ую деятельность заговорщиков, проводивших подрывную работу, направленную на разложение личного состава и снижение боевой готовности дивизии.
Обвинялся К. Г. Руденко и в том, что он защищал троцкистские, контрреволюционные кадры, препятствовал их исключению из партии, что проводил вредительство в области партийно-политической работы, задерживал выдвижение молодых кадров на политработу, в результате чего в дивизии оказался большой некомплект политработников, особенно политруков рот. Как видим, здесь причина и следствие поменялись своими местами, ибо некомплект низовых политработников образовался не по прихоти К. Г. Руденко, а из-за начавшегося их увольнения из армии и ареста органами НКВД.
В июне 1939 г. военный прокурор 1-й Отдельной Краснознаменной армии военный юрист 1-го ранга Красников направил дело К. Г. Руденко в Главную военную прокуратуру для решения вопроса о его дальнейшей судьбе. 28 июня 1939 г. из ГВП дело было переправлено в Военную коллегию для слушания. Оттуда оно возвратилось обратно на Дальний Восток для доследования. И в том же 1939 г. за недоказанностью вины подследственного дело К. Г. Руденко было производством прекращено и он освобожден из-под стражи.
После восстановления в кадрах РККА и в рядах ВКП(б) Кирилл Георгиевич возвратился на политическую работу. С марта 1941 г. он занимал должность комиссара 66-го стрелкового корпуса. О дальнейшей его судьбе у автора сведений не имеется.
Начальник отдела подготовки комсостава запаса (вневойсковой подготовки) штаба Харьковского военного округа (ХВО) комбриг Жабин Николай Иванович был арестован 1 октября 1938 г. Впрочем, он уже продолжительное время был на подозрении у «компетентных органов», поэтому ему своевременно не была вручена юбилейная медаль «XX лет РККА». 8 сентября 1938 г. Н. И. Жабин был уволен в запас по политическому недоверию. Тогда же его исключили из рядов ВКП(б), в которой он состоял с 1917 г., с формулировкой «за связь с врагами народа и очковтирательство».
В 1937 г., когда начались массовые аресты среди комначсостава РККА, когда резко возрос поток доносов на различных должностных лиц, в том числе и на Н. И. Жабина, такие заявления оседали, скапливались, как правило, в соответствующих партийных органах и особых отделах. При необходимости этим негативным материалам давали ход, особенно при разборе персональных дел в партийном порядке, при аресте и проведении следствия. В сентябре 1937 г. дело с заявлениями (фактически доносами) на комбрига Н. И. Жабина рассматривал особый отдел ХВО. В итоге все обвинения в его адрес были сняты и он еще год находился на свободе, хотя показания арестованных о его «преступной» деятельности продолжали поступать.
Арест Н. И. Жабина был произведен по возвращении его из Москвы, где он подавал ходатайства в ЦКВКП(б), в партийную комиссию Политуправления РККА, Главному военному прокурору о неправомерности исключения его из партии и увольнения из рядов РККА. Как говорится – добился правды!..
Обвинялся Николай Иванович в принадлежности к контрреволюционному военно-фашистскому заговору, в осуществлении вредительства в Харьковской школе червонных старшин в бытность ее начальником, в проведении антисоветской агитации (ст. ст. 54-1«б», 54-7, 54-8, 54–11 УК УССР). Следствие по его делу вели сотрудники особого отдела ХВО. Виновным себя Н. И. Жабин не признал, несмотря на побои и издевательства. Признал он только свои служебные отношения (на языке следователей это были «связи») с арестованными сотрудниками штаба округа и командирами соединений, в частности, с заместителем начальника штаба комбригом В. В. Ауссем-Орловым, начальником автобронетанковых войск округа комбригом А. Е. Скулаченко, командиром 30-й стрелковой дивизии комбригом А. Е. Зубком. Признался он и в проведении «вредительства» в школе червонных старшин.
15 сентября 1939 г. военный трибунал рассмотрел дело по обвинению Н. И. Жабина и, не найдя серьезной обвинительной базы, отправил его на доследование в прокуратуру округа. Николай Иванович на этом суде надеялся на благополучный исход дела, т. е. на освобождение из-под стражи. Однако этого не случилось, и тогда он обратился с заявлением к наркому обороны СССР К. Е. Ворошилову. Заявление датировано 2 октября 1939 г. В нем Н. И. Жабин писал:
«Я – Жабин Николай Иванович – арестован органами НКВД Союза ССР – 1.Х.1938 г. Мне было предъявлено обвинение по ст. 54пп.1 «б», 7, 17-8, 10 и 11.
Следствие велось с методами морального и физического принуждения к ложным показаниям для “юридического” оформления как государственного преступника. Для меня было ясно, что на фоне перестраховки я являюсь жертвой организованной провокации – следовательно клеветы и лжи. Все свои силы я напрягал доказать это следователям, но последние были слепы в своих действиях. Прокурорский надзор не оказал защиты элементарной как гражданину Союза ССР. В основном я все показания дал отрицательные, т. е. честные, как протекала моя сознательная жизнь: партийная, общественная, служебная и личная. В самом деле, я сирота, с 13-летнего возраста по найму в людях работал, с 17-летнего возраста в партии ВКП(б) и в РККА с Красной гвардии, от рядового красногвардейца до комбрига. Все это Наркомату обороны известно. За все это время ни политических, ни служебных преступлений не имел и не привлекался к ответственности. В 1937 г. дело с ложными заявлениями на меня рассматривал особый отдел ХВО и дело было прекращено. Наконец, есть же факты и живые люди о моей деятельности лучше всего скажут, В этот критический для меня момент могли бы Вам дать на меня объективные данные: комдив Черепанов всю мою фронтовую деятельность с Красной гвардии и совместная учеба в Военной академии; армейский комиссар 2 ранга Щаденко – мое партийное лицо за время пребывания в Военной академии, где я все время был членом бюро и секретарем партийной организации до 1923 г., в горячий период партийной жизни и борьбы ни одной антипартийной резолюции не прошло в академии в указанное время.
Наконец, в последнее время я выполнял особые задания Военного Совета ХВО и личные указания командарма 2 ранга Тимошенко по ликвидации последствий вредительства в 7-м стрелковом корпусе в качестве командира корпуса. Это задание выполнил как и подобает большевику – командиру РККА и все-таки перестраховка оказалась сильнее логики.
15 сентября 1939 г. мое дело рассматривалось Военным трибуналом ХВО – своим постановлением трибунал определил все пункты по ст. 54 в отношении меня недоказанными. Одновременно удовлетворил мою просьбу о приобщении к делу ряда документов и опрос ряда свидетелей, которые могут положительно Жабина характеризовать и к моему удивлению опять перечислил на доследование за прокурором ХВО, и в результате я опять невинно томлюсь в тюрьме. Имея подобное решение Военного трибунала, наличие на меня материала у военного прокурора РККА и в партийной комиссии ПУРККА, я счел необходимым обратиться непосредственно к Вам с ходатайством рассмотреть мой вопрос. Клянусь, я не виновен. Прошу скорейшего содействия в освобождении меня. Прошу вернуть мне права гражданина Союза ССР, изложенные в Сталинской Конституции. На любой работе до последних дней моей жизни докажу свою преданность делу Ленина – Сталина.
15 февраля 1940 г. военной прокуратурой Харьковского военного округа дело Н. И. Жабина было прекращено за недоказанностью обвинения. На следующий день Николай Иванович вышел из тюрьмы на свободу. После восстановления в кадрах РККА он был назначен старшим преподавателем Академии Генерального штаба. Воинское звание «генерал-майор» ему было присвоено в январе 1943 г.
Командир 26-го стрелкового корпуса ОКДВА комдив Глухов Михаил Иванович был арестован 21 марта 1938 г. Обвинялся он по ст. ст. 58-1 «б», 58-8 и 58–11 УК РСФСР. Виновным себя на предварительном следствии признал (с ним «хорошо поработали»), показав, что в антисоветский военный заговор он был вовлечен в январе 1938 г. командиром 20-го стрелкового корпуса комкором М. В. Калмыковым. Однако 15 марта 1939 г. М. И. Глухов от своих «признательных» показаний отказался как от вымышленных и ложных. На этой позиции Михаил Иванович стоял вплоть до своего освобождения, несмотря на все «усилия» следователей вернуть его к прежним показаниям. Вменяли ему в вину и то, что он в молодости некоторое время примыкал к анархистам, а также то, что его отец был торговцем средней руки. Накануне ареста М. И. Глухов был уволен из рядов РККА.
Постановлением Главной военной прокуратуры от 29 ноября 1939 г. групповое дело, по которому проходил и М. И. Глухов, за недоказанностью вины подследственных было прекращено и он был освобожден из-под стражи[29].
После освобождения и восстановления в кадрах РККА М. И. Глухов был назначен старшим преподавателем Военной академии имени М. В. Фрунзе. Затем там же он работал начальником курса основного факультета. Участник Великой Отечественной войны. С ноября 1941 г. по январь 1942 г. – начальник штаба 61-й армии. В марте-апреле 1942 г. – командир 350-й стрелковой дивизии. В 1942–1943 гг. – заместитель командующего 13-й армией. С января 1944 г. по май 1945 г. – командир 76-го стрелкового корпуса. Воинское звание «генерал-майор» ему было присвоено в июне 1940 г., а «генерал-лейтенант» – в августе 1943 г.
После окончания войны М. И. Глухов был заместителем командующего 3-й гвардейской танковой армией. Награжден орденами: Ленина, Красного Знамени (четырьмя), Суворова 2-й степени, Кутузова 1-й и 2-й степени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды.
Умер М. И. Глухов 13 марта 1947 г. Похоронен в Киеве.
Командир 69-й стрелковой дивизии комбриг Зайцев Владимир Александрович был арестован 6 июня 1938 г. Обвинялся он в участии в военном заговоре, якобы существовавшем в войсках ОКДВА, в проведении вредительской работы, в шпионаже (ст. ст. 58-1«б», 58-7, 58-