Вспоминали Евтушенко
И поэму «Бабий яр».
Осушая чашку чая,
Съев варенье и кулич,
Сеня сетовал, вздыхая,
На проклятый паралич.
Что ребёнка искалечил,
Эпидемией разя.
Тут прервал профессор речи:
— Я скажу, хоть и нельзя.
Говорить про этот опыт,
Сотворённый на сынке.
И Семён услышал шёпот
На еврейском языке:
— Большинству об этом деле
Безусловно невдомёк.
Тем, кто сведущ, повелели
Рот защёлкнуть на замок. —
Он вздохнул, — чего напрасно
Бить набат в колокола.
У вакцины той злосчастной
Предыстория была.
Жизнь играет с нами в прятки.
Кто не спрятался — пропал.
От болезни этой гадкой
Франклин Рузвельт пострадал.
Сев в овальном кабинете,
Подписать решил закон.
Навсегда недуги эти
Победить решает он.
Дело движется галопом,
В фонд науки сделан вклад.
В окуляры микроскопа
Вирусологи глядят.
Разработали прививку,
Плод труда нелёгких лет.
Но какая-то ошибка
Весь эффект свела на нет.
Те, кто приняли вакцину,
Заболели всей гурьбой.
Оказалось — медицина
Проиграла этот бой.
В схватке с вирусов колонной
Победил коварный враг.
Отступить пришлось учёным,
Поднимая белый флаг.
Пелена пороховая
Покрывала шар земной.
Запах крови источая,
Начинался новый бой.
Время мчится в час веселья,
А на фронте — год за пять.
Но приходит миг весенний,
Хоть победы долго ждать.
Много лет бомбёжек нету,
Жизнь по-новому текла.
Вот пришла в стране Советов
К власти новая метла.
Вскоре навсегда изгнали
Дым табачный из Кремля.
Флаг на мачте поменяли
И фарватер корабля.
Стал Хозяин куролесить,
Безволосый царь невежд.
Бороздить поля и веси
По стране и за рубеж.
Суетились скоморохи
По указке из Кремля.
Кукурузой и горохом
Засадили все поля.
Он смотрел как обезьяна
На ковбоев между скал.
То ли сдуру, то ли спьяну
Всё, что видел — повторял.
Восторгался на чужбине
Всем, что видел зоркий глаз.
Об отвергнутой вакцине
Он услышал как-то раз.
Не задумавшись, Хозяин
Упрекает докторов.
Получает указанье
Академик Чумаков.
Он летит к заморским братьям,
Чтоб вакцину покупать.
Договор, рукопожатье,
Ставит подпись и печать.
Сумма круглая в валюте
Полетела за бугор.
Наконец болезни лютой
Был объявлен приговор.
Только вирус этот гадкий
Не поддался на испуг.
Очень жаль, но в этой схватке
Победил людей недуг.
Много гнусностей на свете
Происходит не со зла.
Подпалили крылья детям,
А кого-то и дотла.
Сотни тысяч пострадали.
Плачут дети, плачет мать.
Эпидемией назвали,
Чтоб виновных не искать.
Как всегда виновных нету,
Что ребёнок инвалид.
В высочайших кабинетах
Совесть людям не грозит.
Совесть — глупая химера
Для борца под кумачом.
Принимать не будут меры.
Божий суд им ни почём.
Говорил мне на конгрессе
В личной встрече Чумаков:
— Я читаю это в прессе,
И в аорте стынет кровь.
Сколько деток пострадали,
И во всём моя вина,
А за это мне медали
Выдают, и ордена.
Эти бляхи не заметят
Люди на моей груди.
Хоть в итоге недуг этот
Мне удалось победить.
Он прекрасный вирусолог
И приличный человек.
Ходит Миша невесёлый,
Видя маленьких калек.
Вот история, какая,
Сеня, в мире правды нет.
Доедай печенье с чаем,
За окном уже рассвет.
Глава 6 1990 год
Семь десятков лет на свете
Марширует наш герой.
Юбилей Семён отметил
С полысевшей головой.
Подводить пора итоги,
Но не хочется пока.
Он, в отличие от многих,
Не похож на старика.
Крепок телом, бодр духом.
Не спешит на божий суд.
Пусть горбатая старуха
Зачехлит свою косу.
А придёт, косой сверкая,
Значит, так назначил Бог.
Половина дорогая
Там давно Семёна ждёт.
Что тут скажешь? Пол Семёна
Почитай давно уж там.
Ненавистная саркома
Разорвала пополам.
Не растёт весною Роза
Вот уже, который год.
Можно лить на клумбу слёзы,
Но она не зацветёт.
На холодную перину
Пол Семёна слёзы льют.
Нету лучшей половины.
Ждёт она его в раю.
Он писать не мастер оды.
У него другой замес.
Но счастливо прожил годы
С той, что послана с небес.
Лишь утратив, понял Сеня,
Что лежал в кровати с ним,
Одаряя райским пеньем
Белокрылый Херувим.
Как бы ни было, но надо
Жить для внуков и детей.
За кладбищенской оградой
Не бывает светлых дней.
Торопиться нет причины.
Там всегда покой и ночь.
Нужно дочери и сыну
В жизни, чем ни будь помочь.
Дочь три внука подарила,
И у сына тоже внук.
А четыре парня — сила,
Не простой для деда звук.
Вспоминал нередко Сеня,
Как он чуда ожидал.
Продолжать хотел леченье
Сына, только тот сказал,
К удивлению Семёна:
— В этом мире нет чудес.
Раз не стану чемпионом,
Значит, буду жить, как есть.
Не смогу я прыгать ловко,
Залезая на батут,
И бежать на стометровке.
Нужно кончить институт.
Плакать вечно не охота,
И корить судьбу свою.
Нужно жить, любить, работать,
И создать свою семью.
Наплевать, что без корсета
Наклоняет до земли.
Для того, кто рвётся к свету,
Не помехи костыли.
Толку нету от леченья,
Хоть рыдай, страдай в ночи.
Он, закончив обученье,
Не улёгся на печи.
Не упал парнишка духом,
И трудиться стал сынок.
Даже вскоре стал главбухом.
Помогал Семён как мог.
Сын, шагая по дороге,
По родительским стопам,
Потрудился очень много,
И всего добился сам.
Да! Не боги месят глину
И ваяют кувшины.
Повезло безмерно сыну —
Не остался без жены.
Была дева светлолица,
Как весенняя заря.
И смогла в него влюбиться,
На пороки не глядя.
А когда настало время,
Распустилась как цветок.
Разрешил её от бремя
Замечательный сынок.
Это сложная наука,
Хоть на вид совсем легка.
Вот опять собралась внука
Подарить ему сноха.
Нет прекрасней эстафеты,
Не прервётся жизни нить.
Но сегодня не об этом
Шёл он к сыну говорить.
Очень трудное решенье
Наконец-то смог принять.
И теперь он был в сомненье,
Как сказать, с чего начать.
Сколько можно плакать, ойкать?
Обветшал советский дом.
Объявили перестройку,
И страна пошла на слом.
Стали рушиться устои,
Рухнул занавес стальной.
Нет стандартного героя,
Каждый сам себе герой.
Потерялись ориентиры,
Потушили маяки.
Появились рэкетиры
В моде стали кулаки.
Прав сегодня — кто сильнее,
На законы наплевать.
И задумали евреи
В Палестину убежать.
Как там, что? Никто не знает
Где, какая круговерть.
Но надежда умирает
Прежде чем приходит смерть.
Всей толпой бегут евреи.
Вместе с ними дочь и зять,
Собрались со всей семьёю
Поскорее уезжать.
Сене выбор сделать нужно,
От того извёлся весь.
Уезжать к просторам южным,
Или оставаться здесь.
Можно ехать в Палестину,
Привыкать к стране иной,
Но тогда оставит сына.
Право — выбор не простой.
От Семёна половина
Под могильною плитой.
А вторая ждёт кончины,
Что бы рядом лечь с женой.
А теперь и тот остаток
Нужно резать пополам.
Бросить прежние пенаты,
И осваиваться там.
Пробежал мороз по коже.
Едут мать, сестра и дочь,
А, уехав, он не сможет
Сыну чем ни будь помочь.
А останься он в Союзе,