Хоук подобрал с земли меч Ноя и бросил мне. Я поймала.
– Спасибо.
Убрав кинжал в ножны, я развернулась и рассекла шею очередного Жаждущего.
Я любила кинжал, но легкий меч с лезвием из кровокамня в такой ситуации полезнее. Теперь я могу держаться чуть дальше от противника. Я поразила очередного Жаждущего. Сердце колотилось в груди. Я наткнулась ногой на что-то сзади и дернулась вправо, опуская ногу и целясь в грудь Жаждущего. Поскользнулась на корнях, и удар оказался неудачным: я промахнулась мимо сердца. Выдернула меч и, переступив, чтобы стоять тверже, нацелилась в шею твари.
Я забыла о корнях.
Нога соскользнула, я споткнулась и отчаянно пыталась удержать равновесие, но все равно упала, и что-то врезалось в меня, сбив с корней. Эйррик. Он перехватил Жаждущего, и они вместе исчезли в тумане.
Я с головой погрузилась в туман и не видела ничего, кроме белой пелены. Меня охватила паника. Свободная рука ударилась о землю, которая оказалась слишком скользкой. Я словно переместилась на много лет назад, в ту ночь, когда была маленькой и напуганной, когда отчаянно цеплялась за руку матери, а она выскальзывала…
В голове раздался голос Виктера. Предупреждение, которое он дал мне в самом начале обучения.
«Никогда не поддавайся панике. Иначе ты погибла».
Он был прав. Страх может усиливать восприятие, но паника замедляет все реакции.
Я не ребенок.
Я больше не маленькая и беспомощная.
Я умею давать отпор, умею защищаться.
Я с криком вырвалась из пут воспоминаний и вскочила на ноги в момент, когда ко мне приблизился безволосый Жаждущий. Я пырнула его мечом в сердце. Он лишь заскулил, когда его бездушные глаза встретились с моими, и с содроганием упал навзничь. Я развернулась в поисках Эйррика и заметила, что туман становится ниже и редеет. Хороший знак. Я двинулась вперед. Стало видно, как раненый Жаждущий ползет к одной из лошадей. Я опустила ногу ему на спину, и он с воем припал к земле. Я ударила его мечом, и он затих.
Туман уже почти рассеялся.
Хоук проткнул грудь последнего Жаждущего. Тяжело дыша, я осматривалась, оценивая наши потери. Не считая Хоука, на ногах стояли только пять гвардейцев. Киеран и Ладди склонились над следопытом, который был точно мертв. А Ной умер в тот момент, когда Жаждущий вонзил зубы ему в шею.
Я повернулась дальше и нашла взглядом Филлипса. Он стоял на коленях перед…
Эйррик.
Нет.
Он лежал на спине. И он сам, и Филлипс прижимали руки к его животу. На фоне бледной кожи каштановые волосы Эйррика казались гораздо темнее, и… и так много крови. Я опустила меч и направилась к ним, перешагивая через тела Жаждущих.
– Она… с ней все в порядке? – Эйррик смотрел на Филлипса, из уголков его рта текла кровь.
Филлипс глянул на меня. Его коричневая кожа посерела, глаза были печальны. Он кивнул.
– Более чем.
– Хорошо. – Он испустил свистящий вздох. – Это… хорошо.
С болью в сердце я опустилась на колени и положила меч.
– Ты меня спас.
Он перевел взгляд на меня и выдавил слабый смешок вместе с кровью.
– Не думаю, что… тебя… нужно было спасать.
– Было нужно. – Я посмотрела на его живот. Когти Жаждущего оставили глубокие раны – слишком глубокие, и внутренности вываливались. Я подавила содрогание. – Ты подоспел вовремя, Эйррик. Ты меня спас.
Подошел Хоук и тоже опустился на колени рядом с Филлипсом. Поймав мой взгляд, он слегка покачал головой. Как будто мне нужно это говорить. С такой раной не выжить, и она, должно быть, очень болезненная. Мне не нужно применять дар, чтобы это понять, но я отпустила чутье и вздрогнула от дикой муки, пульсирующей через связь.
Сосредоточившись на Эйррике, я взяла его руку обеими своими. Я не могу его спасти, но могу сделать то, что не получилось с Виктером. Я могу помочь Эйррику, облегчить его страдания. Делать это запрещено, а при свидетелях и вовсе неразумно, но мне все равно. Я не стану сидеть и бездействовать, зная, что могу помочь.
Поэтому я вспомнила пляжи и то, как Хоук заставлял меня смеяться, заставлял чувствовать себя живой. И послала тепло и счастье Эйррику через нашу связь.
Я знала, в какой момент он получил эти ощущения. Его лицо расслабилось, а тело прекратило дрожать.
Эйррик посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. Он казался ужасно юным.
– Мне… больше не больно.
– Нет?
Я заставила себя улыбнуться, держа связь открытой и омывая его волнами света и тепла. Я не хотела, чтобы проскользнул хотя бы намек на боль.
– Нет. – На его лице появилось благоговейное выражение. – Знаю, что я не в порядке, но… но я чувствую себя хорошо.
– Рада это слышать.
Он смотрел на меня, и я знала, что Филлипс и Хоук за нами наблюдают. Даже не глядя на них, знала: они поняли, что внезапное облегчение не имеет ничего общего с приближением смерти. С такой раной никто не умирает мирно.
– Я тебя узнал, – произнес Эйррик. Его грудь тяжело вздымалась и медленно опускалась, изо рта опять текла кровь. – Не думаю… что мне следовало говорить, но мы встречались. Мы играли в карты.
Я удивилась и улыбнулась по-настоящему.
– Да, играли. Как ты узнал?
– Это… твои глаза. – Его грудь опустилась и совсем не сразу поднялась опять. – Ты проигрывала.
– Да. – Я наклонилась, не пуская боль. – Обычно я лучше играю. Меня учил брат. Но мне все время выпадали плохие карты.
Он опять рассмеялся, на этот раз еще слабее.
– Да… плохие карты. Спасибо… – Он посмотрел куда-то поверх моего плеча. Он видел что-то за моей спиной, за нами всеми. И это было приятное зрелище. Губы Эйррика задрожали, и он улыбнулся. – Мама?
Его грудь больше не двигалась. Она поднялась, но не опустилась. Эйррик отошел. Губы по-прежнему изгибались в улыбке, а глаза подернулись пеленой, но блестели. Не знаю, видел ли он мать, видел ли вообще что-то, но надеюсь на это. Я желала, чтобы его встретила мать, а не бог Рейн. Приятно думать, что умирающих приветствуют близкие. Хотелось бы верить, что Виктера ждали жена и их ребенок.
Я медленно опустила руку Эйррика, уложила на его грудь. Подняла голову. Филлипс и Хоук изумленно смотрели на меня.
– Ты с ним что-то сделала, – заявил Хоук, изучая меня взглядом.
Я не ответила.
Да и не нужно было. Филлипс сказал за меня:
– Так это правда. Те слухи. Я слышал, но не верил. Боги! У тебя дар касания.
Глава 32
Мы мчались, не сбавляя скорости. У нас стало на три гвардейца меньше, чем когда мы выехали из Масадонии. Через пару часов нам встретилась лошадь Ноя – она пощипывала траву. Ее привязали к кобыле Ладди и поскакали дальше.
Мы всего на несколько часов остановились за стенами Триречья, чтобы дать отдых лошадям, и потом ехали всю ночь. Мое сердце устало колотилось, ноги онемели и ныли, и я волновалась.
Когда к нам присоединились остальные гвардейцы, Филлипс не стал говорить о том, что я сделала, но постоянно украдкой бросал на меня взгляды. Он смотрел так, словно не был уверен в том, что я настоящая. Такие же взгляды кидали на меня слуги, когда я показывалась им в вуали.
Я чувствовала себя неуютно, но это ничто по сравнению с тем, как отреагировал на мой дар Хоук.
Он уставился на меня поверх тела Эйррика так, словно я была головоломкой, в которой потерялись все крайние кусочки. Ясно, что он удивлен, и я его не винила. Конечно, у него возникли вопросы. Когда мы остановились возле Триречья, я попыталась поговорить с ним о том, что сделала, но он только покачал головой, сказал «позже» и заявил, что мне нужно отдохнуть. Разумеется, я противилась, но все закончилось тем, что он то ли притворился, что спит рядом со мной, то ли правда уснул.
Не знаю, был ли он рассержен, встревожен или… сбит с толку оттого, что я ему не сказала о своем даре, но я не жалела, что применила его, чтобы облегчить смерть Эйррика. Мы с Хоуком поговорим, и это «позже» может наступить раньше, чем он хочет. Меня так и подмывало использовать дар и проверить, что он чувствует. Но мне удалось сдержаться. Не буду жульничать, пусть лучше сам скажет.
Потому что сейчас считывать его эмоции было бы жульничеством.
К тому времени, как мы добрались до Нового Пристанища, уже близился вечер. Мы почти без проблем миновали небольшой Вал. Хоук просто сошел с коня и поговорил с одним из гвардейцев, а потом опять уселся на Сетти позади меня, и мы двинулись по мощеной улице.
Киеран занял место Эйррика и ехал рядом с нами по сонному городку, окруженному дремучим лесом. Мы миновали лавки, закрытые ставнями на ночь, и вступили в жилой район. Дома здесь были маленькими, как в Нижнем квартале, но вовсе не ютились друг на друге. Кроме того, они в гораздо лучшем состоянии. Очевидно, торговый городок процветал, а местные Вознесшиеся справлялись лучше, чем Тирманы.
Мы проехали примерно квартал, когда дверь одного из домов открылась и вышел пожилой мужчина с коричневой кожей. Он ничего не сказал, только кивнул Киерану и Хоуку. Из-за его спины выскочил мальчишка и бросился к соседнему дому. Он постучал в дверь, и ставни открылись. Ехавший впереди Филлипс потянулся к мечу, но из окна высунул голову еще один мальчишка.
– Мой папа…
Он замолчал и вытаращился на наш маленький караван. Восторженно завопив и оскалившись в широкой улыбке, он исчез в доме и что-то крикнул отцу.
Мальчишка из первого дома побежал дальше и позвал еще одного ребенка, на этот раз девочку с волосами еще рыжее моих. Когда она нас увидела, глаза у нее сделались как блюдца.
На другой стороне улицы тоже открылась дверь, и на сей раз вышла женщина средних лет с малышом на бедре. Она заулыбалась, а малыш помахал. Я неуклюже помахала в ответ и заметила, что первый мальчишка уже собрал целую команду. Теперь по обочине перед нами бежала группа детей, открывалось все больше дверей, и жители Нового Пристанища выходили на крылечки поглазеть. Нас никто не окликал. Некоторые махали. Другие улыбались. Лишь немногие недовольно кривили губы.