему.
«Боже, как это глупо».
Раздался стук в дверь, и ровно через пять секунд в спальню Азима влилось целое море из женщин. Они смеялись, подшучивали и, опуская глаза, подталкивали Джохару вперед. В какой-то момент Джохара споткнулась, наступив на подол своей длинной накидки. Но тут же выпрямилась и, покраснев, подняла взгляд на Азима… и тут же опустила, словно устыдившись.
Служанки, исполнив свою часть ритуала, спиной назад выходили из спальни своего господина. Наконец дверь с негромким щелчком закрылась за последней из них.
Они остались одни.
Джохара по-прежнему стояла опустив взгляд. Ее тело покрывала сатиновая накидка, волосы были закручены в крупные петли и в свете люстры отдавали иссиня-черным блеском.
Азим откашлялся.
— Выглядишь изумительно.
— Спасибо, — тихо ответила Джохара с откуда-то взявшейся хрипотцой в голосе.
Азим догадался — это от волнения. Он видел, что тело ее немного дрожит. Если даже он чувствовал себя неуверенно, то сложно представить, каково сейчас Джохаре. Ее буквально впихнули в комнату к почти незнакомому мужчине, словно девственницу на алтарь жертвоприношения.
В каком-то смысле так оно и было.
— Хочешь выпить? — решительно спросил Азим.
Он заказал бутылку шампанского и уже открывал ее, заранее подготовив два бокала. Им обоим не помешает расслабиться. Джохара подняла удивленные глаза — чистые, как два райских озера.
— Я ни разу не пила шампанское.
— Несомненно, сейчас самое время.
Джохара кивнула и, приняв из рук мужа бокал, сделала глоток.
Она скорчила рожицу.
— Какое газированное.
Азим улыбнулся, в очередной раз удивленный и тронутый ее честной реакцией на происходящее.
— Да, шампанское всегда газированное, — пояснил он.
Джохара посмотрела на него неописуемо невинным детским взглядом и сказала:
— Мне все это кажется таким странным.
— Еще бы.
— Смотри. — Она протянула вперед руку, изрисованную хной. — На это ушло несколько часов.
— Очень красиво, — констатировал Азим.
— Но немного глуповато, ты не находишь?
— У каждой традиции есть причина.
— Понимаю. — Джохара сделала второй глоток шампанского. — Местным племенам всегда приятно, что кто-то и сегодня выполняет их вековые традиции. Как ты думаешь, им понравилась церемония?
Азим поднял глаза к потолку.
— Хочется верить, что да.
Когда Азим вернулся во дворец, Малик предоставил ему подробный отчет. В племенах шептались, что наследник престола мог вернуться чересчур европеизированным. Кто-то успел пустить слух, что Азим намерен свернуть с пути, проложенного его предками.
Впереди его ждет ряд изнурительных переговоров с вождями племен. Нужно будет убедить их в преданности ритуалам и обрядам Апазара, чтобы в стране не вспыхнула новая гражданская война.
Но Азиму не хотелось думать об Алазаре.
Джохара сделала круг по комнате. Накидка чуть слышно шуршала о ее худые ноги. Азим видел контур ее груди под сатином, и его кулаки непроизвольно сжимались. Предвкушение грядущего делалось невыносимым.
— Это твоя спальня? — спросила Джохара.
— Да.
Джохара бросила взгляд на огромную кровать с балдахином. Затем, чтобы не выдавать волнения, осмотрела всю спальню.
— Она никак тебя не раскрывает.
Азим отвел взгляд в угол комнаты. Посмотрел на одну стену, затем на другую. Потом снова взглянул на жену.
— Почему она должна меня раскрывать?
Джохара повернулась к нему и пожала плечами.
— Потому что это спальня. Здесь твое личное пространство.
— Да, но я не так давно вернулся во дворец.
— И все же здесь могли бы быть книги, фотографии. Что-то твое. У каждого человека есть что-то свое.
На этот раз плечами пожал Азим. Зачем она сравнивает его с другими людьми?
— В Неаполе я тоже не увидела ничего такого, — продолжила Джохара.
— Так и есть, — подтвердил Азим. — Я не люблю выпячивать себя.
Он не лукавил. Вещи не имели для него никакой ценности. Дома, машины, яхты — все это было у Азима, но он как будто не замечал этого. Вещи можно купить, а можно продать. Если ты не придаешь вещи особой ценности, тебе не грустно с ней расставаться. И он слишком хорошо знал, что значит терять то, что дорого.
— Мне непонятно одно, — аккуратно проговорила Джохара. — Значит ли это, что ты прячешься, или тебе действительно нечего скрывать?
Она смотрела на Азима широко открытыми глазами. Похоже, ей искренне хотелось услышать ответ. Вот только Азиму нечего было сказать.
Нечего скрывать? Ему есть что скрывать. Даже слишком много. Шрамы и раны, темноту прошлого. Позор, в конце концов. Все это Азим действительно хотел скрыть от Джохары. Вот только видя, какими глазами она смотрит на него в эту минуту, он чувствовал, что она уже проникла в его тайны.
Не желая давать прямой ответ, он нашел, за что зацепиться.
— Ты упомянула фотографии. У меня их нет, потому что в моей жизни было не много моментов, которые мне приятно вспоминать.
— А люди? — спросила Джохара, но Азим лишь пожал плечами. — Может, хотя бы родители.
— Мой отец был слабым человеком. После смерти матери он отстранился от нас.
— Но ваша мама умерла, когда вы были совсем маленькими, — вспомнила Джохара.
— Мне было шесть лет. Но до этого я почти не видел ни ее, ни отца.
— Вас растил дедушка.
— Да.
— Я так поняла, он тяжелый человек.
Джохара увидела, как Азим поджал губы.
— Да.
— А твой брат? — осторожно поинтересовалась Джохара. — Вы были близки?
На мгновение Азим вспомнил маленького Малика. Его иссиня-черные волосы и открытый миру взгляд. Перед глазами мелькнула картинка, как они вместе лежат на полу и строят самолет. Они вместе смеялись и шутили. Азим почти что почувствовал ту легкость, которую ощущал тогда. Но уже через секунду словно черная туча заслонила горизонт.
— Были, — коротко ответил он. — Но это было давно.
Джохара поняла, что эта тема не подразумевает продолжения.
— Про фотографии мне ясно, — сказала она. — А книги?
— Я их не читаю.
Джохара подняла брови.
— Ты совсем не читаешь книг?
— Я умею читать, если ты об этом, — пояснил Азим с плохо скрываемой нетерпимостью. — И я читаю много документов по бизнесу. А читать для удовольствия…
Он отрицательно покачал головой.
От внезапной догадки у Джохары кольнуло в груди.
— Дело в мигрени.
— Да, — признался Азим.
Он не знал, зачем открылся ей в этом. Возможно, хотел, чтобы Джохара все же узнала его получше. Чтоб она поняла, что он не какой-то таинственный шифр, а самый обычный мужчина. Он и так слишком долго жил как призрак. И сегодня ему хотелось выйти из тьмы. Сегодня он был готов чувствовать.
— Ты обращался к врачу? — спросила Джохара.
— Врачи, все как один, твердят, что в моем случае они бессильны. Как бы то ни было, я давно привык жить с болью. В каком-то смысле боль стала частью меня. И если она когда-то уйдет, я уже не буду собой.
Азим сам не верил, что говорит эти слова. Но по какой-то загадочной причине ему хотелось, чтоб Джохара их слышала.
— Любой опыт формирует нас как личность, — тихо сказала Джохара. — Но если что-то ушло, это не значит, что ушли и мы.
— Возможно.
Азим не был до конца согласен с этим философским утверждением. Если у него отнять боль, страдания, тревогу… Что от него останется?
Джохара подняла одну бровь.
— Похоже, ты не согласен.
— Похоже, тебе придется меня убедить. — Азим уже не мог бороться с желанием. Он хотел дотронуться до нее. Почувствовать ту связь, что уже была между ними. — Подойди ко мне, — сказал он и открыл перед собой ладони.
Его руки были теплыми и мягкими на ощупь. Едва Джохара их коснулась, Азим притянул ее к себе. Она стояла перед ним, и грудь ее вздымалась. Грудь, что просвечивалась под тонким сатином халата. Джохара подняла глаза — чистые, полные надежды. «Надежды на что?» — спрашивал себя Азим, но не хотел думать об этом сейчас.