Будто чувствуя мой испуг, он пригасил свой пыл.
— Алиса, — хрипло выдохнул Маркус и нежно поцеловал в уголок рта. — Моя Алиса…
Мое тело на зов отозвалось дрожью.
— Я чувствую себя дикарем, который вот-вот сорвется и утащит свое сокровище в пещеру.
Широкие горячие ладони заскользили по моей спине, плечам, избавляя от верха купальника. Затем пальцы одной руки осторожно пробежали по позвоночнику вверх и, нырнув в мои волосы, обхватили затылок. Вторая рука опустилась ниже, накрывая ягодицы, притягивая меня ближе.
— Ты кажешься колючей и холодной, а на самом деле ранимая, нежная, теплая… безумно красивая.
Жарко целуя шею, чувствительное местечко за ухом, Маркус успевал шептать нежности:
— У твоей кожи вкус солнца… а губы мягче цветочных лепестков.
Какие поэтичные сравнения… Я млела от искренних, красивых слов и горячих прикосновений.
— Самая притягательная, отзывчивая девушка… чистое искушение…
Губы Маркуса достигли моей груди — я не сдержала судорожный вздох. Сердцебиение ускорилось, оглушая. В глазах и вовсе потемнело, когда блондин опустился на колени и принялся покрывать дразнящими поцелуями мой живот.
Кто-то застонал жалобно, как будто его убивают. Да это же я… Пришлось закусить губу.
Маркус выполнил угрозу: подхватил на руки и утащил «в пещеру» — под навес. Беспрестанно целуя, накрыл собой. Ощущения его жесткого тела на мне ошеломило, взбудоражило еще больше, вызывая сладкие спазмы внизу живота.
Вновь застонав, я послала подальше мысли о том, как выгляжу со стороны. Не думать, только ощущать. И, желтые карлики! Да я сейчас умру, если не смогу в ответ исследовать потрясающее тело на мне. Но Маркус на мою инициативу отреагировал однозначно — молча покачал головой и завел мои руки вверх.
Завязки низа моего купальника он распутывал с самым сосредоточенным видом, как будто разворачивал долгожданный, бесценный подарок. И я навсегда запомню выражение мужского лица — восхищение, благоговение, словно я действительно его главное сокровище.
Жадные губы вновь заскользили по моей шее, руки леранца неутомимо изучали тело. Дразнили, гладили, сводили с ума. Я потерялась в ощущениях — хмеле нежности и страсти. Выгибалась сильнее в пояснице, прижималась к Маркусу отчаянно, чтобы полнее, острее ощущать, как по напряженному телу разливается ноющее томление.
Оба пьяные от страсти, сошедшие с ума от желания и накала. Накала такого, что еще чуть-чуть — и мы поменяемся местами, леранец сам не заметит, как окажется на лопатках.
Похоже, Маркус умел читать коварные мысли и не позволил перехватить инициативу… Переплетенные пальцы. Кожа к коже. Глаза в глаза, его — насыщенно-синие, почти черные от сдерживаемого вожделения. Дыхание в унисон.
И моя Вселенная взорвалась. Я увидела звезды открытого космоса, находясь на земле. Маркус замер, давая пережить чувственную бурю и усиливая ее поцелуями.
Потершись губами о мой висок, выдохнул довольно:
— Какая ты у меня чувственная и нетерпеливая.
Я же ощущала себя шальной от счастья и… свободной. Как будто высший пик наслаждения, подаренный блондином, избавил от внутренней тяжести. Я и не знала, что чувства могут быть настолько острыми, а отношения — открытыми и доверительными.
Выдержка Маркуса дала сбой. Нежного искусителя сменил голодный, дорвавшийся до желаемого варвар — и мне это безумно нравилось. Дикая страсть, замешанная на адреналине, зажгла меня вновь. И я с готовностью отвечала на все его порывы, отдаваясь всецело и принимая страсть в ответ. Все наше пребывание на острове — как затянувшаяся прелюдия, и вот теперь мы сорвались.
Жар усиливался. Я изогнулась всем телом, чувствуя накрывающее с головой наслаждение. Взрыв ощущений. Миг — и Маркус разделил его со мной.
Уснули нескоро, леранец оказался не только страстным и нежным, но и ненасытным.
Сквозь дрему успела услышать, как он сонно пробормотал мне в затылок:
— Я ведь тебя не отпущу.
И не соврал: до утра держал в кольце своих рук.
Глава 11УБЕЖИЩЕ
— Шкрик-вик! Шкрик-вик!..
Серый усач противно пиликал где-то поблизости, но меня он больше не раздражал. Я любила весь мир. Потянувшись, приподнялась на локте и осмотрелась. Маркуса рядом нет. И почему меня это не удивляет? У этого мужчины прорва энергии, которую на острове некуда девать, вот и просыпается с рассветом. А я опять проспала, и в очередной раз завтрак готовил леранский миллиардер. Забавная ситуация, но вряд ли кто поверит, если рассказать. И все же обидно, что проспала, я хотела проснуться раньше и приятно удивить завтраком в постель, отблагодарив за кофе. Ну и не только за него, а и за то, что Маркус взял на себя готовку.
У пребывания на необитаемом острове есть своя прелесть для женщины — не надо ломать голову над тем, что сегодня надеть. Отыскав купальник и платье, я быстро натянула их и вышла из-под навеса.
Вовремя. Над раскаленными угольями подгорал наш завтрак — четыре крупные рыбины на веточках. Сняв их на широкий лист, лежащий на камне, я испытала удовлетворение: хоть сегодня я была полезна. Накрыв спасенную еду вторым листом, отправилась на поиски Маркуса.
Настроение зашкаливало. Тело пело, одновременно переполненное энергией и легкой истомой. Душой же завладела щемящая нежность к Маркусу. После совместной ночи я ощущала себя самой красивой и желанной во всей Вселенной — он это доказывал до рассвета. Столько нежности и смущающих комплиментов… Одна ночь с увлеченным леранцем дала мне больше, нежели несколько лет отношений с якобы влюбленным женихом. Нет, я не буду вспоминать Арка, не хочу портить настроение.
Предсказуемо, что Маркуса я нашла у озера, на противоположном берегу. Он не плавал, увлеченно что-то искал на мелководье, как поняла после некоторого наблюдения. Заинтригованная его действиями, я подошла ближе, но так, чтобы остаться пока незамеченной.
Маркус доставал из озера ракушки, за один раз — две-три, не больше. Осторожно осматривал их и возвращал обратно в воду, не открывая. Вытянутой формы, длиннее моей ладони, какие-то невзрачные, буро-серые. И чем они его заинтересовали? Моллюсков я не люблю, но в условиях необитаемого острова готова съесть что угодно. Только в этот момент я ощутила, как сильно проголодалась, настолько, что согласилась бы и на стейк из шпина.
До Маркуса можно дойти по берегу, но лезть по камням и через высокую растительность я не решилась и до своей цели добралась вплавь, заодно освежившись и взбодрившись.
— Доброе утро, — произнесла я, когда блондин оставил свое занятие и пошел навстречу.
Широкие ладони скользнули по моим плечам, нежно гладя. Молча накрыв мои губы своими, Маркус поцеловал с откровенной жадностью.
— Доброе, Алиса.
Ласкающий взгляд мужчины осязаем, будто перышком по моему телу провели. Захотелось зажмуриться, замурлыкать, как кошка.
— А что ты делаешь? — Я не удержала любопытство при себе.
— Среди обычных жемчужниц ищу особенную, — загадочно ответил леранец и нахмурился: — Рыба… Я забыл снять ее с костра.
— Я сняла, не переживай.
Интересно, что повлияло на его собранность? Недосып или, быть может, думал обо мне?
— Раз ты уберегла наш завтрак, предлагаю поесть, а затем исследовать ближайшую гору — пора искать серьезное убежище.
Я вспомнила, как он говорил о сезоне гроз, который вскоре начнется. Длящиеся часами тропические ливни — явление страшное, наш навес сорвет в первые же минуты. Только глупцы останутся возле озера, пренебрегая возможностью отыскать надежный приют.
— Я не против озвученной программы развлечений, — улыбнулась я и последовала за леранцем в озеро. — Скучно не будет.
И почему у меня такое ощущение, что я права?
Рыба, даже чуточку пригоревшая, оказалась восхитительной — аромат дыма придавал вкусу остроты, или я просто слишком проголодалась. Все же бурное времяпрепровождение давало о себе знать.
Завтракая, мы не сводили друг с друга глаз и улыбались. Подозреваю, со стороны смотрелись странно, а то и смешно. Говорят, влюбленные в острой фазе чувств глупеют. Не знаю, как блондин, а я, похоже, уже.
— Маркус, а где ты научился так вкусно готовить? Да еще в таких условиях?
Я собрала рыбные кости на листок, планируя выкинуть объедки в кусты, подальше от нашего лагеря. Еще на прошлом месте Маркус объяснил, что если будем выбрасывать их рядом, то приветим какую-нибудь живность, и не факт, что она окажется безобидной.
— Моя мать — художница, крайне увлекающаяся натура. Время от времени она устраивает себе творческие каникулы: уезжает на семь-десять дней на крохотный остров с одним бунгало. Там она пишет картины сутки напролет, порой забывая не то что поесть, но и попить. Когда я был подростком, старался поехать с ней, чтобы проследить за ее режимом.
Маркус улыбнулся, его голубые глаза потемнели, меняя цвет на глубоко-синий.
— А сейчас как она? Продолжает устраивать каникулы без тебя? — Я не удержалась от закономерного вопроса.
Мне и вправду было интересно, кто заботится о художнице, если сын взрослый. Творческие люди, по словам тех, кто с ними близко сталкивался, те еще оригиналы. Сама я не имела никаких талантов, если не считать интуитивный поиск неисправностей в механизмах.
— Сейчас у нее есть помощница, подруга Эфриды.
Маркус помрачнел, а я прикусила язык — сама же нечаянно напомнила ему о невесте. Неверной невесте, но и он, получается, от нее далеко не ушел. Прогнав неприятное давящее чувство, я сосредоточилась на рассказе блондина, который тоже отринул неприятные мысли и даже улыбался.
— Однажды сломалась система управления бунгало — вышли из строя многие приборы, в том числе и холодильник, забитый продуктами. Мы узнали об этом, лишь когда мать отпустила такси. За нами должны были прилететь через две недели, коммуникаторы не брали, пришлось думать о том, как прокормить себя эти дни. Волей-неволей я научился собирать крабов, моллюсков, ловить рыбу — и все это готовить на костре.