– Вам, похоже, не мешает попить горяченького, – говорит пожилой мужчина за стойкой.
– Да, пожалуйста, – говорю я и заказываю капучино. Нащупывая в сумке кошелек, я обнаруживаю внутри невесть как туда попавшую «Последнюю зиму» – а ведь я совершенно забыла о ней. Усевшись на стул у окна, я листаю страницы. Приятно встретить старого друга, пусть даже «Дэниел» оказался не совсем таким, как я ожидала.
Я прихлебываю кофе, вспоминая прошедший год, и мои мысли обращаются к Эрику. Несколько раз он заходил в книжный магазин, но я не видела его уже много месяцев. Милли говорила, что он получил журналистское задание во Франции. Интересно, он еще не вернулся? Тут я вспоминаю, что он давал мне визитку. Она должна быть где-то в кошельке – да, конечно, вот она, спряталась за просроченной картой Amex, которая у нас с Ником была одна на двоих. Надо будет разрезать ее, когда приду домой.
Эрик Уинстон, обозреватель, гласит визитка. Внизу напечатан номер мобильного телефона, и я не задумываясь набираю его. Эрик берет трубку после второго гудка.
– Привет, Эрик, это Валентина, – говорю я.
– Валентина, привет! Как дела?
– Все в порядке, спасибо. Почему-то я подумала о тебе… и решила позвонить, просто чтобы поздороваться. Ты вернулся из Франции?
– Как хорошо, что ты позвонила, – говорит он, – да, я уже три недели как дома. Чем занимаешься?
Я смотрю в окно на прохожих: маленькая девочка лет трех, не больше, обутая в розовые резиновые сапоги, подпрыгивает, держась за мамину руку. Я думаю, как ей повезло, что она может держать свою мать за руку.
– Можно сказать, предаюсь воспоминаниям. Занесла клиентке книги, а потом пошла погулять и заскочила в маленькое кафе на горке.
– Что за кафе?
Я вглядываюсь в табличку на стене.
– Кафе «Гринберри».
– Шутишь, – говорит он. – Я живу прямо за углом.
– Правда?
– Ну да. Могу… зайти и поздороваться, если ты еще не уходишь.
– Конечно, – быстро говорю я. – Буду рада.
Несколько минут спустя дверь кафе со скрипом открывается, впуская порыв холодного воздуха. Я вздрагиваю, бросая взгляд в сторону входа. Эрик сразу же замечает меня и улыбается, медленно разматывая шерстяной шарф.
– Привет, – говорит он, останавливается, чтобы взять со стойки дрип-пакет, и садится на стул рядом со мной.
– Привет, – говорю я. Его зеленые глаза блестят в свете ламп.
– Ну, рассказывай, как идут дела.
Я рассказываю ему о книжном магазине, о маминых письмах, расспрашиваю о Франции, где, по его словам, было и прекрасно, и одиноко. Редакция поселила его в квартире на Монмартре, чтобы он написал серию из восьми статей об англо-французских отношениях. Я молчу о том, что на прошлой неделе прочитала его колонку и знала, что он недавно вернулся в Лондон.
– Что делаешь вечером? – внезапно спрашивает он.
Я улыбаюсь.
– Ровно ничего.
– Может быть… прогуляемся под снегопадом?
– С удовольствием, – говорю я, улыбаясь еще шире.
Мы одеваемся и выходим на улицу. Близится закат, и даже несмотря на плотную воронку туч над головой, воздух окрашен в розовый, неземной оттенок.
– Я слышал, Дэниел скоро возвращается, – говорит он. – Готов поспорить, ты с нетерпением его ждешь.
Я рассеянно киваю.
– Может быть, вы продолжите с того места, на котором остановились?
Я качаю головой.
– Не думаю.
– Почему?
– Да просто так, – говорю я. – То есть он отличный парень, но у нас как-то…
– Не сложилось, – говорим мы хором.
Я со смехом киваю.
– Думаю, в этом и есть прелесть взросления. Мы учимся прислушиваться к своей интуиции.
Он усмехается.
– Жаль, что я не слушал ее много лет назад.
– Я тоже.
Мы идем в дружеском молчании, каждые несколько мгновений оглядываясь друг на друга, словно ожидая, что другой заговорит. Наконец это делает Эрик.
– Ты когда-нибудь была в «Принцессе Фэншань»?
Я качаю головой.
– Это китайский плавучий ресторан на трехпалубном корабле-пагоде, – объясняет он. – Нигде в Лондоне нет ничего подобного.
– Плавучая пагода и принцесса? – переспрашиваю я. – Сочетание, перед которым невозможно устоять.
– Нужно идти по Принс-Альберт-роуд до Камберлендского бассейна в Риджентс-парке. Отсюда можно дойти пешком. Поужинаем?
Я одариваю его застенчивой улыбкой.
– Ты приглашаешь меня на свидание?
– В общем, да. Почему бы и нет? – Он усмехается. – Конечно, не Королевский автомобильный клуб, но…
– Я с удовольствием.
Пятнадцать минут спустя мы сидим в черных кожаных креслах за круглым столиком внутри плавучего ресторана. С потолка свисают праздничные красные фонарики.
Эрик заказывает дим-сам, официант рекомендует нам утку и подходящее к ней вино. Я киваю в знак согласия. С нашего места мы видим несколько маленьких лодок, проплывающих по каналу. На улице быстро темнеет и холодает, но фонарики как будто согревают воздух теплым сиянием.
– Ты уверена, что Дэниел не убьет меня за то, что я пригласил его девушку? – спрашивает Эрик, и я понимаю, что его старый друг – тема, которой нам не обойти.
– Во-первых, я не его девушка, а во-вторых, точно не убьет. Уверяю тебя, каждый из нас пошел своим путем.
Он кивает, все еще размышляя.
– Как вы вообще познакомились? Не могу себе представить, чтобы он заявился в магазин купить книжку. То есть он, конечно, отличный парень, но не…
– Любитель чтения, – заканчиваю я его фразу. – И отчасти в этом все дело. Я лезу в сумку и протягиваю ему свой драгоценный экземпляр «Последней зимы», после чего рассказываю всю историю.
Он смотрит на книгу, потом снова на меня.
– Ничего не понимаю.
– На самом деле это история обо мне и моей маме, – говорю я и объясняю, как нам обеим нравился роман и как я нашла именно эту книгу с пометками на полях.
Я показываю ему внутреннюю сторону обложки, где написано имя Дэниела.
– Я просто должна была найти его, и нашла. – Я вздыхаю. – Но, увы, хотя это была его книга, пометки делал не он – и не сразу признался мне в этом. – Мои щеки горят, и мне внезапно начинает казаться, что я говорю слишком быстро или слишком много. – Я говорю не слишком бессвязно?
Эрик спокойно перелистывает страницы.
– Ты говоришь совершенно разумно. – Его лицо вдруг становится серьезным, как будто он собирается в чем-то сознаться. – Валентина, эта книга… она принадлежала… мне.
Я округляю глаза, качаю головой и смеюсь.
– Очень смешно, но, боюсь, я не настолько легковерна.
– Кроме шуток, – продолжает он с серьезным, сосредоточенным лицом. – Не помню, как там оказалось имя Дэниела – может быть, он взял книгу у меня, а может, купил в студенческой букинистической лавке. Это было очень давно. В любом случае можешь не сомневаться: и книга, и пометки внутри определенно мои.
У меня отвисает челюсть.
– Ты серьезно?
– Абсолютно, – кивает он.
– Значит, это все время был ты.
Он снова кивает.
Нам приносят вино и дим-сам, и официант наполняет наши бокалы.
– Скажи мне, – добавляет он. – По десятибалльной шкале, насколько ужасны самовыражения моей двадцатиоднолетней персоны?
Я долго молчу.
– Они… прекрасны, – говорю я. – Все, что ты написал… это просто поразительно.
Наш разговор продолжается за ужином, и Эрик, оплатив счет, предлагает проводить меня домой. Я беру его под руку, естественно, будто вставляю ключ в замок.
– Вот оно, – говорит он, когда мы шагаем вместе по Принс-Альберт-роуд, и смотрит на небо. – Чувствуешь?
– Что я должна чувствовать?
Он касается своей щеки.
– Снег пошел!
– Погоди-ка, – говорю я, поднимая на него взгляд. – Тебе что, нравится снег?
– Нравится ли мне снег? Что за вопрос? Конечно, нравится. Разве бывает по-другому?
– Нет, – говорю я, расплываясь в такой широкой улыбке, что щеки начинают болеть. – Конечно, не бывает. – Моя рука скользит по его рукаву, пока не касается ладони. Наши пальцы сплетаются, и это тоже кажется естественным, как будто мы уже делали это тысячу раз.
– Как же я счастлива, – шепчу я, глядя на него снизу вверх, – что это был ты.
Глава 36
Элоиза
Месяц спустя
Милли занималась покупателями, когда зазвонил телефон.
– «Книжный сад», чем могу вам помочь?
– Алло, это доктор Хестер. Я звоню по поводу Элоизы Бейкер.
– Элоиза слушает.
Он прокашлялся.
– Я надеялся поговорить с вами лично, но вы пропустили повторный визит. Мы получили результаты ваших анализов, и я просмотрел ультразвуковые снимки, проконсультировался с рентгенологом, и… Элоиза, это тяжелое известие, но мы кое-что у вас нашли.
– Нашли? Что вы имеете в виду?
– С вами рядом кто-нибудь есть?
– Да, Милли здесь, – сказала я, садясь на табурет за прилавком. – А в чем дело?
– В том, что я не хочу, чтобы вы оставались одна после того, что я собираюсь сказать.
Мое сердце забилось быстрее.
– Элоиза, у вас рак яичников, и боюсь, сильно запущенный.
При виде Милли, которая весело улыбалась на другом конце комнаты, разговаривая с покупателем рядом с отделом новых поступлений, мое сердце упало. Я пожалела, что пошла к доктору Хестеру. Нужно было позволить процессам в моем организме идти своим чередом. Я не хотела знать, что происходит у меня внутри.
– У вас есть варианты, – продолжал врач, – и мы немедленно свяжем вас с онкологом, но я боюсь, что побочные эффекты лечения будут высокой ценой за очень небольшое дополнительное время.
Я с трудом сглотнула тяжелый комок в горле.
– Я знаю, что с этим очень тяжело смириться, и хочу, чтобы вы знали, что я к вашим услугам. Мы составим план, который вам подойдет, который будет самым действенным. – Он замолчал. – У вас, должно быть, есть вопросы ко мне. Пожалуйста, что вам разъяснить?
– Сколько? – прошептала я. – Я хочу знать, сколько мне осталось.
– Не могу сказать наверняка, – ответил он. – Несколько месяцев или… может быть, несколько недель. Мне так жаль.