***
Путешествуя по Лу, Ян Чжу остановился как-то в доме семьи Мэн.
— Стоит ли добиваться славы, если достаточно просто быть человеком? — спросил его хозяин.
— Славу используют, чтоб стать богатым,— ответил Ян Чжу.
— Почему же, разбогатев, не останавливаются на этом?
— Стремятся стать знатными,— ответил Ян Чжу.
— Почему же, став знатными, не останавливаются на этом?
— Стремятся к почетной смерти.
— К чему же можно стремиться после кончины?
— Помочь сыновьям и внукам.
— Какую же пользу может принести им слава?
— Добивающийся славы изнуряет свое тело и испепеляет сердце; возможность же использовать его славу распространяется на весь его род, а выгода от славы — на всю его деревню! — ответил Ян Чжу.
— Но ведь все, кто добивается славы, должны быть бескорыстными, бескорыстие же ведет к бедности; все, кто добивается славы, должны быть уступчивыми, уступчивость же ведет к низкому положению!
— Когда Гуань Чжун был первым министром в Ци, его стремления совпадали со стремлениями правителя, а слова не расходились с его словами; правитель развратничал — и он развратничал; правитель расточительствовал — и он расточительствовал. В результате его учение было осуществлено и Ци добилось гегемонии над другими царствами; однако после его смерти ничего, кроме фамилии «Гуань», не осталось. Когда же первым министром в Ци был господин Тянь, его поведение было другим: правитель был высокомерным, он же—снисходительным; правитель обирал народ, он же — раздавал зерно народу. Народ подчинился ему, и он смог завладеть царством Ци. Поэтому его сыновья и внуки наслаждаются властью в Ци вплоть до настоящего времени.
— Значит ли это, что настоящая слава ведет к бедности, а ложная — к богатству?
— Истинное не обладает славой, обладающее славой не обладает истиной. Все пользующиеся славой обманщики. В древности Яо и Шунь притворялись, что уступают Поднебесную Сюй Ю и Шань Цзюаню; однако они не только не потеряли Поднебесной, но и наслаждались счастьем еще сто лет. А Бои и Шуци действительно уступили престол правителей Гучжу и в конце концов не только потеряли свое царство, но и сами умерли от голода на горе Шоуян. Вот как обнаруживается различие между истинным и ложным.
***
Ян Чжу сказал: «Бои отнюдь не был лишен желаний. Однако, строго следуя чистоте, довел себя до голодной смерти. Чжань Цзи отнюдь не был лишен страстей. Однако, кичась целомудрием, обрек себя на одиночество, не продлив своего рода. Вот как чистота и целомудрие ввели добрых людей в заблуждение».
***
Ян Чжу сказал: «Юань Сянь бедствовал в Лу; Цзыгун преуспевал в Вэй. Бедность Юань Сяня сократила его жизнь; богатство Цзыгуна стало для него обузой. Если и беднеть нельзя, и богатеть нельзя — что же тогда можно? Можно наслаждаться жизнью, можно не обременять себя заботами. Поэтому умеющий наслаждаться жизнью — не бедствует, а не обременяющий себя заботами — не богатеет».
***
Ян Чжу сказал: «В древней пословице говорится: «При жизни следует сочувствовать друг другу, после смерти следует покидать друг друга». В пословице достигнут предел истины. Принцип «сочувствовать друг другу» касается не только чувств — он и в том, чтобы дать отдых усталому, досыта накормить голодного, согреть замерзшего. И принцип «покидать друг друга» отнюдь не означает, что никого не следует оплакивать. Не следует лишь класть покойнику в рот жемчуг и нефрит, облачать его в узорную парчу, приносить ему в жертву животных, ставить в могилу великолепную утварь...»
***
Ян Чжу сказал: «Человек подобен небу и земле и, как они, таит в себе природу пяти движущих начал. Человек — самое разумное среди всех существ, наделенных жизнью. И в то же время ногти и зубы человека недостаточно сильны, чтобы обеспечить ему охрану и защиту; мускулы и кожа недостаточно крепки, чтобы оборонять его и отражать удары; ноги недостаточно быстры, чтобы унести от опасности. У человека нет ни шерсти, ни перьев, защищающих его от холода и жары, и, чтобы прокормиться, он должен полагаться не на силу, а на разум. Поэтому человек высоко ценит разум и с пренебрежением относится к силе, ибо разум сохраняет его существование, а презренная сила вершит насилие над внешними вещами».
***
Ян Чжу сказал: «Существуют четыре причины, мешающие людям спокойно жить. Первая — желание долголетия; вторая — жажда славы; третья — стремление получить чиновничью должность; четвертая — жажда богатства. Из-за этих четырех страстей люди боятся власти и духов и опасаются людей и наказаний. Это называется бегством человека от его природы. Он может пасть убитым, может остаться в живых — его судьба не зависит от него.
Зачем долголетие тому, кто не идет против судьбы? Зачем слава тому, кто не ценит знатности? Зачем чиновничья должность тому, кто не стремится к власти? Зачем богатство тому, кто не алчет состояния? Это называется следованием человеческой природе. У такого человека нет соперников в Поднебесной. Поэтому его судьба зависит от него самого.
В чжоуской пословице говорится: «Хочешь убить землепашца — заставь его сидеть сложа руки». Уходить с рассветом в поле и возвращаться затемно — этот удел он считает истинным для человека, а похлебку, бобы, коренья и ботву—наивкуснейшими яствами. Его кожа и мясо грубы и толсты, мускулы и суставы натянуты и крепки. Проснись он однажды утром на мягком пуху и изведай изысканных яств из зерна и мяса — тотчас бы закралась в его сердце тоска, тело охватило бы беспокойство, а внутренний жар вызвал бы болезнь. И наоборот: если бы, подобно землепашцу, в поле поработали шанский или луский государи, не прошло бы и мгновения, как их охватила бы усталость. Вот почему в Поднебесной нет ничего выше того, в чем находит покой деревенский человек, как нет ничего выше того, в чем он находит красоту.
В давние времена в царстве Сун был некий землепашец. Зимой он носил старый халат, подбитый очесами конопли, когда же наступала весна и начинались весенние полевые работы, грелся на солнце. Так он и жил, не ведая о том, что в Поднебесной существуют просторные хоромы и нагретые покои, теплая одежда и пушистые меха. Как-то, поразмыслив, он сказал своей жене: «Никто не знает, как греет солнце, когда повернешься к нему спиной. Если я доложу об этом нашему государю, то получу большую награду».
Услышав это, один из богатых жителей его деревни сказал ему: «Когда-то был человек, который вкуснейшими из яств считал дикие стебли конопли, сельдерей и ряску. Однажды он стал расхваливать эти кушанья влиятельным жителям деревни. Те попробовали их — и рты у них обожгло, а желудки разболелись. Жители деревни стали насмехаться над этим человеком и презирать его; ему же стало очень стыдно. Ты тоже принадлежишь к этой породе людей».
***
Ян Чжу сказал: «Обладающему богатым домом, изящными одеждами, изысканными яствами и прекрасными женщинами — чего еще домогаться от внешнего мира? Обладать всем этим и еще чего-то домогаться — не значит ли это иметь ненасытный характер? Ненасытный же характер — это червь, съедающий жизненные силы человека.
Чтобы обеспечить спокойствие государя, недостаточно одной верности; однако ее достаточно, чтобы подвергнуть свое тело опасности; чтобы принести пользу другим людям, недостаточно одной справедливости;
однако ее достаточно, чтобы причинить вред собственной жизни. Обеспечить спокойствие государя и подданных, приносить пользу и себе, и другим — вот учение людей древности...»
***
ИЗ ГЛАВЫ VIII
Ле-цзы учился стрелять. Попал в цель и попросил у Гуань Инь-цзы дальнейших указаний.
— Знаешь ли ты, почему попал в цель? — спросил Инь-цзы.
— Не знаю,— ответил Ле-цзы.
— Значит, еще не овладел мастерством.
Ле-цзы отправился восвояси и три года упражнялся в стрельбе. А затем явился с отчетом к Гуань Инь- цзы.
— Знаешь ли ты, почему попадаешь в цель? — спросил его Инь-цзы.
— Знаю,— ответил Ле-цзы.
— Вот теперь ты овладел мастерством. Храни его и не теряй. Оно пригодится не только в стрельбе, но и в управлении государством и самим собой. Ибо мудрец исследует не жизнь и смерть,— но их причины.
***
Ле-цзы говорил:
— Тот, кто в расцвете красоты,— заносчив, а тот, кто в расцвете сил,— необуздан. С такими нельзя говорить об Учении. Пока у них не появилась проседь, не стоит и толковать с ними об Учении и уж тем паче о том — как его применить. Ведь тому, кто необуздан, не станут подавать советов. А если не будут давать ему советов — он останется в одиночестве, без помощников. Умный же опирается на других, а потому, даже если и стар годами — не дряхлеет, даже если истощил свой разум — не путается. Трудность в управлении государством — не в том, чтоб самому быть умным, а в том, чтоб находить умных.
***
Некий сунец вырезал из нефрита древесный листок для своего государя. Трудился над ним три года — и был тот листок весь в жилках и волосках, со стебельком и с зубчиками. Если смешать с настоящими листьями — не отличишь. Сунское царство кормило этого человека за его мастерство.
Учитель Ле-цзы, услыхав о том, сказал:
— Если бы небо и земля, порождая все вещи, по три года трудились над одним листочком — немного нашлось бы растений с листьями! Потому-то мудрец полагается не на знания и мастерство, а на естественные превращения.
***
У некоего Ши из Лу было два сына. Один любил науки, другой — военное искусство. Тот, что любил науки, решил послужить своими знаниями цискому царю. Царь взял его к себе на службу и назначил наставником при царевичах. А тот, что любил военное искусство, отправился в Чу и предложил свои услуги чускому царю. Он сумел угодить царю, и тот поставил его военачальником. Оба сына жалованьем обогатили семью, чинами прославили родителей.
У соседа Ши — некоего Мэна — тоже было двое сыновей: оба увлекались тем же, что и сыновья Ши, но прозябали в нищете. Завидуя богатству семьи Ши, они неотступно просили рассказать, как те сумели так быстро возвыситься. Сыновья Ши рассказали им все как есть.