Отмечать Новый год и снова выходить на работу.
Никитино-Троицкое
Всю свою жизнь летом я езжу в чудесную деревню в Ярославской области Никитино-Троицкое. Я обожаю эти места. Там самые счастливые летние каникулы, самая настоящая дружба, родители, которые в деревне в отпуске всегда были счастливее и старались для нас с сестрой каждое лето сделать особенным.
Тут мои силы, потому что тут детство, тут годами был источник беспричинной радости, просто от самой жизни, от каждого деревенского утра, от мытья в старом эмалированном тазике грязнющих после долгого дня босых глинистых ног; тут счастье от коричневых после чистки грибов пальцев, от синих после черники губ; тут мои корни, потому что тут развеян мамин прах и тут повсюду папины руки: в оградках вокруг кустов, в посаженных деревьях, в инструментах на верстаке, в его голосе «смотри на шляпку, когда бьешь, не на молоток» и «не смотри на топор, смотри на центр чурки и опускай с размаху»; тут можно восстановить равновесие за сутки, потому что отсюда родом моя память, в которой, как в ДНК, зашиты все мои сегодняшние истины; тут вся родительская любовь, все тепло от бабушкиных оладушек, от ее пения перед сном, от «Сна Стеньки Разина», от «Не для меня придет весна…», от бабушкиной взволнованной ругани, что я пропала неизвестно куда, на реку одной ходить нельзя, когда уже я стану ее беречь (никогда так и не стала, не успела); тут небо всегда выше, дождь всегда уютный, солнце нежное, а холод не жжет руки, а лишь прижимает ладони к печке крепче, к горячим белым изразцам, которые мы таскали с мальчишками с развалин сельской школы…
И моя ежегодная гордость – к маме и папе приезжали лечиться со всей области. Мама ехала открывать сезон с полной машиной лекарств и перевязочных средств. Казалось, до наступления лета в районе никто не болел, ждали родителей. Родители лечили всё: астму, переломы, лопнувший мочевой пузырь, бедро, распиленное бензопилой, прихлопнутую крышкой сундука голову, принимали роды, диагностировали перитонит, вытаскивали из ступней и ладоней рыболовные крючки и блесны, ставили капельницы, делали уколы, даже драли зубы. В последние годы мама, как и везде, помогала с обезболиванием и уходом. В ответ (вот поэтому я не могу представить себя ни в одной другой стране) свежие яйца, мед, молоко, овощи с огорода, молодая картошка с укропом, пакет сушеных яблок на целый хоспис, каша с корочкой из русской печи и искреннее уважение всей округи…
Тут хочется одновременно и жить, и умереть. Тут время имеет совсем другую скорость. Вроде стоит на месте, но почему-то проходит…
Тут я живу. Только тут. И только тут улыбаюсь.
Все мои в деревне, а я – в Москве. Но я звоню, чтобы быть на связи.
– Пап, привет, как вы там?
– Нютоша? Мы хорошо, настроение тухлое, дождя нет, в бочках пусто… Купи «Новую газету», не забудешь?
– Куплю, папуль. А самочувствие как?
– Хорошее, будем щас с мальчишками камень переворачивать.
– Зачем?
– На другой бок, он тяжелый, полтонны, наверное.
– Папуль, а зачем?
– Ну… покажу им принцип действия рычага.
– А-а-а, ну хорошо, а они-то где?
– На втором этаже в компьютере сидят. Вот думал, как бы их на улицу вытянуть, и придумал камень перевернуть.
– Ясно… Пап, а Зине трубку дай.
– Зина-а-а-а-а! Нюта звонит из Москвы, бегите скорей, а то дорого, вы у меня щас все деньги съедите на телефоне. Ну не бегите вы так, ноги дороже, хотя деньги тоже…
– Нютачка-у-нас-фсё-харашо-фсё-пака.
– Зиночка, погодите, скажите пару слов: как дети?
– Фсё-харашо-Нютачка-фсе-поели-харашо. Константин Матвеевич худеть решил, кашу не хочет кушать. Я ему аладики напекла, а то кушать же нада!
– А мальчишки как?
– Поели уже и завтрак, и абед, фсё харашо! Мишка на часы фсё время смотрит…
– Зин, а зачем Мишка на часы смотрит?
– А Лёва его к себе на компьютере играть по часам пускает только: три часа сам и на полчаса Мише разрешает зайти, потом опять три часа без Миши, а Миша сиди-и-ит, на часы смотрит, ждет свои полчаса. Так я люблю его, Нютачка…
– Зин, ну что, он вот прям сидит перед часами и ждет? Какая гадость! И Лёвка его не пускает? Они что, ругаются?
– Нет, зачем ругаются?! Не ругаются! Немного дерутся, немного кричат, роняют друг друга, но кушают фсе харашо. Помились в бане, фсё харашо, не ругаются.
– Ну ладно, Зин, а Лёву позовите.
– Лёва-а-а, беги скорее, а то мама звонит из работы, дела у нее, быстро скажи, что фсё харашо, что вы поели харашо.
– Мам? Все хорошо, мы поели уже.
– Ясно, привет, Лев. А вообще как?
– Нормально.
– А делаете что?
– Камень сейчас переворачивать будем.
– А зачем?
– Дедушка хочет.
– А для чего?
– Ну, не знаю. Наверно, чтобы положить по-другому.
– Лев, а с Мишей вы как?
– Нормально.
– А что ты его только по часам к себе пускаешь?
– Да чтобы не мешал.
– Лев, ну надо же стараться дружить…
– Я стараюсь…
– Да?
– Ну да…
– Ну ладно, обними его. А то мы с папой когда умрем, вы же будете самыми близкими друг у друга, понимаешь?
– Ага.
– Ну позови мне его.
– Миша-а-а-а! Быстро иди к маме на пару слов, она сейчас поругает тебя, что ты мне мешаешь.
– Алло…
– Мишуль, привет!
– Привет…
– Ты что такой хмурый?
– А ты что, меня ругать будешь?
– Да нет.
– А, ну тогда не хмурый. Все хорошо, мам, мы поели. Сейчас камень переворачивать будем.
– А зачем?
– Правило рычага учить. Камень шестьсот килограммов весит. Чтобы его перевернуть, дедушка притащил два лома и какой-то брусок и хочет нас физике учить!
– Круто.
– Ну все, я пошел.
– Миш, а давай мы с тобой тоже придумаем что-нибудь такое секретное, на двоих.
– Давай. А что?
– Ну давай мороженое тайком вдвоем съедим?
– Давай. Ну пока, мамуль.
– Пока, Мишуль, и скажи дедушке, что денег на телефон я положу.
Ненавижу быть на связи по телефону…
– Зиночка, вы уж очень Мишу раскормили, он стал толстый.
– Нютачка, ребенок кушать хочет, я же не насильничаю! Нютачка, он только прибежит к дому, а у меня уже аладики, бутерброды с вареньем, фсё уже готово ему, Нютачка…
– Зин, ну не надо ему больше оладьи и бутерброды с вареньем, вон пусть морковку с грядки грызет.
– Нютачка, я так не могу, у меня сердце прямо лопается, лопается мое сердце. Все дети так кушают, и Миша мой, такой сладкий мальчик, джана мой. Все дети мороженое кушают на полдник, а мой Миша-джан будет марковку грызть? Нютачка, лопнет сердце мое от этого… Мишенька, а ну-ка скажи маме, ты хочешь скушать сейчас хлеба с маслом и вареньем клубничным? Скажи маме!
– Мам, мне некогда тут с вами. Мне надо идти мотоблок перебирать с дядей Артёмом и кроликов кормить. Зин, дайте мне поесть что-нибудь быстренько, живот к спине прилип уже. Хлеба белого с вареньем дайте поскорее!
Летом перед поездкой в деревню всегда надо позвонить Зине и узнать, что привезти. В деревне нет воды, поэтому воду в больших бутылях везти надо всегда. Нет магазина, поэтому продукты – тоже из Москвы. И в деревне маленький холодильник, а электричество отключается часто, поэтому важно не привезти лишнего.
Зина – мой любимейший человек. Без нее я бы не смогла приезжать в деревню и отдыхать. Я звоню каждую пятницу и спрашиваю, чего нет.
– Зина, что привезти?
– Привезти? Нютачка, холодильник забит. Миша кушает харашо все время. И Чубакка харашо кушает… Голодными никто не ходит, Нютачка.
– Ну Зин, это ясно, а чего у вас нет?
– Чего нет? Нютачка, у нас вот макароны есть, крупа разная есть, картошки килограмма три еще есть, молока четыре пакета еще есть.
– Зина, а чего нет? Чего надо?
– Чего надо? Ну, помидоры и огурцы – не надо, масло подсолнечное – не надо, кофе – тоже пока не надо.
– Зин, а вы можете наоборот? Можете сказать, что надо?
– Нютачка, ну вот колбасы – пока не надо… И вот паста томатная – тоже не надо, у нас есть…
– Зин, вот я стою у овощного отдела. Перцы, морковь, капусту, баклажаны – надо?
– Капусту? Нет, капусту не надо…
– Зина, а баклажаны?
– Синенькие? Синенькие можно…
– Ура! Сколько?
– Синеньких?
– Да! Сколько купить?
– Ну Нютачка, на рагу можно парочку и на рулетики парочку…
– Хорошо! А что, больше вообще ничего не надо?
– Почему не надо? Надо! Сметану вот не надо, и к чаю ничего не надо, и курицу пока тоже не надо…
– Зин, может, из бытовой химии что-то?
– Из химии? А! Нютачка! Вот что надо! Надо мясорубку хорошую, и Мише резиновые сапоги другие, и еще судочки надо, чтобы я вам в Москву голубцы для Ильи передала! И еще кастрюлю голубую найти нигде не могу…
– Поняла, кастрюлю купить? Большую?
– Нет, зачем кастрюлю покупать? Тут есть кастрюли… Просто куда-то задевали хорошую кастрюлю… А так все есть, Нютачка, приезжайте уже, мы уже стол накрываем. Вы когда приедете?
По пятницам я приезжаю туда, где от меня никому ничего не надо, где накрыт стол, где ко мне под бок с одной стороны ложится теплый Мишка, такой нахальный днем и такой уязвимый и трогательный вечером, во сне, а с другой стороны в белый шар сворачивается Чубакка, где утром Зина тихо ходит и слушает из-за двери, проснулась ли я уже, чтобы каша обязательно была теплая, а чай, как я люблю, не горячий…
Друг детства и местный житель Артём ведет меня к себе показать кроликов и изменения в своей старой избе:
– Нют, а ты дом-то мой после рестайлинга видела?
– После чего? После ремонта, что ли? Нет, не видела. Я вообще у вас в доме последний раз была, когда дядя Вася умер. Это сколько лет назад?
– Восемь. Не ремонта, а рестайлинга. Пойдем в избу-то…
– Офигеть… Это что у вас, батареи? И окна пластиковые?! И печки нет совсем?! И ламинат на полу?! Это как это вообще в нашем Никитино возможно без воды и без газа?!