Хозяйство конкретных трипольских территориальных групп специфично, что определяется особенностями его экологии и исторического окружения. Наряду с земледелием развивается животноводство, причем на ранних этапах доля одомашненных животных еще не уступает доле объектов охоты. Основным материалом для производства орудий остается камень, но медь уже представлена такими малыми формами, как шилья, рыболовные крючья, бусы. Керамика примитивна и включает три основные группы: с углубленным спиральным орнаментом, тонкостенную, лощеную с каннелюрами и грубую кухонную. Росписи еще нет, но появляется покраска и углубленный орнамент с заполнением белой пастой. Появляются женские глиняные культовые статуэтки, традиционные для земледельческих племен.
На среднем этапе число и размеры поселений заметно возрастают, насчитывая до 200 домов. Поселения же в целом часто окружались оборонительными рвами. Для керамики среднего этапа наиболее характерны сосуды со спиральной росписью красной, черной и белой красками, хотя сохраняются и раннетрипольские формы с углубленным орнаментом и примесью шамота в глиняном тесте, широко распространенные на раннем этапе.
В хозяйстве среднего этапа вновь усиливается роль земледелия и скотоводства, что способствует также дальнейшей активизации межплеменного обмена, включая заметное увеличение медных изделий на средне- и позднетрипольских памятниках (включая изготовленные из чистой меди плоские клиновидные топоры, секиры, кольца. Широко используются богатые выходы кремня Поднепровья).
Особое внимание на конференции 1959 года было уделено дискуссионным вопросам расселения и судеб трипольского населения, последовавшим за периодом его расцвета. В процессе возрастающих переселений они распространяются в верховьях Днестра и по Днепру, на севере занимают южные окраины Волынского полесья, на востоке переходят на левый берег Днепра и в бассейн Десны, на юге из Южного Побужья продвигаются в степные пространства к берегам Черного моря (Усатово). Отдельные находки встречены и в излучине Днепра. Продвигаясь в новые районы, трипольские племена приобретают новые черты, характерные для населения степных и лесостепных областей. Наряду с расписной посудой у них распространяется керамика с примесью в тесте мелкотолченой раковины и украшенная оттисками перевитой веревочки. Но вместе с тем Т.С. Пассек определенно подчеркнула, что комплекс находок в целом остается характерным для трипольской культуры (поселения и жилища, формы и роспись сосудов, антропоморфные статуэтки, орудия труда). Отдельные инновации, отмеченные на позднем этапе, объясняются воздействием вклинивавшихся в их среду степных племен.
С особым вниманием выслушали сообщение Марии Гимбутас (тогда сотрудника Кембриджского университета США) — первый доклад о древнеямной культуре наших Каспийско-Черноморских степей на западном археологическом форуме. Узнал я о нем с известным предубеждением, поскольку сам заявил ту же тему, но доклад произвел на меня благоприятное впечатление: мы успели обсудить с Марией все наиболее острые вопросы и пришли к полному согласию по ним.
М. Гимбутас и Н.Я. Мерперт
Объезд археологических объектов Чехии. 1959 г.
В дальнейшем нас связали тесное научное сотрудничество, истинная дружба и совместная разработка крупных научных проблем (прежде всего, индоевропейской). Они продолжались более 30 лет, вплоть до ее кончины в 1994 году. И здесь я хотел бы посвятить несколько строк памяти этого крупного ученого, внесшего весомый вклад в первобытную археологию и древнюю историю Европы. Она прожила 73 года и прошла очень нелегкий путь от эмигрантки, вынужденной покинуть свою родную Литву, до одного из самых авторитетных археологов США, автора свыше двадцати монографий и двухсот статей.
Особо значимо для нас исключительное внимание, которое на всех этапах своей деятельности уделялось М. Гимбутас открытиям в области первобытной археологии европейской России и в смежных ей регионах Прибалтики, Белоруссии, Украины, Молдовы. Ее ценная монография 1956 года, охватившая огромный период от раннего неолита до среднего бронзового века, явилась для западной археологической литературы наиболее полным и адекватным отражением состояния археологических исследований на этой территории вплоть до середины XX века. И не менее информативна, в том числе и для русского читателя, следующая монография М. Гимбутас, расширявшая географические и хронологические рамки ее исследования до Центральной и Восточной Европы в целом. Дальнейшая ее деятельность в области археологии подчинена двум проблемным направлениям: индоевропейской проблеме и предшествующему индоевропеизации нео-энеолитическому периоду истории нашего континента. С последним связаны ее плодотворные полевые исследования многослойных поселений неолита, энеолита и раннего бронзового века Боснии, Македонии, Греции. Что же касается индоевропейцев, то будучи последовательным сторонником гипотезы восточно-европейской степной прародины индоевропейцев, М. Гимбутас в ряде крупных работ предложила свою версию обоснования как самой прародины, так и путей и этапов продвижения и индоевропеизации остального континента, а далее и некоторых районов Передней Азии.
...Но вернусь к конференции. Уже доклад Т.С. Пассек, как и последующие сообщения, состоялись не в Либлице, а в Брно, куда переместилась конференция. При этом наши чешские хозяева выработали маршрут, позволивший нам посетить ряд известных археологических объектов, в том числе и нео- и энеолитических, поражающих продуманностью и совершенством методики их вскрытия. Особое впечатление произвело на нас снискавшее мировую известность поселение Биланы. При осмотре его целый ряд прецедентов неолитических базовых слоев, включившихся в процесс перехода к энеолиту, был прокомментирован нам профессором Богумилом Соудским, подчеркнувшим, что процесс носил в основном характер «продолжающейся эволюции», что крайне важно для понимания специфики развития культуры линейно-ленточной керамики — одной из самых значительных в Центральной Европе.
Естественно, посетили мы и Пражский национальный музей с его превосходной, принципиально новой экспозицией, позволяющей единовременное обозрение синхронных, но отличных значительной спецификой, а иногда и заметно различных памятников многих регионов страны, демонстрируя многообразие их развития, внутреннее соотношение и характер внешних связей. Ознакомление с экспозицией сопровождалось ярким комментарием директора музея, известнейшего чешского археолога профессора Иржи Неуступного. Он напомнил о первых этапах разработки энеолитических проблем в начале XX века в Моравии Я. Паллиарди, в Богемии А. Стоцким, каждый из которых основывал свою концепцию энеолита на своей трактовке стратиграфии Старого Замка в Йевишовице (Юго-Западная Моравия). Они связывали энеолит с различными группами населения, тогда как Аксамит и Менгина видели здесь этап укрепления постройки.
Чрезвычайно сложная проблематика энеолитических культур Центральной Европы, охватывавшая территории Венгрии, Чехии, Словакии, Польши, Восточной Германии была представлена на конференции рядом крупнейших специалистов названных стран — Я. Баннером, И. Куциан, И. Неуступным, Е. Неуступным, А. Точеком, К. Язджевским, Я. Ковальчиком, В. Мухой, Э. Пресловой, М. Запотоцким, Б. Соудским, Г. Беренсом, И. Прессом, У. Фишером. Трудно отдать предпочтение одному или нескольким из них, да и не в этом состояла цель организаторов этого замечательного мероприятия. Хотел бы отметить превосходный доклад профессора Иржи Неуступного о самом зарождении термина «энеолит», его историческом содержании, специфике конкретных регионов Чехии и Словакии, с которыми он связан и своим происхождением, и первыми дискуссиями по всем основным его параметрам, и именами.
Появившись на грани XIX и XX веков термин «энеолит» был тогда же принят главой Российской Императорской археологической комиссии графом А.А. Бобринским. Не менее своеобразно происходил переход к энеолиту, как, впрочем, и формирование базовых для него неолитических культур, и в регионах Западной и Северной Европы, где самобытность и полицентризм обоих процессов сочетались с усиливавшимися воздействиями средиземноморского и переднеазиатского круга. И здесь возникали культурные образования различных масштабов и культурной насыщенности, сыгравшие большую, а в ряде случаев и огромную роль в заселении, экономике и культурном развитии этой части континента. Всем им на конференции (симпозиуме) было уделено максимальное внимание, их проблематика рассматривалась такими корифеями европейской праистории, как Стюарт Пигготт и Глен Дэниэл (Великобритания). Первый из них рассмотрел фактически сложнейшую проблему первичного заселения Британских островов, роль в этом процессе материковых воздействий и собственного последовательного развития. Вопрос о происхождении Уиндмилл-Хиллской культуры достаточно сложен, но преобладает версия о западных ее корнях. Хотя они и поставлены ныне под сомнение и соответствующая дискуссия по этой проблеме продолжается. Ст. Пигготт представил создавшуюся ситуацию всесторонне с учетом всех pro и contra каждой версии. Впрочем, это отличает всю многообразную деятельность замечательного английского ученого, творчеством которого я заинтересовался еще в аспирантские годы в связи с... арийской проблемой и древней историей Индии. Оказалось, что еще в 30-е годы, находясь на военной службе в этой стране (где возглавлял топографические работы), он достаточно скоро написал одну из лучших монографий по ее археологии и древней истории. Несколько позже им же была создана лучшая по настоящее время монография по важнейшей проблеме возникновения и истории колесного транспорта. Уже не говоря о классических трудах по первобытной археологии Англии и Шотландии.
Я имел счастье в дальнейшем многократно встречаться с С. Пигготтом и всегда поражался его железной логике и эрудиции. Он неизменно интересовался российскими археологическими открытиями, но не только: восхищался, например, Галиной Улановой. А в Англии мне сообщили, что он очень даровитый поэт, но публикуется под стр