ал пену в озере. Я уверен, что его ярость направлена на меня, его друга и компаньона. Он так страдал при мысли о том, что я умру прежде его и он останется в одиночестве. Не прошло и года, как он превратился в зверя и не желает меня знать. Он больше не слушает мои уговоры и…».
Фраза обрывалась, как будто профессора что-то отвлекло. Уиллоуби читал со смешанным чувством гнева и ужаса. Очевидно, Чунг Чинг лишился рассудка, а его, Уиллоуби, наняли ухаживать за сумасшедшим. Ему стало противно. С другой стороны, он был практически пленником на этом острове — разве что удастся разыскать лодочника. Он стоял у стола и раздумывал, что делать. Маленький слуга все время держался где-то рядом, но прятал глаза. Когда Уиллоуби потребовал, чтобы его отвели к профессору, слуга замотал головой.
— Нельзя, не мочь, — жалобно промолвил он.
Уиллоуби отдернул занавеску и прошел в комнату, принадлежавшую, по всей видимости, Чунг Чингу, судя по вышитым картинам, чуть пошевелившимся от сквозняка. Между стенными шкафами стояли резные тиковые сундуки. На столе лежали запаянные металлические тубусы с наклейками, на которых был написан адрес Императорского университета в Пекине. Уиллоуби услышал кудахтанье и выскочил наружу. Под навесом, у бамбуковой клетки, при свете стоявшего на земле фонаря профессор Деннем душил курицу. Деннем свернул ей шею, отбросил мертвую птицу и потянулся за следующей. Он поглядел на Уиллоуби, и тому показалось, что во взгляде Деннема страх смешался с безумием.
Затем Уиллоуби услышал плеск волн, грохотавших, будто в шторм — но ветра не было и ни единый лист не шевелился.
— Чунг Чинг, — произнес Деннем. — Он снова голоден. Такая прожорливость! Жаль, что вы приехали так поздно: ночью к нему приближаться опасно. Идите в дом, Уиллоуби, и прочитайте все записи, какие найдете. Я скоро вернусь и расскажу вам о нем.
Деннем схватил в охапку мертвых птиц и бросился в заросший лианами проход. Послышался звук открытой и захлопнутой железной дверцы и бешеный плеск воды. Уиллоуби вернулся в дом, собрал отпечатанные страницы, разложил их по порядку и начал читать. Страх, ужас, жадное любопытство боролись в нем; он позабыл, где находится. Он не замечал молча стоявшего рядом слугу, хотевшего лишь разделить с кем-то смертельный испуг. Он ерзал на краешке кресла, волосы его медленно вставали дыбом, по коже головы бегали мурашки, на ладонях выступил холодный пот.
«Я получил доказательство того, что океанские глубины — это пустыня холодных вод, где не обитают никакие живые организмы. Недвижное, беззвучное, темное ничто. Корабль, опускающийся в эти глубины, перестанет существовать, будет раздавлен, обратится в молекулы на океанском дне. Молчание океана должно ужасать. Но больше всего меня радует доказательство моей теории; морские змеи, как их обычно называют, существуют. Благодаря чешуйчатой броне и долголетию некоторые их них дожили до наших дней. Озеро в пещере — идеальное убежище для подобного морского дракона. Чунг Чинг говорит, что слышал в Калифорнии рассказы о пещере, где поселился призрак. Как и я, он счастлив, что мы обнаружили существо и что находка эта вознаградила меня за годы исследований…»
«Три месяца я не обращался к записям. Чунг Чинг в отчаянии. Белое пятно на его теле, о котором он мне говорил, год назад начало разрастаться. Да, Чунг Чинг носит на себе знак проказы. Он обречен, приговорен к медленной и мучительной смерти. Это трагедия для нас обоих. Он испытывает горечь при мысли, что теперь, когда мы нашли то, что искали, у него осталось так мало времени и он не сможет посвятить себя изучению морского змея. Прошлым вечером мы беседовали об ограниченности сроков человеческой жизни. Как жаль, что нам не дано достаточно лет и даже столетий для исследований! Невольно позавидуешь морскому змею: он, несомненно, старше китов и калифорнийских секвой, он появился на свет задолго до христианской эры. Судя по его длине и размеру бронированных пластин, наш дракон прожил немало веков. Я сказал Чунг Чингу, что хотел бы оказаться в его теле и не только жить неопределенно долго, но и исследовать глубины океана, узнать все о повадках морских змеев и, возможно, найти других подобных существ. Чунг Чинга, похоже, это не позабавило, а потрясло…»
«Два месяца спустя. Этим утром Чунг Чинг попросил меня провести жуткий эксперимент. Его плоть, сказал он, разлагается. Пальцы уже начали отмирать. Он верит, что я могу подарить ему чудесное тело и силу морского змея. Эту идею, без сомнения, внушили ему мои хирургические эксперименты на кафедре, в ходе которых я пересаживал мозг грызунов. Но я не могу этого сделать. Чунг Чинг человек, мой собрат, организм намного более высшего порядка».
Уиллоуби рванул на груди рубашку — он должен был, просто должен был ощутить на коже прохладу. На его ноги упала тень слуги. Слуга молчал, заламывая коричневые руки. Прочитанная страница упала на пол; Уиллоуби схватил следующую.
«Чунг Чинг придумал способ провести операцию. Он уверен, что нас ждет успех. Движения морского змея будет сковывать стальная сеть. Его голову мы неподвижно закрепим с помощью ошейника. Затем наркоз — эфир из распылителя. Операционный стол, инструменты, медикаменты — все подготовлено. Но я боюсь. Я не решился бы на операцию, но пальцы на руках и ногах Чунг Чинга уже гниют. Он по целым дням умоляет меня, а по ночам стонет. Завтра я останусь один, за исключением слуги Ви Во и лодочника, которому мы платим, чтобы он регулярно заглядывал к нам».
Бумага зашуршала, когда Уиллоуби непроизвольно сжал пальцами лист. Он стал читать дальше, слыша свое тяжелое дыхание.
«Чунг Чинг проснулся в жутком страхе, хоть после и уверял меня, что мирно заснул под наркозом, радуясь будущему воскресению, в чем он, в отличие от меня, не сомневался. Он не чувствовал боли — был только испуг и ощущение тяжелого груза, прижимавшего его к земле. Без сомнения, тело змея пока не подчиняется нервам Чунг Чинга — телеграфной системе его мозга. Страх я приписываю той же причине. Со временем это пройдет. Сегодня он впервые сделал попытку заговорить со мной. Он безусловно способен говорить, но я с трудом понимаю слова, произнесенные громовым голосом змея. Я провел с ним много часов; Ви Во приносил мне еду. Я задавал вопросы, на которые он мог отвечать кивком или поматыванием своей огромной, увенчанной гребнем головы. Как жаль, что глупцы, смеявшиеся надо мной, когда я настаивал на существовании морских змеев, не могут увидеть мой триумф!
Тело Чунг Чинга обладает изумительной витальностью. Он быстро отошел от воздействия эфира. Пораженные проказой останки моего бедного друга покоятся в холщовом мешке на дне океана. Железный брус удерживает их на дне. Теперь Чунг Чинг неуязвим и великолепен. Ничто не сможет повредить его чудесную кольчугу, кроме оружия человека, этого разрушителя!»
Уиллоуби поднял голову и провел рукой по глазам. Ужас сковал его плоть. Он не мог, не желал поверить в этот кошмар. Преступление Деннема бросало его в дрожь и в то же время зачаровывало.
«Он отказывается от мяса. Морского змея, в чьем теле он сейчас находится, мы регулярно кормили сырым мясом, но после пересадки Чунг Чинг мяса не ест. Несомненно, высшее сознание эстета подчинило себе тело зверя. Сегодня я приготовил еще один тубус с записями для отправки в Императорский университет Пекина. Китайские ученые изучат и оценят редчайшие данные, от которых отвернулись мои соотечественники. Да, мы с Чунг Чингом доказали существование морских змеев, мы показали, что путем мученической жертвы наука способна проникнуть в тайны подводных глубин».
Уиллоуби вытер вспотевшее лицо. Ви Во стоял рядом с подносом. Он взял с подноса бутылку, налил себе стаканчик бренди и схватился за следующую страницу.
«Чунг Чинг боится темноты. Его страх тормозит наши исследования. К тому же многое, чем он может поделиться, я не понимаю. Я плохо разбираю его слова. Иногда он переходит на кантонский диалект, силясь мне что-то объяснить. Самые мельчайшие детали были бы драгоценны, но возможно, мои надежды слишком велики. Я не в силах понять его страх и довольно патетическую тоску, когда он начинает говорить о том, что после моей смерти останется в одиночестве. Утешает одно: он хорошо ест. Он предпочитает недоваренную курятину и свинину. Мне придется держать солидный запас, так как его аппетит растет…»
«Прошло шесть месяцев со дня последней записи. Чунг Чинг доставил мне бесценные образцы и сведения об океанских глубинах. Я ежедневно запаиваю металлические тубусы для отправки в Пекин. И однако, я заметил в нем перемену. Сперва он боялся глубин, но сейчас погружается в океан без всякого страха и проводит все больше времени под водой. Тишина внизу должна быть ужасающей, но Чунг Чингу нравится проводить исследования. Он сумел уточнить подводные очертания континентов и побывал в ледяных полярных морях…»
«Три месяца спустя. Чунг Чинг вновь изменился. Он едва размыкает челюсти и нехотя удостаивает меня какими-то мелочами. Все идет не слишком хорошо. Заметна перемена в его характере, и говорит он невнятно. Прежде он говорил четко, хотя его голос напоминал звуки церковного органа. Теперь он впадает в неистовую ярость, когда я отказываюсь его кормить до получения отчета о его странствиях. Полагаю, было ошибкой кормить его сырым мясом. Было бы лучше, если бы он питался исключительно тем, что можно найти в море. Я невольно задумываюсь, не берет ли над ним верх тело зверя? Быть может, сказались встречи с подобными ему чудовищами? У него нет ни привычки общения с ними, ни защиты от них… Хотел бы я посмотреть на битву морских драконов! Сожалею, что не мне выпало превратиться из человека в ящера. Я давно вышел из среднего возраста и оставил за спиной страсти, терзающие людей помоложе. Чунг Чинг, который в своем человеческом облике дал обет безбрачия и посвятил всю жизнь науке, нуждается в подруге. Он совершенно отчетливо проревел, что нашел „душечку“, как называли девушек студенты в университете, и потребовал побольше еды, чтобы набраться сил для схваток с другими самцами. С великим сожалением я должен признаться, что конец уже близок. Он стал равнодушен к нашим исследованиям. Сегодня я не услышал ничего, кроме рассказов о его подружке: кажется, она застенчива и обладает большей быстротой движений и выносливостью. Они рассекают глубины, кружат вокруг островов и поднимают фосфоресцирующие волны… Ах, если бы я мог найти еще одного морского змея и переселиться из этого тщедушного тела в тело ящера, как Чунг Чинг!»