– Проклятье, – изрек Киеран.
– Не пора ли вмешаться? – озабоченно спросил Делано.
– Нет, – со смешком возразил Элайджа. – Давненько я не видел ничего настолько забавного. Кто бы мог подумать, что Дева может кого-то повалить?
– Вот почему ты не смешиваешь дела с удовольствием, – заметил Киеран.
– В самом деле? – присвистнул Элайджа. – Я ставлю на нее.
– Предатели, – задыхаясь, проговорил Хоук, перекатываясь так, чтобы наконец оказаться сверху меня. Я потянулась к его лицу, но он поймал мои запястья. – Прекрати.
Я попыталась поднять бедра, но это не сработало, и тогда я рванулась верхней частью тела. Я вложила все свои силы, а он просто придавил мои запястья к соломе.
– Слезь с меня!
– Прекрати, – повторил он. – Поппи. Перестань…
– Я тебя ненавижу! – закричала я, услышав свое имя, и в ярости освободила одну руку. Я врезала кулаком ему в лицо. – Я тебя ненавижу!
Хоук поймал мою руку, опять придавил к земле и приоткрыл окровавленные губы.
– Прекрати!
И я прекратила.
Я совсем затихла, уставившись на него. Потрясение лишило меня способности говорить. Я увидела его – увидела, кто он на самом деле.
Он не просто какой-то Последователь, приспешник Темного.
– Вот почему ты никогда не улыбался по-настоящему, – прошептала я.
Потому что как бы он смог?
Ему приходилось прятать острые зубы.
Два зуба.
Клыки.
Я вспомнила, как они ощущались на моих губах, моей шее, вспомнила их странную остроту.
Боги!
Теперь я понимала, почему он двигается так быстро, почему слух и зрение у него лучше, чем у кого бы то ни было, и почему он порой говорил так, словно прожил на десятки лет больше меня. Вот почему он так быстро прекращал целоваться, если я приближалась к его клыкам.
Я была так слепа.
Он не смертный.
Он не вольвен.
Хоук – атлантианец.
Я содрогнулась, глубоко внутри меня что-то съежилось.
– Ты монстр.
Глаза Хоука заблестели насыщенным золотом, и они не были нормальными. Они никогда не были естественными.
– Наконец ты увидела, кто я.
Я увидела.
Он был существом из кошмарных снов в личине красавца из мечты. И я попалась. Еще как попалась.
У меня не осталось сил бороться.
Достаточно плохо, что он Последователь, но атлантианец? Его народ создал монстров, которые отобрали у меня мать и отца и чуть не убили меня.
Хоук, похоже, что-то почувствовал, потому как быстро поднялся и поставил меня на ноги.
– Делано, – позвал он. – Забери ее.
Меня передали, как мешок с картошкой, и Делано прижал мои руки к бокам.
– Где ее поместить? – осведомился он.
Грудь Хоука резко поднялась.
– Где-нибудь, откуда она не сможет сбежать или навредить себе. – Он помолчал. – Или навредить еще кому-нибудь, что более вероятно.
– Мы будем держать ее в заточении? – возмущенно спросил кто-то. – Мы сохраним ей жизнь? Будем кормить и дадим убежище вот этой?
Вот этой.
Как будто это я была монстром, который поддерживает Темного и создает Жаждущих. Что это за люди?
– Она Дева, – крикнул еще кто-то. – Она должна умереть!
Зазвучали одобрительные выкрики, а еще кто-то предложил:
– Отошлите ее обратно самозваным королеве с королем. Но только голову. Пусть они знают, что их ждет.
– Из крови и пепла! – прокричал мальчишка, протолкнувшийся в первые ряды. Тот самый, что вчера бегал от дома к дому.
У меня подкашивались ноги.
– Мы восстанем! – отозвались несколько голосов.
– Никто ее не тронет. – Хоук осмотрел толпу во дворе, заставив людей замолчать. – Никто, – повторил он, повернувшись ко мне. – Никто, кроме меня.
Когда я увидела сырые темные камеры под крепостью и белую массу перекрученных костей, покрывающих потолок, желание бороться вернулось. Я просто не могу позволить, чтобы меня посадили туда, где, похоже, никогда не оставляли людей. Даже умерших.
Делано не был готов к моему сопротивлению.
Я вырвалась из его хватки и бросилась бежать по коридору, но обнаружила, что другого выхода здесь нет. Я попыталась дать отпор Делано, но он загнал меня в угол, а потом ему на помощь пришел еще один мужчина с почти такими же золотыми глазами, как у Хоука. Меня оттащили в камеру с тонким матрасом на полу и заковали, защелкнули на запястьях холодные железные наручники.
Потом я осталась одна.
Я повертелась, ища способ выбраться. Просветы между прутьев решетки были слишком узкими, а когда я натянула цепи, крюк, к которым они были прикреплены, не сдвинулся с места.
Во мне нарастала паника. Как такое случилось? Как от предвкушения будущего, которое будет полностью моим, в котором я буду управлять своими действиями и своей судьбой, я пришла вот к этому? Как я очутилась на цепи в темнице, окруженная людьми, которые хотят разорвать меня на части?
Я знала ответ.
Из-за Хоука.
Мою грудь пронзила мука, пересилившая боль в животе. Горло и глаза горели. Хоук… он даже не смертный. Он атлантианец. Его народ создает Жаждущих, которые непрестанно наводняют этот край, как чума. Тварей, которые убили моих родителей и чуть не убили меня. Он поддерживает Темного, который убил последнюю Деву и охотился за мной. Хоук и вольвены были воплощением всего, против чего боролись боги и восставали люди. Это из-за них Вознесшиеся получили Благословение богов.
Как я могла не видеть, кто он? Неужели я была настолько глупа? Или просто он слишком умен?
Или и то и другое?
Потому что Хоук был хорошим. Он говорил и делал правильные вещи, а я так отчаянно стремилась установить с кем-нибудь настоящую связь, пожить полной жизнью и почувствовать себя живой. Так отчаянно, что не воспринимала ничего, что могло послужить предостережением. Он приехал в Масадонию с единственной целью: подобраться ко мне. Он добился этого и даже больше. Завоевал мою дружбу, мое доверие, мою…
Меня охватили мучительный гнев и сожаление. Хотелось закричать, но из-за сдавивших горло эмоций я не смогла издать ни звука.
Почему ему пришлось… делать то, что он делал? Все, что между нами было, оказалось ничем иным, как искусным притворством. Когда он называл меня смелой и сильной. Когда сказал, что я прекрасна. Вся его искренность зиждилась не на долге, а на приказах. А я поверила. Я попалась на эти уловки.
Было ли что-то в них правдой?
Его боль – была.
Это я знала, но ее источник? Я больше не была уверена.
Я поднесла к лицу дрожащие руки и убрала волосы, выбившиеся из косы. Зачем ему пришлось зайти так далеко? Зачем пришлось вскружить мне голову и пробраться в сердце? Я не просто доверяла ему. Я отдала ему себя. Всю себя.
И это оказалось ложью.
Он с самого начала знал, кто я, с той первой ночи в «Красной жемчужине». И я по неведению открыла ему о себе так много.
Я прошла в угол камеры, села на матрас и прислонилась к стене, размеренно дыша. Живот пронзала резкая боль. Я посмотрела на правую руку. Костяшки пальцев были ободраны и опухли после ударов кулаками. Моя улыбка быстро угасла. Сомневаюсь, что на Хоуке остались какие-то следы ран. Он же атлантианец.
У меня внутри все перевернулось.
В глубине души я никак не могла в это поверить. Он казался таким… смертным, но почему это должно меня удивлять? Атлантианцев можно принять за смертных, как и вольвенов. Я целовалась с атлантианцем.
Я спала с атлантианцем.
Я зажмурилась. К горлу подкатывала желчь. Я не могла об этом думать, потому что в голове тут же эхом раздавались крики. Мне нужно сосредоточиться.
Что мне делать?
Городок полон Последователей и атлантианцев, которые хотят моей смерти, и я безмерно радовалась тому, что Тони осталась в Масадонии. Видимо, меня будут держать тут, пока Темный не приедет или не пришлет приказы. Темный убил последнюю Деву – и вот я здесь, взаперти, жду своей участи. Нужно отсюда выбираться, но никакого выхода нет.
Я подняла голову и вздрогнула. Перекрученные кости напомнили корни из Кровавого леса. Они накладывались друг на друга и перехлестывались: грудные клетки и бедренные кости, позвоночники и черепа. Помещенным сюда узникам приходится смотреть на потолок. Скорее всего, эти кости – напоминание о том, что случилось с их предшественниками. Кто мог сотворить такое? Кто в силах сохранить рассудок, глядя на это?
Не знаю, сколько прошло времени, но вот дверь открылась и послышались шаги. Наверное, минуло несколько часов, судя по тому, как пусто у меня в желудке. Я напряглась и сразу расслабилась, увидев, что это Делано.
Он подошел к решетке, держа в руках небольшой мешочек.
– Есть хочешь?
Да. Я хотела есть, но не ответила.
Он швырнул мешочек, и тот с мягким стуком упал к моим ногам. Я уставилась на него.
– Там сыр и хлеб, – объяснил Делано. – Я бы принес тебе рагу, но, боюсь, ты бы плеснула его мне в лицо, а оно слишком хорошее, чтобы им разбрасываться.
Я смерила его взглядом.
– Никакого подвоха. Еда не отравлена.
– Почему я должна верить твоим словам?
– Он же сказал, чтобы тебя не трогали. – Делано прислонился к прутьям решетки. – Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что вредить тебе тоже нельзя.
Я изогнула губы.
– Зачем ждать? Темный все равно меня убьет.
Бледные глаза встретились с моими.
– Если бы принц хотел, чтобы ты умерла, ты бы уже была мертва. Так что ешь.
Принц. Если Последователи верят, что Кастил – полноправный наследник, это не становится правдой.
Я посмотрела на мешочек. Я хотела есть, и мне нужны силы… и, наверное, целитель. Хотя рана перестала кровоточить, в нее могла попасть инфекция.
Я нерешительно подобрала мешочек.
– Будешь стоять и смотреть, как я ем?
– Не хотелось бы, чтобы ты подавилась.
Меня охватило странное желание рассмеяться, но я открыла мешочек и принялась есть сыр и хлеб. Еда камнем опускалась в пустой желудок.
Делано больше ничего не говорил. Я тоже.