Выпив и плотно закусив, изыскатель решил осмотреть город. Настроение у Орлова было на высоте. У одного из домов он заметил, что китайцы, вывешивая название магазина «Обувь» на русском языке, путали порядок букв. Сами поймёте, что получилось, если подумаете.
Русский мужик из Тюмени помог нашим друзьям и продолжил прогулку. Насладившись красотами Харбина и возвратившись в номер отеля, наш лингвист уснул. Завтра ему предстояло посетить границу Китая с Северной Кореей. Природа Северной Кореи особого впечатления на Леонида не произвела, всё так же, как на нашем Дальнем Востоке: орешник, лианы, дубы, кедры. Её туманы и закрытость вызвали задумчивость и грусть воспоминаний о дружбе СССР и Кореи. Экскурсия взяла курс на обратный путь в Россию. В рюкзаке лежали подарки из Китая.
Настроение у Орлова замечательное, усталости большой не было, предстояла работа на реках Лазурной и Артёмовке – в Китае её называют Майхе. После согласований гидрологические работы начались без особых трудностей, не считая того, что не всегда можно было подъехать к рекам транспортом из-за гор и распадков и приходилось оставлять машины в двух-трёх километрах от места гидрологических изысканий.
Природа на реках заповедная: папоротник, дубы, орешник, лианы, воздух чистый, в реках играет рыба, здесь обитает амурский тигр. На рядом проходящей ЛЭП Орлов заметил двадцатиметровые опоры, обвитые лианами.
Разбиты створы, определены горизонт высоких вод, урез воды и скорость течения реки. Произведена фотосъёмка скалистых берегов. Можно возвращаться к транспорту и на базу партии. Наблюдательности Леониду не занимать; заметив следы тигра, он осторожно подошёл к лежбищу – хозяина не было. Осмотрев место и сделав отметку на карте, Орлов продолжил путь к транспорту. К заходу солнца они с водителем и помощником добрались до базы. Далее путь лежал в Тюмень. Такая история.
Жданов Георгий Васильевич
Георгий Васильевич – Жора Жданов – в нашем институте личность легендарная. Начинал работать геологом, прошёл весь тюменский Север. Педант, выбрит до синевы, костюм, как говорится, от кутюр, галстуку предпочитал бабочку. При хорошем настроении, а оно у него хорошее было всегда, мог беседовать сколько угодно.
Встречал он меня на станции Пурпэ. Это была моя самая первая командировка в его экспедицию, город Губкинский. Жилой комплекс, где располагалась экспедиция, находился на окраине города, состоял из финских модулей и отличался уютом и чистотой. Ремонтная база на должном уровне. Принял меня Георгий Васильевич строго, улыбаясь с хитрецой, сверкал золотым зубом и цепью на шее толщиной в палец, одним словом, начальник экспедиции.
Дальнейший мой путь лежал в город Тарко-Сале к директору лесхоза. Поездка мне предстояла в шесть часов утра, путь неблизкий. Подробно узнав о моих задачах в лесхозе, Жданов выделил мне «буханку» – автомобиль УАЗ с водителем.
Отработав в лесхозе, далее, в Новый Уренгой, я добирался поездом. Через двое суток я отзвонился Жданову, что закончил работу, и он отправил за мной «буханку». Дальше начинается история с весёлым финалом. Прибыла машина, мороз давил за тридцать градусов. Новый водитель лихо подъехал к месту встречи. Я сел рядом с шофёром, и мы тронулись в направлении Губкинского. Выехали из города, и началась монотонная трасса. Тепла в кабине хватало, меня удивило, что водитель наполовину открыл окно в такой мороз. Музыки в машине не было, монотонно работал мотор, меня начало клонить в сон, и, чтобы не уснуть, я начал рассказывать водителю смешные истории. Он улыбался, но разговор не поддерживал. Дремота меня одолевала, но вдруг меня как что-то толкнуло, и я увидел, что мы выезжаем на встречную полосу, а водитель спит с открытыми глазами. Навстречу нам на всех парах мчался «мерседес» белого цвета. Мы чудом разъехались и благополучно приехали на базу, но внутри у меня остался холодок. На базе находились Леонид Орлов и Саня Фомин. Жданов, узнав об этом случае, поздравил меня с очередным днём рождения и разрешил его отпраздновать. Нашлись телевизор, приставка караоке, диски. Мы пели песни в караоке, это были лучшие каверы хитов Магомаева, Гнатюка, Ярослава Евдокимова в исполнении Леонида, я же был на бэк-вокале. Шикарный стол, соки, чай и что-то покрепче.
После наши дороги со Ждановым вновь пересеклись, на этот раз в Дудинке. Я попал в трудное положение, и мне срочно нужно было ехать в Норильск, но объявили штормовое предупреждение. Георгий Васильевич сумел организовать проезд до Норильска и обратно. Жора оказался очень человечным: узнав о судьбе моей дочери, часто оказывал помощь в её лечении.
Жданов Георгий Васильевич – человек многогранный, самородок, судьба его не только успешна, но и трагична. Мужчина со стержнем, мог запросто постоять за себя: добро должно быть с кулаками. Были в его жизни взлёты, падения, отчаяние, доходил он и до черты, но не пересёк её. Я благодарен судьбе, что она свела меня этим замечательным человеком. Такая история.
Тюменский филиал «Гипротрубопровод»
В изысканиях я начал работать в конце восьмидесятых годов, имея опыт работы экспертом по контролю полевых изысканий, программ работ и технических отчётов. В тюменский филиал института «Гипротрубопровод» я пришёл работать главным геодезистом отдела. Отдел инженерно-строительных изысканий возглавлял Владлен Романович Клатт. А штат отдела составляли восемьдесят инженерно-технических работников: камеральная геодезическая, гидрологическая, геологическая, геофизические группы и лаборатория испытания грунтов. Для выполнения полевых работ были организованы две полевые партии геодезистов, геологов и геофизиков. Гидрологи выезжали на объекты в том случае, если там были большие водотоки или озёра. География работ раскинулась от города Хабаровска Дальнего Востока до города Почепа Брянской области на западе России. На юге – станица Крымская Краснодарского края, на севере – от посёлка Тазовский Ямала.
Работы по изысканиям проводились и на Аравийском полуострове, в Йеменской Республике. За границу я не попал, но был наслышан о трудностях работы в пустыне. В отделе начались работы по САПР[4] в инженерных изысканиях, я плотно работал, как сейчас говорят, с айтишниками, это было интересно и захватывающе. По роду деятельности судьба сводила меня с интересными людьми. Первый мой крупный объект – газопровод: нефтеперекачивающая станция (НПС) «Демьянская» – газораспределительная станция (ГРС) «Ханты-Мансийская». Главный инженер проекта Николай Алимпиевич Трошков, человек эрудированный, спустя несколько лет работал главным инженером нашего института. Собралась команда института по визуальному осмотру трассы на вертолёте и уточняющей рекогносцировке по направлению вдоль реки Иртыш, от НПС «Демьянская» до ГРС «Ханты-Мансийская». В неё вошли Николай Алимпиевич Трошков, Талгат Есхатович Есенгалиев – начальник линейного отдела, Стратула Евгений Александрович – главный специалист по проектированию объектов газораспределения и запорной арматуры и я – от отдела инженерных изысканий.
На трассу нас доставил самолёт «Як-40», далее – вертолёт «Ми-8». В вертолёте я всё время был рядом с пилотами и по картам М 1:100 000 ориентировал полёт, а проектировщики производили визуальный осмотр трассы.
Стояла золотая осень, тайга оделась в наряд неописуемой красоты, казалось, что мы летим над большой клумбой. На берегу Иртыша, у Демьянки, нас ждал катер «Таёжник», капитан встретил нас дружелюбно. На нашем судне по реке мы должны были пройти до речпорта Ханты-Мансийск. Отведав ухи, раскинув топографические карты, Трошков наметил места остановок, и начались разговоры по душам.
Есенгалиев Анатолий Евгеньевич, на первый взгляд, казался человеком дружелюбным и до того своим парнем, что не замечаешь, как он тебя изучает, сканирует, как сейчас говорят. Он возглавлял линейный отдел, ведущую проектную единицу института в технологической цепочке проектирования. По-свойски скажу, ребята там работали непростые, стояли на принципе: отдел выдаёт задания смежным отделам и определяет сроки. Такая позиция отражалась на характере Анатолия Евгеньевича, кроме того, он был членом партийного бюро института. Плавание на «Таёжнике» открыло новые наклонности Анатолия. Мы обращались друг к другу на «ты», он живо интересовался моей жизнью, охотно рассказывал о себе. В лихие девяностые каждый из нас задумывался о заработке кроме основной работы. Талгат предлагал разные способы. Один из них – неординарный: открыть ателье по пошиву кожаных курток, они были тогда в моде. В качестве материала предложил кожаные обложки комсомольских и партийных билетов. Я подумал, что это шутка, но Есенгалиев реализовал эту идею. Член партии и партийного бюро института оказался предприимчивым бизнесменом. Спустя десять лет я встретил Талгата Есхатовича и не узнал его: передо мной сидел в белом «мерседесе» «весь упакованный» торговец нефтью.
Когда в институт поступили компьютеры IBM, перед нами была поставлена задача написать программу обработки теодолитного хода и тахеометрической съёмки. Я должен был дать основные формулы уравнивания теодолитного кода с оценкой его точности, а Евгений Моисеевич Левин, математик от бога, – написать программу. Сложность работы состояла в том, что ходы длинные, количество точек – более двухсот, накапливались ошибки. Нужны были решения точного уравнивания. Мы разработали уравнивание координатной привязки. Результатом работ стал каталог координат. Программу обкатывал я сам, обработка данных проходила успешно. Программа получила название «Ход С».
В один из моих рабочих дней в институт вернулась экспедиция из Йемена. Среди этой братии, побывавшей за рубежом, выделялся Николай Щипков. Парень резкий, как минеральная вода «Тараскульская». Ясное дело, он решил меня проверить на крепость духа и физическую силу. В конце рабочего дня в мой кабинет зашли Николай и главный геолог отдела Радченко Александр Васильевич.
– Где учился, работал? Как попал в его институт? – задавал мне вопросы Щипков.