Фото 7. Сельская моленная в Войнове
Несмотря на это, староверы не очень спешили с получением разрешения на выезд у властей Царства Польского, так как все-таки не хотели покидать привычную для них Сувалкско-Сейненскую землю. Только радикальное изменение политики по отношению к старообрядцам в России при Николае I повлияло на принятие окончательного решения о миграции на Мазуры. В июне 1826 г. они отправили в Краевое управление, находившееся в Гумбиннене, многочисленное посольство, во главе которого стоял Фома Иванов (род. 1788) из деревни Олыпанка, хоть слабо, но владеющий немецким языком. Делегаты выразили желание купить 22–30 тысяч моргов земли для около двухсот семей. Однако переселение старообрядцев не состоялось сразу, и главной причиной было нежелание властей Царства Польского дать им разрешение на выезд. Первый паспорт был оформлен только 10 августа 1827 г. на имя Онуфрия Яковлева (Смирнова) из деревни Погорелец (род. в 1788 г. в деревне Доллманн в Режицком уезде), который, будучи состоятельным человеком, не жалел денег, чтобы ускорить принятие решения властями. После прибытия на Мазуры он обнаружил много непредвиденных трудностей в связи с желанием приобрести семьсот моргов земли. Пока дело не было успешно завершено, он арендовал озера и жил в одиночку на Мазурах, ожидая позволения прусских властей на перевозку через границу его имущества [Titius 1864–1866/Х: 7, 11; Gerss 1909: 72–76]. 26 сентября 1829 г. генеральная налоговая директория в Берлине выдала разрешение, на основании которого таможня в Мерунишках пропустила 25 центнеров сетей и рыболовных снастей, домашнюю утварь, продовольственные продукты, коней и скот, принадлежавшие Онуфрию. Окончательное переселение Онуфрия Яковлева на Мазуры состоялось 7 июня 1830 г. Поселившись на восток от озера Бельданы, к северо-западу от поселения Вейсуны, Онуфрий Яковлев стал основателем первой старообрядческой деревни на Мазурах, названной его именем Онуфриево (нем. Onufrigowen). Кроме него, в деревне поселились хозяева Тихон Григорьев (Крымов) и Егор Савелов (Ефищик), а также Емельян Крассовский. В течение непродолжительного времени Онуфрий Яковлев сумел завоевать доверие властей и был назначен первым солтысом <старостой> Он стал также главным посредником в заключении сделок, особенно купли-продажи, имея большой опыт, который приобрел еще на Сувалкско-Сейненской земле, где прожил почти тридцать лет. Со стороны прусских властей надзор над процессом переселения старообрядцев на Мазуры уже в июне 1826 г. был поручен лесничему Эккерту из Пиша, обязанностью которого было, прежде всего, правильное размежевание участков [Akta dotyczące «filiponów» 1827–1838 г. <Данные из этого источника в работе Sukertowa-Biedrawina 1961: 44, 48–51, 53, приведены неточно>]. См. также: Titius 1864–1866/Х: 9—11; Gerss 1909: 72–74; Лясковский 1932: 66–67; Sukertowa-Biedrawina 1961: 48; Jakubowski 1961: 84.
26 ноября 1830 г. старообрядцы получили от властей Царства Польского 17 общих паспортов для 226 человек. Некоторые из желавших переехать паспортов не получили, другие не решились на переезд. Вспышка Ноябрьского восстания 1830 г. прервала правомочное переселение старообрядцев, но не остановила процесса их дальнейшей эмиграции на Мазуры. Во время восстания впервые имели место случаи незаконного пересечения границы старообрядцами [Titius 1864–1866/Х: 12–14; Барциковская 1959: 3]. Границу пересекали прежде всего неимущие, в особенности те, кто прибыл на Сувалкско-Сейненскую землю после 1817 г. из бывших Польских Инфлянт, где помещики особенно притесняли крестьян. <В 1817 г. в деревне Осиновка в Динабургском старостве вспыхнул вооруженный мятеж, который был подавлен только после прибытия военной подмоги, см.: Дружинин 1946: 113–117> Незаконное пересечение границы во время восстания было делом невероятно опасным, так как по особому требованию российских военных командующих немцы стреляли в нелегальных мигрантов [Барциковская 1959: 3]. В связи с этим откладывалось поселение старообрядцев на купленных 2 декабря 1831 г. над рекой Крутыней неподалеку от озера Дусь 1504 прусских моргах леса.
Основным покупателем этих земель был брат уже известного нам Ефима Борисова – Сидор Борисов (1780–1855). После подавления восстания в Польше он прибыл на Мазуры вместе с остальными собратьями по вере и приступил к строительству деревни. Она получила официальное название по фамилии лесничего Эккерта – Эккертсдорф (нем. Eckertsdorf). Однако Сидор в память о деревне в Режицком уезде, где он родился, назвал ее Войново [Titius 1864–1866/Х: 16–17, 49; Gerss 1909: 78]. Кроме Сидора Борисова, который многие годы оставался солтысом, в Войнове поселился знаменитый строитель дорог Федор Исаев Малеван (1782–1842), а также известный среди старообрядцев богач Фома Кузьмин.
В декабре 1831 г. старообрядцы приобрели также угодья на левом берегу реки Крутыни к северу от Войнова. Там со временем возникли следующие деревни: Галково (нем. Gaiko wen), Мосьцишки или
Николаево (нем. Nikolaihorst), Замечек (нем. Schlósschen), и в 1840 г. Иваново (нем. Iwanowen). Первым хозяином на этой территории был Моисей Игнатов, который сначала жил в Укте, занимаясь производством саней и возов. На Мазуры приехал в 1830 г. из деревни Высокая Гора в сегодняшнем Сейненском повяте [Titius 1864–1866/Х: 12; Gerss 1909: 76; Jakubowski 1961: 85].
Договор купли-продажи от 1 апреля 1832 г. дал начало деревне Ладное Поле (нем. Schónfeld), ныне Свигнайно. Деревня была основана к северо-востоку от Войнова, солтысом был избран Иван Кузьмин, по профессии коновал. Он был сыном хозяина из Дегучай (Литва). В силу подобного договора в 1832 г. была основана деревня Пяски (нем. Piasken), расположенная на берегу озера Бельданы на расстоянии 1,5 км от Онуфриева. Основным покупателем этих земель были Онуфрий Яковлев и Савватей Осипов Пясковский. Затем Онуфрий Яковлев перепродал свою долю Ивану Ларивоновичу Крассовскому (1779–1855) [Titius 1864–1866/Х: 17–18; Gerss 1909: 83–84].
Весной 1832 г. старообрядец Федор Чуев положил начало деревне (колонии) Кадилово (Кадзидлово, нем. Kadzidlowen) <Егор Крассовский, житель Галкова, в письме автору от 29 марта 1964 г. сообщил, что своим названием деревня обязана множеству лиловых цветов – подснежников (Pulsatilla), которые старообрядцы называли «катялками», отсюда Катилово, Кадиловка, [полонизированное] Кадзидлово.> Летом 1832 г. были основаны деревни Петрово (нем. Peterhain) и Осинки (или Осиняк) [Titius 1864–1866/Х: 17]. <Согласно сохранившемуся преданию, деревня возникла на месте, якобы явившемуся одному из старцев во сне. Тогда следовало бы объяснять название старорусским словом «осинитися», что означает ‘увидеть сон’. Согласно другой версии, более правдоподобной, название деревни произошло от осины, растущей в этих местах в большом количестве> Последняя из основанных деревень получила по имени своего основателя официальное название Федорово (нем. Fedorwalde), <в правительственном вестнике № 7 от 1835 г. были опубликованы официальные немецкие названия деревень. 12 октября 1835 г. власти уведомили ландрата об обязанности требовать от старообрядцев, чтобы они использовали эти названия в официальной переписке под угрозой штрафа от 5 до 50 талеров [Titius 1864–1866/Х: 30–31]>
Эмиль Титиус сообщает, что в разное время старообрядцы приобрели в общем 5047 моргов лесных угодий, расположенных в Пишском и Мронговском повятах, на общую сумму 24 084 талера, при этом заплатив единовременно только 9124 талера [Titius 1864–1866/Х: 8]. По мнению немецких исследователей, условия, на которых старообрядцы получили разрешение поселиться на Мазурах, были для переселенцев очень выгодны. Исследователи обращают внимание на то, что староверы приобрели землю по очень низкой цене (хотя в России она стоила в два раза дешевле [Голубов 1869: 52]) и получили множество льгот, таких как освобождение от налогов в течение шести лет, оформление рассрочки оставшегося платежа и разрешение его выплаты по частям в течение двух-трех лет. В зависимости от класса почв старообрядцам была предоставлена возможность отсрочки выплаты или продление срока выплаты с учетом всего лишь только 5 %-ной ставки (в Онуфриеве). На самом деле прусские власти предоставляли льготы, преследуя собственные интересы, и там, где они не видели собственной выгоды, не шли ни на какие уступки. Так, например, старообрядцам не разрешалось свободно валить лес, а строительный материал они обязаны были покупать отдельно. Шестилетний период налоговой льготы был им предоставлен потому, что не было возможности в течение ближайших четырех лет вывезти строевой лес с приобретенных старообрядцами участков. Лес, согласно договору, был государственной собственностью, а сложенная штабелями древесина мешала возделыванию расчищенных от леса участков [Titius 1864–1866/Х: 10–11, 43; Тоерреп 1870: 450]. Старообрядцы с самого начала требовали освобождения их от воинской повинности вплоть до третьего поколения [Голубов 1871/XVIII: 71], но прусский король согласился освободить только первое поколение, ср.: Titius 1864–1866/IX: 215; Gerss 1909: 71. Вероятно, местные власти, особенно Эккерт, на которого позже ссылались, обещал старообрядцам продление срока или возможность откупиться от призыва в армию, так как до сегодняшнего дня они уверены в том, что были обмануты. На самом деле даже первому поколению старообрядцев не удалось избежать службы в армии, так как королевский рескрипт относился только к тем, кто покупал землю на свое имя [Titius 1864–1866/Х: 19–20, 413]. Следует обратить внимание на тот факт, что угодья чаще всего покупал один, избранный для этой цели старообрядец, тогда как другие (уже после прибытия на Мазуры) получали участки от уполномоченного ими собрата по вере и при этом теряли право на освобождение от воинской повинности, о чем им тогда никто не сообщил. Кроме того, власти начали вводить новые обязанности, такие как копка приграничных траншей шириной более метра и примерно такой же глубины или выкуп страховых полисов [Gerss 1909: 81; Sukertowa-Biedrawina 1961: 5