Гронд) [Виноградов 1867: 96]. Некоторые из местных староверов рассказывают также, что будто бы обустроиться в Августовском повяте им помог богатый виленский купец-старообрядец Арсений Пимонов и что это именно он подарил им землю, по 7 гектаров на каждого хозяина [Сосна 1957/13: 3]. Этот факт представляется маловероятным, поскольку Габовые Гронды и Бор с самого начала числятся деревнями государственными. Истоки легенды следует искать в межвоенный период, когда, как известно, богатой семье Лимоновых удалось организовать всех старообрядцев-беспоповцев в Польше и создать основы старообрядческой церковной организации.
Рис. 1. Карта-схема. Места проживания старообрядцев в Белостокском воеводстве (по состоянию на 1968 г.)
Первым поселением на территории Августовского повята были Габовые Гронды, поначалу не имевшие никакого названия. Чуть позже поблизости была построена деревня Бор, называемая также Борки.
Основным занятием старообрядцев стали лесозаготовки: рубка леса, трелевка, пилка и подготовка лесоматериалов для использования в строительстве и промышленности. Среди старообрядцев было много лесорубов, а недостаток лесопилок в округе способствовал тому, что все они имели заработок. Артели, состоявшие из нескольких работников, производили первичную обработку леса, изготавливая доски, брус и прочие стройматериалы. Работы производились вручную специальными длиннозубыми двухметровыми пилами. Вскоре старообрядцы прославились далеко за пределами повята как искусные мастера деревообработки, к тому же честные и порядочные труженики. В артелях изготавливались также предметы домашнего хозяйства, такие как дуги, полозья, оглобли, обручи, в том числе из древесины вяза[30]. Женщины занимались ткачеством, изготавливали, главным образом, льняные ткани. Изделия староверок из Габовых Грондов и Бора можно было встретить на ярмарках в Августове и в других близлежащих местечках [Leonow 1960: 6].
В надежде на получение финансовой поддержки старообрядцы из упомянутых выше деревень признали главенство духовных властей, избранных на съезде в Вильне. Кроме того, устанавливая контакты с Вильно, они рассчитывали на развитие просвещения в духе своей веры, на получение книг и опеку со стороны богатых купцов Лимоновых. В 1906 г. на съезде беспоповцев интересы старообрядцев из Габовых Грондов и Бора представлял наставник Мина Лигенда (польск. Ligienda) [Труды о съезде 1906: 117–118].
В период Первой мировой войны, так же как и на Сувалкско-Сейненских землях, большинство старообрядцев Августовского повята эвакуировалось вглубь России, в окрестности Саратова. Те, кто вернулся в родные деревни, активно принялись за восстановление уничтоженных поселений. В 1921 г. в Боре проживало уж 144 старовера, а в Габовых Грондах – 216 [Skorowidz 1924: 1–6]. Существовавшие в межвоенный период на территории Августовского повята два старообрядческих прихода, в Габовых Грондах и в Пиявне Русском, представленные на съезде делегатами Симеоном Злотниковым и Исидором Соловьевым, приняли постановления I Всепольского съезда старообрядцев в Вильне. С того времени по всем вопросам, связанным с религией, старообрядцы должны были обращаться в Верховный совет через своих представителей [Труды первого съезда 1925: 89, 91].
Фото 6. Моленная в Габовых Грондах, повят Августов
В 1939–1941 гг. старообрядцы из Габовых Грондов и Бора предоставили укрытие своим братьям по вере, бежавшим из окрестностей Пиявна Русского и Сувалкско-Сейненских земель, оказавшихся под немецкой оккупацией. В то время границу нелегально пересекали не только старообрядцы, но и немецкие диверсионно-шпионские группы. В 1940 г. одна из них, возглавляемая шпионом Игнатием Павелко, застрелила жителя Габовых Грондов Василия Тихонова [Omilianowicz 1967: 551–552]. Когда гитлеровская Германия в 1941 г. напала на Советский Союз, многие старообрядцы по собственному желанию оказались в Красной армии <как сообщил П. Леонов от имени заинтересованных лиц в письме главному редактору «Панорамы» в г. Катовице от 1 апреля 1965 г. (с. 1)> По сообщениям местного населения, после того как Августовский повят был оккупирован немецкими войсками, Габовые Гронды и Бор стал часто посещать упоминавшийся выше Павелко, который многих староверов «ограбил и побил». Несмотря на это, некоторые из старообрядцев по-прежнему прятали бежавших из немецкого плена советских военнослужащих. Гитлеровцы не ограничились репрессиями, а решили полностью ликвидировать обе деревни. Это произошло в ночь с 17 на 18 марта 1943 г. В деревни прибыла карательная экспедиция. Старообрядцам было дано два часа на сборы. Затем, погоняя палками и прикладами винтовок, всех жителей деревни заставили идти в Августов, где их погрузили в вагоны и целыми семьями вывезли на принудительные работы в Германию [Omilianowicz 1967: 562]. Все вывезенные в то время старообрядцы в один голос утверждают, что с ними обращались как со скотом, принуждая к многочасовому труду даже маленьких детей. В оставленных деревнях оккупационный староста предназначил для разборки на топливо не только постройки, но даже кладбищенские кресты и деревянные срубы в колодцах [Писаревич 1957: 7]. Однако немцы не смогли вывезти всех, часть жителей сражалась в отрядах советских партизан и Армии Крайовой [Сосна 1957/19: 7], а затем – в частях Красной армии и Войска Польского. Из жителей обеих деревень участвовало в вооруженной борьбе свыше 100 человек, многие были награждены медалями и орденами, более тридцати человек погибло на поле боя, осиротив свои семьи[31].
После освобождения территории Августовского повята одни старообрядцы вернулись на родные пепелища, чтобы приступить к восстановлению уничтоженных деревень, другие – переехали к своим родственникам в Советский Союз. С самого начала существования
Народной Польши многие старообрядцы активно включились в строительство социализма, участвовали в создании новой действительности. Некоторые семьи переехали в Августов на постоянное место жительства, влились в ряды новой, социалистической интеллигенции. Молодежь получила новую школу-восьмилетку. Теперь среди последователей староверия есть и выпускники высших учебных заведений. Многие, прежде жившие только в деревне, переехали в города, где зачастую работают на ответственных должностях в государственной администрации и в общественных организациях. Одним из таких деревенских жителей является бывший узник гитлеровских концлагерей Александр Гутянцов (Huciancow), активный деятель Союза борцов за вольность и демократию в Белостоке[32].
Жители деревень, о которых идет речь, изменили свои взгляды и отношение к религии. Некоторые из жителей уже не придают большого значения религиозным верованиям своей среды, а житель Бора Степан Леонов, которому перевалило за восьмой десяток, давно пропагандирует атеизм. Молодежь не знает церковнославянского языка, а в моленную ходит только в великие праздники и то только для того, чтобы «стариков не обидеть» [Вашенков 1963: 6]. Дети дошкольного возраста не знают польского языка и начинают его учить только в школе.
Старообрядцы в описанных выше деревнях чаще всего состоят в родственных отношениях. Количество браков, заключенных между жителями одной и той же деревни, в процентном отношении в два или три раза превышает количество браков в окрестных польских деревнях. Жители деревни Габовые Гронды чаще всего заключают браки с жителями соседней деревни Бор. Такие браки составляют около 50 % всех заключаемых браков. Количество детей в семье обычно велико. Типичная модель старообрядческой семьи – это семья, количество детей в которой от 4 до 10, в то время как в соседних польских деревнях, по данным исследований Януша и Ядвиги Хажевских [Charzewski / Charzewska 1971], количество детей в семьях составляло от 1 до 3. Исследования показали, что, в отличие от жителей расположенной неподалеку Кольницы, старообрядцы имеют более длинное туловище, более короткие конечности и более узкие плечи. Старообрядческие деревни по-прежнему бедны, а потому и смертность детей здесь выше, чем в других населенных пунктах [там же: 259–278].
В последние три года можно наблюдать рост количества старообрядцев в Августове (в 1921 г. их было 20 человек), переселившихся сюда главным образом из Габовых Грондов. Так, например, в 1965 г. в этой деревне проживало 244 старообрядца, а в 1968-м – уже только 188. И наоборот, в Августове в 1965 г. проживало 175 старообрядцев [Iwaniec 1967: 407], а в 1968 г. их число возросло до 268.
Глава VСтарообрядцы на Мазурах, в Ольштынском воеводстве
Первые старообрядцы прибыли на территорию Мазур (тогда принадлежавших Пруссии) еще в 20-е и 30-е гг. XIX столетия с Сувалкско-Сейненской земли в Царстве Польском. Инициаторами переселения в Прусское государство являлись те федосеевцы, которые были не согласны с новыми постановлениями властей Царства Польского. Наиболее консервативная группа старообрядцев, находившихся под сильным влиянием Ефима Борисова, как уже сообщалось выше, не согласилась на исполнение рекрутской повинности и на ведение метрических реестров в старообрядческих приходах. Старообрядцы считали, что это противоречит принципам их веры. Они вспомнили о том, что во время недолгого правления пруссаков на Сувалкско-Сейненской земле (1795–1806) немцы относились к старообрядцам либерально, а те, в свою очередь, были лояльны по отношению к прусским чиновникам [Воейков 1867: 146; Tetzner 1908/21: 325–329; 1908Ы22: 325–326]. Однако поначалу старообрядцы не хотели покидать Сувалкско-Сейненского региона. Даже после переезда на Мазуры они не могли пожаловаться на уровень своей жизни в Царстве Польском. Только очередной призыв в армию, объявленный в 1824 г., заставил их обратиться с переговорами к прусским властям. При посредничестве голдапского ландрата староверы отправили королю свое послание, содержащее условия их переселения на Мазуры, а необходимость переезда мотивировали религиозными преследованиями, которым подвергались. 5 декабря 1825 г. Фридрих Вильгельм III дал свое согласие, подписав рескрипт на имя министра фон Шукманна. Условием продажи угодий старообрядцам было освобождение их от подданства Царства Польского [Titius 1864–1866/IX: 215; Gerss 1909: 71]. Прусское государство было крайне заинтересовано переселением старообрядцев, так как численность населения заброшенного мазурского захолустья сократилась на 14 % в результате наполеоновских войн и эпидемий, а освоение Мазур польскими переселенцами было ограничено властями с 1724 г. по политическим причинам специальным указом [Flis 1960: 473–523; Sukertowa-Biedrawina 1961: 46]. Поросшее дремучим лесом Мазурское поозерье было для старообрядцев самым удобным местом, в котором они могли скрываться, сохраняя чистоту веры и обычаев.