– Мне следовало тогда понять.
Он поднес ко рту мою руку, перепачканную нашей кровью, и поцеловал пальцы.
– Что понять? – спросила я, силясь не обращать внимания на то, как отозвалось сердце на его поцелуй.
– Почему ты нужна им так сильно, что тебя сделали Девой.
Я не совсем понимала, о чем он говорит, – скорее всего, из-за того, что в моей голове царил туман.
– Идем. – Он потянул меня за руку.
– Куда?
– Сейчас? В крепость, чтобы вымыться и…
Он замолчал и вздохнул, увидев, как я вцепилась в штаны, чтобы они не свалились. Не успела я понять, что он собирается делать, как он поднял меня на руки и прижал к груди, словно я весила не больше мокрого котенка.
– И, видимо, найти тебе другие штаны.
– У меня были только эти.
– Я достану тебе новые. – Он пошел вперед. – Уверен, тут найдутся детишки, которые за пару монет с радостью поделятся штанами.
Я сдвинула брови.
Его губы теперь были мягкими, и на них играла слабая улыбка. Он обошел упавшую ветку.
– А потом? – поинтересовалась я.
– Я заберу тебя домой.
Мое сердце чуть не остановилось уже в сотый раз за день.
– Домой? – Я не ожидала, что он такое скажет. – В Масадонию? Или Карсодонию?
– Ни туда и ни туда.
Он посмотрел на меня. Его глаза таили бездну секретов. Потом он улыбнулся – широкой улыбкой, от которой у меня перехватило дыхание. У него в самом деле две ямочки, по одной на каждой щеке, и я увидела, почему раньше он улыбался только одним уголком губ. Увидела два ладных кончика клыков.
– Я заберу тебя в Атлантию.
Глава 40
Меня поместили в той же комнате, где он дал мне свою кровь и где я потом ударила его кинжалом. Его. Я уставилась на влажное пятно на деревянном полу, где смыли кровь.
Его.
Надо прекратить его так называть. У него есть имя. Настоящее. Может, я не произношу это имя, когда и как он хочет, но пора прекратить думать о нем как о Хоуке или ком-то безымянном.
Его зовут Кастил. Кас.
Вот в этой комнате он спас мне жизнь, и здесь я попыталась его убить.
Ему удалось.
Мне – нет.
Я перевела взгляд на Киерана, который стоял у двери и не сводил с меня глаз, словно я могла броситься к окну и выскочить наружу. Киеран изогнул бровь, и я отвернулась.
Ему пришлось уйти, только боги знают зачем, и он оставил Киерана на страже. Ну, я знала, кое-что он предпринял. После его ухода с десяток слуг наполнили горячей, исходящей паром водой латунную ванну в смежной комнатке, а на кровать положили чистые черные штаны и тунику.
Я немного удивилась, что он привел меня сюда, а не в темницу. Не знаю, что это означает или должно означать. Если вообще что-то значит.
Я все еще не могла прийти в себя от того, что на данный момент ничего не знаю, а он не ответил ни на один из вопросов, которые я задавала по пути в крепость. Например, неужели Атлантия по-прежнему существует?
Насколько я знала, во время войны ее сровняли с землей.
Опять же: всё, что, по моему мнению, я знала, оказалось обманом.
Я потерла щеку и глянула на Киерана.
– Атлантия еще существует?
Если мой случайный вопрос застал его врасплох, он этого не показал.
– А почему бы нет?
– Мне говорили, что Пустоши…
– …когда-то были Атлантией? – перебил он. – Те земли были аванпостом, но никогда не входили в королевство.
– То есть Атлантия по-прежнему существует?
– Ты когда-нибудь бывала за горами Скотос?
Я опустила уголки губ.
– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?
– Разве?
Я бросила на него насмешливый взгляд.
На его губах появилась и сразу исчезла легкая ухмылка.
– Никто не бывал за горами Скотос, – сказала я. – Там только еще горы.
– Горы, которые простираются так далеко и высоко, что вершины теряются в густом тумане? Это правда, но горы не бесконечны, Пенеллаф, и хоть в том тумане и нет Жаждущих, он тоже неестественный.
По моим плечам пробежал холодок.
– Этот туман защищает, – добавил Киеран.
– Каким образом?
– Он такой густой, что ты просто ничего не видишь. Ты думаешь, что это и всё. – В его бледно-голубых глазах загорелся странный свет. – Горы Скотос окутывает туман, и любой, кто осмелится войти в него, захочет повернуть обратно.
– А кто не повернет обратно?
– Просто не пройдет сквозь него.
– Потому что… потому что за горами лежит Атлантия? – уточнила я.
– А ты как думаешь?
Что я думала, так это то, что разговаривать с Киераном – все равно что упражняться в терпении и энергичности, двух качествах, которые у меня были на исходе.
– Ты собираешься купаться? – спросил он.
Я хотела. Я не просто грязная, я еще и продрогла, и на мне по-прежнему его окровавленная рубашка.
Но я не хотела так легко сдаваться, потому что совершенно запуталась. И, как он и предупреждал, чувствовала усталость.
– А если нет?
– Дело твое, – ответил Киеран. – Но от тебя разит Кастилом.
Я подскочила при звуке этого имени. Его настоящего имени.
– На мне его рубашка.
– Я говорю не о таком запахе.
Понадобилось время, чтобы понять, о чем он. У меня отвисла челюсть.
– Ты можешь унюхать?..
Улыбку Киерана можно было описать только как волчью.
– Я пойду купаться.
Он засмеялся.
– Заткнись, – бросила я и, подобрав новую одежду, поспешила в ванную. Закрыв за собой дверь, с раздражением отметила, что замка нет.
Выругавшись вполголоса, я огляделась, нашла на стене крючки и повесила на них штаны и тунику. Затем быстро разделась, шагнула в ванну и погрузилась в воду с ароматом лаванды, не обращая внимания на уколы боли в очень интимных местах. Запретив себе о чем-либо думать, я принялась оттирать свою и… его кровь. У меня внутри все перевернулось, пока я куском мыла отмывала волосы. Когда пена потекла сзади по шее, я окунулась с головой, да так и осталась.
Я сидела под водой, пока легкие и горло не начали гореть, а перед закрытыми глазами не замелькали белые точки. Только тогда я вынырнула на поверхность, хватая ртом воздух.
Что мне с ним делать? Да и со всем остальным?
У меня вырвался хриплый, придушенный смешок. Даже не представляю, откуда мне начинать разбираться во всей этой путанице. Я только что узнала, что королевство Атлантия по-прежнему существует, и это казалось наименее безумным из всех открытий. Боги, я по-прежнему не понимала, как случилось, что я, узнав, кто он на самом деле, и ударив его кинжалом в сердце, потом по собственной воле упала в его объятия.
Крепко зажмурившись, я провела руками по лицу. Дело не в укусе, хотя он и произвел возбуждающий эффект, как и его кровь. Да и кто бы мог подумать, что укус вызовет такие восхитительные ощущения?
Но, проклятье, вызвал же…
Я поежилась, когда внизу живота расцвело тягучее ощущение.
Об этом меньше всего нужно сейчас думать, если я надеюсь сообразить, что мне делать.
А еще нужно составить какой-нибудь план, и быстро, потому что хотя он не в обиде за попытку убийства, я здесь не в безопасности. И не буду в безопасности среди его людей. Даже если я сама не сделала им ничего плохого, они меня ненавидят. И я не могу их в этом винить, если хоть половина из того, что он и Киеран рассказали о Вознесшихся, – правда. Они ненавидят меня уже за то, что я собой представляю.
Тем не менее трудно поверить, что атлантианцы представляют пострадавшую сторону, а Вознесшиеся – жестокие тираны, которым каким-то образом удалось утаить правду от целого королевства.
Но…
Но я никогда не видела третьих и четвертых сыновей и дочерей, которых отдавали богам во время Ритуала.
Я никак не могла понять, как могли получить Благословение богов личности вроде герцога Тирмана и лорда Мэзина.
Я ни разу не видела, чтобы хоть один Вознесшийся сражался с Жаждущими – единственными существами, которых в Солисе боятся пуще смерти.
Существами, ради спасения от которых люди сделали бы что угодно и поверили бы во что угодно.
Он утверждал, что Вознесшиеся использовали Жаждущих, чтобы управлять людьми. Если это правда, то их замысел сработал. Люди отдавали детей, чтобы уберечься от тварей.
Это должно быть правдой.
Что еще хуже, в обман вовлечены смертные. Жрецы и жрицы, близкие друзья двора, которые не являются Вознесшимися. Мои родители?
Боги, я больше не могу лгать самой себе.
Случившееся со мной служило достаточным доказательством. Его кровь исцелила меня, а не обратила. Его поцелуи не сделали меня про́клятой. Как и его укус.
Вознесшиеся – вампиры, они сеют проклятие, которое стало бедствием в этой земле. Они используют страх, чтобы управлять народом; они – зло, спрятанное у всех на виду, они кормятся теми, кого перед богами поклялись защищать.
И мой брат теперь один из них.
Я притянула колени к груди и обхватила ноги руками. Закрыла горящие от слез глаза и положила щеку на колено. Йен не может быть таким, как герцог. Герцогиня не такая уж плохая. Как и королева, но…
Но если они кормятся детьми, осушают невинных людей, создают Жаждущих, то они ничем не лучше герцога.
Я сжала губы, борясь со слезами. Сегодня я уже довольно наплакалась, но Йен… Боги, Йен не может быть таким, как они. Он добрый и мягкий. Я просто не могу поверить, что он станет все это делать. Не могу.
А что касается меня… Если все было ложью, то меня бы не отдали богам. Что они задумали для меня? Почему меня сделали Избранной и связали со мной все Вознесения? Из-за моих способностей? Я вспомнила, что он сказал, когда я забрала его боль. Он что-то знает.
Ему нужно мне что-то рассказать.
Здесь я не в безопасности и уж точно не буду в безопасности среди Вознесшихся. Если мне удастся сбежать, то как я могу вернуться к ним с тем, что я теперь знаю? Как я могу остаться и позволить ему увезти меня в Атлантию, когда я представляю королевство, которое перебило немыслимое число их людей, которое поработило их принца и использует его, чтобы создавать новых вампиров?