Я хотела чувствовать как можно больше, особенно после того, как долгое время испытывала лишь боль и гнев. Сейчас они оба пропали.
Я скоро приеду в столицу, и вполне возможно, что мое Вознесение произойдет раньше, чем ожидалось. А если я после него выживу, то не сомневаюсь, что, кем бы я ни стала в итоге, я не испытаю и половины того, что вызывает во мне Хоук, будь то раздражение или гнев, смех или веселое удивление, или вот это… эта всепоглощающая волна острого удовольствия.
Его пальцы играли со швом, нажимая так, что я ощущала это прикосновение всем телом до самых кончиков пальцев. Каждый участок моего тела обрел повышенную чувствительность.
И как, по его мнению, это поможет мне заснуть?
Я сейчас очень даже бодрствовала, пульс стучал, сердце бешено колотилось, а он прикасался и тер так, что мои бедра начали извиваться.
Он передвинул руку вверх по штанам, и его ладонь коснулась голой кожи в нижней части живота. Длинные пальцы нашли пульсирующую точку и начали совершать медленные, размеренные круги.
– Держу пари, что ты мягкая, влажная и уже готова. – Его голос прозвучал как низкое рычание над моим ухом. – Мне проверить?
Я содрогнулась, наполовину боясь, что он проверит.
И еще наполовину – что не проверит.
Трение его пальцев, грубая ткань на моей коже… и его слова… О боги, это неприлично, абсолютно греховно, и я не хотела, чтобы это прекратилось.
– Хочешь? – спросил он, и мои бедра инстинктивно поднялись, ища его прикосновений. Он опять издал тот же звук, это одобрительное рычание, такое дикое и первобытное. – Я могу сделать больше.
Слегка приоткрыв глаза, я наблюдала за фигурой одного из гвардейцев, патрулирующего северную сторону лагеря. Кожа и все тело горели запретным жаром, а бедра опять начали двигаться. На сей раз это не была неконтролируемая реакция, я целенаправленно покачивала ими в такт медленным, размеренным кругам, которые описывали его пальцы, и с восторгом принимала последовавшее за этим болезненное удовольствие.
Не следовало такое позволять. Даже в уединенной комнате, а уж тем более не здесь, где кто-нибудь из караульных мог просто оглянуться. Если бы они присмотрелись внимательнее, то поняли бы: что-то происходит. Я почти уверена, что ближайший к нам гвардеец, за которым я наблюдаю, – Киеран. Похоже, он так же бдителен, как и Хоук.
Это неправильно.
Но тогда почему же это… кажется таким правильным? Таким хорошим? Я превращалась в существо из жидкости и пульсирующего огня, все благодаря этим двум длинным, изящным пальцам.
– Поппи, ты чувствуешь, что я делаю?
Я кивнула.
– Представь, каково станет, если между моими пальцами и твоей кожей ничего не будет?
Я содрогнулась.
– Я бы сделал это. – Его пальцы надавили чуть сильнее, чуть грубее, и мои ноги дернулись. – Я бы проник в тебя, Поппи. Ощутил бы твой вкус. Держу пари, ты сладкая как мед.
О боги…
Я прикусила губу и выпустила одеяло. Опустив руку вниз, положила на его предплечье. Он остановился. Он ждал. Я без слов приподняла бедра к его руке, а мои пальцы впились в его кожу. Ноющая боль становилась невыносимой.
– Да, – выдохнул он. – Тебе этого хочется?
– Да, – прошептала я, заставляя это слово покинуть мои губы.
Его пальцы опять начали двигаться, и я чуть не закричала.
– Я бы пустил в ход другой палец. Ты напряжена, но ты готова к большему.
Я судорожно дышала, ощущая, как его предплечье сгибается под моей рукой, а мои бедра движутся теми же кругами, что и его пальцы на мне.
– Я бы просовывал пальцы в тебя и обратно. – Его губы терлись о мою кожу под ухом. – И ты бы скакала на них, как сейчас скачешь на моей руке.
Именно это я и делала, совершенно бесстыдно. Вцепившись в его предплечье, я качалась на его руке, преследуя это невероятное напряжение, которое все нарастало и крепло.
– Но мы не будем делать это сегодня. Нельзя. Потому что если хоть часть меня окажется в тебе, я весь буду в тебе, и я хочу слышать каждый звук, который ты издашь.
Не успела я испытать разочарование, не успела осмыслить его нежные обещания, как он передвинул руку ниже и прижал к самому моему центру, а его большой палец поглаживал пульсирующую часть. В его движениях больше не было ничего медленного. Он точно знал, что делает с этим водоворотом нарастающего напряжения. Хоук передвинулся рядом со мной, вторая его рука каким-то образом оказалась под моими плечами. Он прижал меня к себе спереди, и теперь я двигалась не на его руке, а на нем самом. Покачивания моих бедер стали беспорядочными и резкими. С губ сорвался негромкий низкий стон. Я ощутила себя в ловушке, бесподобно прижатой к его твердому телу. Что-то… что-то происходило. То, на что намекали и обещали его поцелуи и прикосновения. Мое тело внезапно напряглось, как тетива лука, и мои губы приоткрылись за секунду до того, как Хоук прижал ладонь к моему рту, заглушая стон, который я не смогла бы сдержать. Его горячие губы двинулись по моему горлу. Его губы, его зубы. Такие острые…
Напряжение лопнуло. Я сдалась внезапному и мощному взрыву удовольствия. Это как стоять на краю пропасти и затем упасть. Я падала, содрогаясь раз за разом, и продолжала падать, пока его рука между моих бедер замедлялась и затем остановилась. Не знаю, сколько прошло времени, я не поняла, когда Хоук убрал пальцы с моих бедер, а руку с моего рта. Мое сердце только начало успокаиваться, когда я осознала, что он приложил ладонь к моему животу, а другой рукой обвивает мои плечи, прижимая к себе мое обмякшее тело.
Надо что-то сказать… но что? Благодарность казалась неподобающей. И вообще нечестно, что он дал мне это, а я ему – ничего в таком роде. Наверное, нужно проверить, не заметил ли Киеран или еще кто-то из гвардейцев, что делал Хоук – что мы делали под одеялами, но у меня закрывались глаза. Я не могла вымолвить ни слова.
– Знаю, ты в этом не признаешься. – Голос Хоука был тихим и невнятным. – Но мы оба всегда будем знать, что я был прав.
Мои губы изогнулись в сонной улыбке.
Он был прав.
Опять.
Глава 31
Проснувшись на рассвете, я поверить не могла, как крепко и глубоко я спала. Как будто лежала не на жесткой земле, а в самой мягкой постели.
Сомневаюсь, что я проснулась бы сама, если бы не приглушенная беседа поблизости.
– Мы проехали больше, чем я предполагал, – негромко говорил Хоук. – Нужно добраться до Триречья до наступления ночи.
– Мы не можем там останавливаться, – ответили ему, и я узнала голос Киерана. – Ты это знаешь.
В Триречье орудовали Последователи, так что его слова звучат разумно. Я открыла глаза и в рассветных сумерках увидела гвардейцев в нескольких шагах от меня. Я вспыхнула, подняв взгляд на Хоука. Его лица я не могла разглядеть, но сразу подумала о том, чем мы занимались.
– Знаю. – Хоук стоял, скрестив руки. – Если сделаем привал на полпути в Триречье, то можем скакать всю ночь и к утру приехать в Новую Гавань.
– Ты к этому готов? – спросил Киеран, и я сдвинула брови.
– А почему бы нет?
– Думаешь, я не замечаю, что происходит?
Мое сердце заколотилось, а в воображении сразу возник образ Киерана, патрулирующего лагерь, пока Хоук шептал мне на ухо такие непристойные, бесстыдные слова. Неужели Киеран нас видел?
О боги! Кожу закололо и обдало жаром, но под смущением я, к своему удивлению, не обнаружила ни капли сожаления. Я бы не отдала ни секунды из того, что испытала.
Хоук не ответил, и я мгновенно подумала о самом худшем. Он жалеет? То, чем мы занимались, запрещено не только мне. Я не знаю всех правил, установленных для королевских гвардейцев, но вполне уверена, что капитан не стал бы закрывать глаза на то, чем занимались мы с Хоуком.
Но Хоук должен был знать, что так нельзя.
Как и я. Но тем не менее я согласилась на это.
– Помни о своем задании, – сказал Киеран.
Хоук опять не ответил, и он повторил:
– Помни о своем задании.
– Не забываю ни на секунду, – голос Хоука был суров. – Ни на секунду.
– Это хорошо.
Хоук начал поворачиваться ко мне, и я закрыла глаза, не желая, чтобы они догадались, что я слышала их разговор. Я почувствовала, что он остановился надо мной, а через мгновение его пальцы коснулись моей щеки.
Я открыла глаза и уставилась на него, не зная, что сказать. Мысли разбегались. Он провел большим пальцем по моей щеке, а потом над нижней губой, отчего по телу пронеслась знакомая волна дрожи.
– Доброе утро, принцесса.
– Доброе, – прошептала я.
– Ты хорошо спала.
– Да.
– Я же говорил.
Я широко улыбнулась, несмотря на подслушанный разговор и на то, что мои щеки запылали.
– Ты был прав.
– Я всегда прав.
– Сомневаюсь.
– Доказать тебе еще раз? – поинтересовался он.
Мое тело пробудилось и всецело приветствовало эту идею, но разум тоже работал.
– Не думаю, что в этом будет необходимость.
– Жаль, – проговорил он. – Нам пора выезжать.
– Хорошо. – Я села и поморщилась, разминая затекшие суставы. – Мне нужна пара минут.
Когда я выпуталась из одеял, Хоук взял меня за руку и помог подняться, а потом поправил на мне одежду. Он задержал ладони на моих бедрах таким знакомым интимным жестом, что у меня дрогнуло сердце. Я подняла голову и даже в полумраке Кровавого леса почувствовала себя в ловушке его пристального взгляда.
– Спасибо за прошлую ночь, – произнес он, так тихо, что слышала только я.
Я удивилась.
– Разве не я должна тебя благодарить?
– Мое самолюбие уже польщено тем, что ты так считаешь. – Он переплел пальцы с моими. – Не нужно. Ты доверилась мне прошлой ночью, но, что важнее, мы вместе разделили риск.
В самом деле.
Он шагнул ко мне ближе, и я ощутила аромат хвои и темных специй.
– И для меня честь, что ты пошла на этот риск со мной, Поппи. Поэтому спасибо тебе.
Во мне поднялась сладостная волна, но в его голосе звучало странное напряжение. Мы держались за руки, и я отпустила чутье – после ночи Ритуала я этого еще ни разу не делала.