Он немного помолчал.
– Тебе ли не знать? Ты ведь жила в тюрьме с детства. В клетке и под вуалью.
Возразить нечего. Меня держали и в удобных клетках, и в голых. Причины были разными, но итог тот же самый. Я сложила на груди руки и посмотрела в маленькое окошко на ночное небо.
– Я пришел, чтобы отвести тебя на ужин.
– Отвести на ужин? – недоверчиво переспросила я и перевела на него взгляд.
– Мне слышится эхо в этой комнате. Но да, полагаю, ты проголодалась.
В этот самый момент мой желудок вздумал подтвердить его правоту.
– Мы обсудим, что будет дальше, после того, как немного поедим, – сказал он.
– Нет.
Он поднял брови.
– Нет?
Я могу проявлять несговорчивость по поводам, того не стоящим. Как недавно с Киераном. Но я не собираюсь подчиняться по первому зову. Я больше не Дева. И наши отношения не стали радужными только от того, что мы временно потеряли голову в лесу. Он меня предал. Я пыталась его убить. Он все еще планирует использовать меня, чтобы освободить брата. Мы враги, и правда значения не имеет.
И то, что я его люблю, – тоже.
– Ты наверняка голодная.
Он растянулся на боку, подперев щеку кулаком. Даже если бы постарался, он не смог бы принять более удобной позы.
Или более привлекательной.
Я покачала головой.
– Я голодная.
Он вздохнул.
– Тогда в чем проблема, принцесса?
– Я не хочу есть с тобой, – сказала я. – Вот в чем проблема.
– Что ж, с этой проблемой тебе придется справиться, потому что выбора у тебя нет.
– Видишь ли, ты ошибаешься. Выбор у меня есть. – Я отвернулась от него. – Я скорее буду голодать, чем есть с вами, ваше высочество…
Я взвизгнула и чуть не выпрыгнула из кожи, когда он внезапно возник передо мной. Он переместился так быстро и тихо, что я и не заметила.
– Боги, – прошептала я, прижимая руку к колотящемуся сердцу.
– Это ты ошибаешься, принцесса. – Он сердито смотрел на меня, и его глаза горели неистовым янтарным светом. – У тебя нет выбора, когда речь идет о твоем благополучии и твоем глупом упрямстве.
– Прошу прощения?
– Я не позволю тебе ослабеть и извести себя голодом только потому, что ты злишься. Я понимаю. Понимаю, почему ты сбита с толку. Почему хочешь сражаться со мной во всем, на каждом шагу. – Он сделал шаг ко мне, и я закаменела. Я не отступлю. Его глаза вспыхнули ярче. – Я хочу, чтобы ты со мной сражалась, принцесса. Мне это нравится.
– Ты ненормальный.
– А я не отрицаю, – парировал он. – Поэтому сражайся со мной. Спорь со мной. Посмотрим, сможешь ли ты в следующий раз по-настоящему ранить меня. Давай же!
Я вытаращила глаза и опустила руки.
– Ты… с тобой что-то не так.
– Может, это правда, но правдиво и то, что я не позволю тебе подвергать себя опасности зазря.
– Ты не забыл, что я могу за себя постоять? – бросила я в ответ.
– Не забыл. Я никогда буду мешать тебе поднимать меч, чтобы защитить себя и твоих близких. Но я не позволю тебе вонзить этот меч в собственное сердце, чтобы доказать свою правоту.
С одной стороны, я пришла в восторг, хотя и была шокирована тем, что он разрешает с ним сражаться. С другой стороны, я разозлилась на то, что он решил, будто может меня контролировать. Но в итоге я раздраженно выкрикнула:
– Ну конечно, не будешь мешать! Какой прок от мертвой? Ты же до сих пор планируешь использовать меня, чтобы освободить брата.
На его скулах заходили желваки.
– От тебя мертвой мне никакого прока.
Я резко втянула воздух, который обжег легкие. А что я ожидала от него услышать? Что он не хочет моей смерти, потому что беспокоится обо мне?
Я прекрасно знала: это не так.
– Идем, иначе ужин остынет.
Не дожидаясь ответа, он схватил меня за руку и сделал шаг, но я уперлась каблуками. Он повернул голову, держа меня крепко, но не больно.
– Поппи, за это не сражайся. Тебе нужно поесть, а моим людям нужно увидеть, что ты под моей защитой, если не хочешь сидеть целыми днями взаперти.
Каждая моя клеточка требовала поступить так, как ему нравится, – бороться с ним на каждом шагу. Но здравый смысл одержал верх. С трудом. Я хотела есть, и мне нужны силы, если я собираюсь сбежать. Кроме того, его люди впрямь должны увидеть, что моя смерть под запретом. Если для этого нужно поужинать с ним, словно мы лучшие друзья, то я готова.
Поэтому я смирилась.
Позволила вывести меня из комнаты и даже не удивилась, увидев поджидающего нас Киерана. Судя по легкому веселью на его лице, он слышал по крайней мере половину нашего спора.
Киеран открыл рот.
– Не испытывай меня! – предупредил он.
Усмехнувшись, Киеран промолчал и пошел за нами. Мы спускались по той же лестнице, по которой бежали несколько часов назад, и я старалась не думать о моем безумном броске в лес. И о том, что случилось, когда он догнал меня.
Но меня все равно обдало жаром.
Он вопросительно посмотрел на меня, но я проигнорировала его взгляд, молясь о том, чтобы он не почувствовал, куда зашли мои мысли.
Как только мы ступили в общие помещения, Киеран замедлил шаг и пошел прямо за мной. Он сделал это не просто так: вдоль стен стояли Последователи. Они были бледны и перешептывались, провожая нас взглядами. Я узнала некоторых – они стояли среди публики перед камерой. Увидела Магду. Сейчас она смотрела без жалости, а… изучающе.
Я вздернула подбородок и выпрямила спину. Пусть Вознесшиеся – воплощения зла и безмерное число людей в Солисе являются их соучастниками, но то, что сделали со мной Последователи, доказывает, что они ничем не лучше.
Мы завернули за угол, и я подняла взгляд…
– О боги, – прошептала я и отшатнулась назад, взметнув ко рту свободную руку.
Я наткнулась на Киерана, и он положил руку мне на плечо, чтобы я не упала. Я уставилась на стены, не в силах пошевелиться. Охваченная ужасом, я едва дышала.
Теперь я поняла, почему нас встретили с такими бледными лицами. Вдоль стен висели тела: руки раскинуты в стороны, ладони пришпилены штырями из кровокамня. У некоторых красновато-коричневые колья торчали из груди, другим пронзили голову. Некоторые были смертными. Другие – атлантианцами. По полдюжины по обе стороны коридора. Я увидела Рольфа и мужчину, которого я вырубила, и…
И господина Тулиса.
У меня подогнулись колени, когда я уставилась на него. Он мертв, его лицо посерело. Он был смертным, но все равно из его груди торчал кол.
Он только хотел спасти последнего ребенка. Ему дали такую возможность. Он сбежал, и теперь… теперь он здесь.
Не все были мертвы.
Один еще дышал.
Джерико.
Я заперла чутье, прежде чем оно вырвалось проверить, какой вид боли он испытывает. Лохматая голова Джерико свесилась набок, а грудь поднимали неровные, прерывистые вдохи. Кровокамень пронзил его ладони, но последний роковой штырь торчал из горла. Кровь заливала его голую грудь и штаны, собиралась в лужу на полу под ним.
– Я обещал, что они заплатят за то, что сделали. – Ни в его голосе, ни на лице не было самодовольства или гордости. – Теперь все знают, что будет, если они ослушаются и попробуют причинить тебе вред.
У меня к горлу подкатила желчь.
– Он… он еще жив, – прошептала я, глядя на вольвена.
– Только пока я не буду готов покончить с ним, – заметил он и выпустил мою руку.
Не оглядываясь, он направился дальше. Двое мужчин открыли большие деревянные двери в Главный зал, он вошел и зашагал к накрытому столу в центре.
Я подумала, что меня сейчас стошнит.
Киеран сжал мое плечо.
– Меньшего они не заслужили.
В самом деле?
Даже господин Тулис, который нанес мне смертельный удар.
– Идем.
Киеран подтолкнул меня. Каким-то образом я заставила ноги двигаться и прошла мимо тел, пришпиленных к стенам, как бабочки.
Словно в тумане, я села за стол справа от него, на почетное место. Киеран занял стул рядом со мной. Я сидела, оцепенев, пока слуги открывали блюда, а в зал входила и рассаживалась остальная свита. Я узнала Делано с Нейллом и странным образом испытала облегчение от того, что с ними все хорошо. Они защищали меня, и я не хотела думать, по какой причине.
Перед нами был настоящий пир. Тушеная говядина. Жареная утка. Холодное мясо и сыр. Печеный картофель. Всё чудесно пахло.
Но у меня бурлило в животе. Я сидела, не в силах шевельнуться. Киеран предложил мне говядины, и я, наверное, согласилась, потому что она оказалась на моей тарелке. К ней присоединились утка и картофель. Он отломил кусок сыра и положил мне, похоже, вспомнив, что это одна из моих слабостей, а потом потянулся за бокалом.
Я уставилась на тарелку. Я не видела еду. Я видела тела в коридоре. Постепенно начали завязываться беседы, быстро превратившиеся в стойкий гул. Звенели бокалы и тарелки. Слышался смех.
А снаружи Главного зала на стенах висели тела.
– Поппи.
Моргая, я посмотрела на него. Золотистые глаза остыли, но челюсть оставалась твердой.
– Ешь, – приказал он негромко.
Я взяла вилку и наколола кусок мяса. Откусила, медленно прожевала. Вкус был так же хорош, как и запах, но еда осела в желудке камнем. Я съела немного картошки.
Спустя несколько мгновений он сказал:
– Ты не согласна с тем, что я с ними сделал?
Я посмотрела на него, не зная, что ответить – если это вообще был вопрос.
Он выпрямился, держа бокал.
– Ты так потрясена, что лишилась дара речи?
Я проглотила последний кусочек и медленно положила вилку на стол.
– Я этого не ожидала.
– Не могу представить, чтобы ожидала, – самодовольно усмехнулся он и поднес бокал к губам.
– Сколько… они там провисят?
– Сколько я захочу.
У меня сжалось сердце.
– А Джерико?
– Пока я не буду уверен, что больше никто не осмелится поднять на тебя руку.
Осознав, что несколько человек вокруг нас прекратили разговаривать и слушают, я тщательно подобрала слова.
– Я не очень хорошо знаю твоих людей, но думаю, что они усвоили урок.