Хоук долго ничего не говорил, и я была так благодарна, что чуть не перекатилась, чтобы его обнять. Никакие его слова не сделали бы сказанное мной менее унизительным.
– Герцог Тирман был скотиной, – наконец произнес Хоук. – Я рад, что он мертв.
У меня вырвался сдавленный смешок, достаточно громкий, чтобы расхаживающий невдалеке гвардеец остановился.
– О боги, я нечаянно.
– Все хорошо. – Судя по голосу, он веселился.
Улыбаясь в одеяло, я сказала:
– Он определенно был скотиной, но… даже если бы у меня не было шрамов, я бы не ждала будущего с радостью. Не понимаю, как это получилось у Йена. Он почти не знал свою жену, и я… я не думаю, что он счастлив. Он никогда о ней не рассказывает, и это печально, потому что наши родители любили друг друга. И ему следовало выбирать пару по любви.
И мне следует, хоть я и Дева.
– Я слышал, твоя мать отказалась от Вознесения.
– Так и есть. Мой отец был первенцем. Богатый, но не избранный. Мама была леди-в-ожидании, когда они познакомились. Это вышло случайно. Его отец – мой дедушка – был приближенным короля Джалары. Однажды он взял с собой в замок моего отца, и там он увидел маму. Считается, что это была любовь с первого взгляда. – Моя улыбка угасла. – Я знаю, это звучит глупо, но я верю в это. Так бывает – по крайней мере, у некоторых.
– Это не глупо. Любовь с первого взгляда существует.
Я слегка нахмурилась. Его голос звучал словно издалека. Не могу объяснить почему, но у меня сложилось впечатление, что он тоже влюблялся в кого-то после первой же встречи и одной беседы. Я вспомнила, как он однажды признался, что когда-то был влюблен.
В груди разгорелся пожар.
– Так вот зачем ты ходила в «Красную жемчужину»? В поисках любви?
– Сомневаюсь, что там кто-нибудь ищет любовь.
– Никогда не знаешь, что там найдешь. – Он помолчал. – А что нашла ты, Поппи?
Вопрос прозвучал так мягко, почти… обольстительно.
– Жизнь.
– Жизнь?
Я опять закрыла глаза.
– Я просто хотела пожить в свое удовольствие перед Вознесением. – Перед тем, что произойдет во время Вознесения. – Я столько всего не испытывала. Ты же знаешь. Я шла в «Красную жемчужину» не за чем-то конкретным. Просто хотела что-нибудь испытать…
– Жизнь, – ответил он. – Я понял.
– Понял? Правда? – Я сомневалась, что даже Тони понимала.
– Да. Все вокруг тебя могут делать что хотят, а ты скована архаичными правилами.
– Ты называешь волю богов архаичной?
– Это ты сказала, не я.
Я сморщила нос.
– Я никогда не понимала, почему так. – Я открыла глаза. – Все оттого, как я родилась.
– Боги избрали тебя еще до рождения. – Он придвинулся ближе, словно мы и без того не были под одним одеялом, и я ощутила чужое дыхание сзади на шее. – Все потому, что ты – рожденная в покрове богов, защищенная еще в утробе, с рождения закрытая вуалью.
– Да, – прошептала я, открывая глаза. – Иногда я бы хотела… хотела быть…
– Кем?
Кем-то другим. Не Девой. Но одно дело думать об этом и совсем другое – сказать вслух. Я чуть не призналась в этом Виктеру, но тогда я ближе всего подошла к тому, чтобы произнести эти слова.
Давно пора сменить тему.
– Неважно. И я плохо сплю. Еще одна причина, почему я пошла в «Жемчужину».
– Кошмары?
– Иногда. А порой… в голове полно мыслей. Я что-то прокручиваю снова и снова.
Дрожь немного уменьшалась.
– И чем же так занята твоя голова? – спросил Хоук.
Вопрос застал меня врасплох. Больше никто, за исключением, может быть, Тони, меня об этом не спрашивал. Даже Виктер. Йен бы спросил, если бы был рядом.
– В последнее время я думала о Вознесении.
– Представляю, с каким предвкушением ты ждешь встречи с богами.
Я хрюкнула как поросенок.
– Вовсе нет. На самом деле я боюсь.
Я резко втянула воздух, поражаясь тому, как охотно говорю это вслух.
– Все хорошо, – сказал он, похоже, почуяв мое недоверие. – Я мало что знаю о богах и Вознесении, но я бы тоже боялся встречи с ними.
– Ты? – с сомнением переспросила я. – Боялся бы?
– Веришь или нет, но есть вещи, которые меня пугают. В их числе тайна вокруг настоящего ритуала Вознесения. Ты была права тогда в разговоре со жрицей. Этот ритуал так похож на то, что делают Жаждущие, но его совершают для того, чтобы остановить старение, предотвратить болезни на время, которое в глазах смертных представляется вечностью.
Внутри меня шевельнулась тревога.
– Это же боги, их Благословение. Они появляются во время Вознесения. Ты меняешься уже от того, что смотришь на них, – объяснила я, но мои слова прозвучали как-то неубедительно.
– Должно быть, то еще зрелище. – Если я говорила легкомысленно, то его тон был сухим, как Пустоши. – Я удивлен.
– Чем?
– Тобой. – Его грудь опять соприкоснулась с моей спиной, когда он сделал глубокий вдох. – Просто ты не такая, как я ожидал.
Ну конечно, не такая.
Большинство с радостью бы предвкушали встречу с богами и возможность вознестись. Йен, Тони и все леди и лорды-в-ожидании, но не я и не моя мама, и поэтому мы были другими. Не уникальными. Не особенными. Но… нам обеим было трудно быть теми, кто мы есть, хотя и по совершенно разным причинам.
Я покачала головой.
– Мне нужно поспать. Как и тебе.
– Солнце взойдет скорее, чем мы думаем, но ты не уснешь сразу. Ты напряжена, как тетива лука.
– Что ж, спать на жесткой, холодной земле в Кровавом лесу, ожидая, когда же мне в горло вцепится Жаждущий или крысище, – это не очень убаюкивает.
– Жаждущие до тебя не доберутся. Как и крысища.
– Знаю. У меня кинжал под сумкой.
– Ну конечно, кинжал.
Я улыбнулась в темноту.
– Спорим, я могу сделать так, что ты расслабишься и уснешь, словно на облаке, купаясь в солнце.
Я опять фыркнула и закатила глаза.
– Ты во мне сомневаешься?
– Никто и ничто на свете не сможет такое сделать.
– Ты столько всего не знаешь.
Я прищурилась.
– Может, я правда многое не знаю, но уж это я знаю точно.
– Ты ошибаешься. И я могу доказать.
– Ну ладно, – вздохнула я.
– Я докажу, и когда я это сделаю, то перед тем, как уснуть с улыбкой на лице, ты скажешь, что я был прав.
– Сомневаюсь, – ответила я, желая, чтобы он на самом деле доказал…
Рука, висевшая передо мной, внезапно прижалась к верхней части моего живота, напугав меня.
Я резко повернула назад голову.
– Что ты делаешь?
– Расслабляю тебя. – Он опустил голову.
– Как это меня расслабит?
– Подожди, я тебе покажу.
Я хотела было сказать, что не нужно мне ничего показывать, но его ладонь начала медленно двигаться. Я закрыла рот. Каким-то образом он просунул руку под мое одеяло, под плащ и свитер, к тонкой нижней рубашке. Его пальцы описывали круги, сначала маленькие, потом побольше, пока он не опустился ниже пупка, а его большой палец почти касался снизу моих грудей. Он просто гладил меня по животу, но ощущение было новым, и казалось… что это нечто большее. От его руки исходило будоражащее тепло.
– Не думаю, что меня это расслабит.
– Расслабит, если ты перестанешь вытягивать шею. – Он вдруг наклонил голову и коснулся губами моей щеки. – Поппи, ляг на спину.
Я сделала, как он просил, только потому, что его губы были так близко к моим.
– Когда ты меня слушаешься, мне кажется, что сейчас звезды упадут с неба. – Он тоже опустился, чтобы говорить мне в ухо. – Хотелось бы как-то поймать этот момент.
– Ну а теперь я хочу опять поднять голову.
– Почему я не удивлен? – Поглаживания переместились ниже пупка. – Но если ты поднимешься, то не узнаешь, что я затеял. А если я что-то о тебе знаю, так это то, что ты любопытна.
Под его рукой расцвело ответное тепло и распространилось вниз. Я бросила нервный взгляд на гвардейца.
– Я… я не думаю, что надо это делать.
– Что «это»? – Он коснулся пояса моих штанов, и я дернулась. – У меня есть вопрос получше. Поппи, зачем ты приходила в «Красную жемчужину»? Зачем позволяла себя целовать под ивой?
Я открыла рот, но его губы коснулись моей щеки, похитив все слова.
– Ты пришла туда пожить в свое удовольствие. Разве не так ты сказала? Ты позволила мне затянуть тебя в пустую комнату, чтобы испытать что-то новое. Позволила целовать себя под ивой, потому что хотела испытать новые ощущения. В этом нет ничего неправильного. Вообще ничего. – Его губы скользнули по моей щеке, вызывая приятную дрожь на коже. – А почему нельзя сегодня?
Я на мгновение закрыла глаза и сразу открыла, сосредоточившись на гвардейце.
– Позволь показать тебе немного из того, что ты пропустила, потому что больше не приходила в «Красную жемчужину».
– Гвардейцы, – прошептала я.
Меня беспокоили именно они. Не боги. Не правила. Не то, кто я.
– Никто не видит, что я делаю. – Его рука скользнула дальше, между моих бедер. Я ахнула, когда он обхватил меня снизу ладонью. Ткань штанов больше не казалась плотной. – Но мы знаем, что они там.
Я едва дышала от вихря ощущений внизу живота и ноющей тяжести в груди.
– Они понятия не имеют, что происходит. Не знают, что моя рука между ног Девы. – Его голос превратился в горячий шепот. Он подтянул меня назад и прижался ко мне, а с моих губ сорвался еще один вздох. Мой зад угнездился между его бедер. Он издал глубокий, раскатистый звук, от которого меня обдало жаром. – Они понятия не имеют, что я к тебе прикасаюсь.
Он больше не держал меня ладонью, он прикасался, потирая двумя пальцами шов штанов, прямо посередине. Меня затопило волной влажного жара. Я опустила взгляд, почти ожидая увидеть, что он делает под одеялом.
Я ничего не увидела в темноте.
Зато все чувствовала.
Как он туда добрался? Я не могла понять и не была уверена, что хочу в этом разбираться. Я уже ощутила вкус к тому, что сейчас чувствую, и простое поддразнивание казалось нечестным. И разве не это означает жить полной жизнью? Брать больше, чем глоток здесь и кусочек там. Хотелось выпить залпом и проглотить столько, сколько получится.