н-Паши, голова которого был водворена на высокий шест, установленный в Омдурмане близ ставки Махди.
К этой ставке мы и направились. На другом берегу — Омдурман — самая большая часть триединого города, но «прочувствовать» его мы не успели. В Омдурмане должным образом были осмотрены лишь ворота крепости Махди и его музей — «дворец Халифе». Музей довольно сумбурный, наиболее интересные экспонаты касаются Гордона, нежели Магди и восстания. Интересно, что Гордон, помимо прочей одежды, постоянно имел при себе длинную стальную кольчугу. И это в 80-ые годы XIX-го века!
28 марта 1963 г.
С утра поехали доставать железнодорожные билеты вместе с г-ном Мубараком.
31 марта отправляемся в Кериму. Мубарак все тянет нас на какую-то выставку по борьбе с голодом, открывающуюся в Омдурмане. Жара, в отличие от предыдущих дней, какая-то влажная и тяжелая. В тени 38°.
Население города очень многообразно, что соответствует племенному и расовому разнообразию Судана.
Поразительно много красивых женщин и подлинных красавиц. Часть их одета по-европейски, другие закутаны в плащи, чаще всего из белой ткани. Хартум показался нам городом красавиц.
Судан. Хартум, 1963 г.
29 марта 1963 г.
Утром поехали в Омдурман на базар.
Базар типично восточный, но куда чище и организованнее ассуанского. Горы фруктов и овощей, огромные ряды с мясом, сушеными овощами, кореньями и травками, а далее столь же протяженные ремесленные ряды — портные, сапожники, жестянщики, резчики по дереву, мастера по металлу.
Далее лавки с раритетами. Их тоже целая улица. Раритеты самые разные: мечи и кинжалы, плетеные, кожаные, деревянные щиты, музыкальные инструменты (в том числе тамбуры), медные кофейники и целые кофейные сервизы, туфли из леопардовой шкуры, папки и бумажники из крокодиловой и змеиной кожи, серебряные ножные браслеты и всевозможные сосуды, золотые кубки и украшения.
30 марта 1963 г.
Впервые встретились с директором департамента археологии страны Сабитом Хасаном. Это плотный человек средних лет, энергичный, очень подвижный. Говорит только по-английски, поэтому мне пришлось быть переводчиком (Борис Борисович по-английски не говорил). Принял он нас вначале в библиотеке, заявив, что кабинет его занят «одним лицом». Так в библиотеке и были произнесены все обязательные фразы (мы ведь русские археологи в Судане). Затем г-н Сабит Хасан пригласил нас в свой кабинет, чтобы показать карты и аэрофотоснимки и представить проф. Уолтеру Эмери, одному из крупнейших египтологов современности, главному консультанту ЮНЕСКО по Судану. Мне приходилось неоднократно обращаться к превосходным отчетам профессора Эмери о его классических исследованиях в Египте, с трудом добытым Борисом Борисовичем в Каире, а в этом сезоне мы упорно искали и нашли его новую замечательную книгу «Archaic Egypt» («Архаический Египет»). И вот он сам. Типичнейший англичанин, высокий, великолепно сохранившийся, стройный, с гордо поставленной головой, светлый шатен с лишь тронутой сединой головой, а ведь позади у него шесть лет службы в английской армии в годы Второй Мировой войны. Родился он в 1903 году, окончил Институт археологии Ливерпульского университета и уже в 1923 году впервые прибыл в Египет как сотрудник экспедиции Общества египтологических исследований в Телль-эль-Амаране. С тех пор за исключением указанных военных лет и 4-х дипломатической службы в Каире, вся его деятельность была полностью посвящена раскопкам и исследованиям в Нильской долине. С 1924 по 1928 гг. он руководил экспедицией Ливерпульского университета в Луксоре и Арманте, а в 1929 году был назначен директором археологической службы Нубии (египетской правительственной службы древностей) с поручением раскопок всех памятников Нижней Нубии, подлежащих затоплению при второй надстройке Ассуанской плотины. В ходе этих работ он вскрыл погребения поздненубийских царей, что явилось одним из важнейших археологических открытий XX века. В 1936 году Эмери начал раскопки архаического некрополя в Саккаре, а с середины XX в. вел раскопки древнеегипетского укрепленного города Бухена в Северном Судане.
Результаты всей этой плодотворной деятельности дают проф. У. Эмери полное право называться классиком египтологии.
Проф. У. Эмери кратко расспросил меня о результатах наших двух сезонов в Нубии, одобрив их и согласившись с интерпретацией основных памятников. Расстались мы очень тепло.
Вечером Борис Борисович делал доклад в клубе нашего посольства в Хартуме. Собрались все русские города. Был и посол: все здесь куда проще, чем в Каире. Интерес к нашим работам был проявлен неподдельный, да и доклад был очень живым и увлекательным. По-моему, сотрудники посольства впервые поняли, в какой стране они обитают, и какую роль сыграла эта страна в культурной истории человечества — от сотен лет соперничества с Египтом до распространения в Африке христианства и ислама.
Сообщили нам малоутешительные сведения о движении поездов на северо-запад, в Керим: говорят, идут они чуть ли не 36 часов, порядка движения нет никакого, на станциях и полустанках поезд стоит часами и т. п.
31 марта 1963 г.
И вот мы в поезде. Вагон I класса сносный (лучше египетских) — спать можно. Выехали более-менее вовремя. Четвертым в нашем купе оказался родственник Мубарака, инспектор школ Мухаммед Сулейман. Сам он учитель истории, бывал в Европе, собирается в Россию. Особенно интересовался книгой С.Р. Смирнова о восстании Махди. Привел из другого купе приятеля — поэта, написавшего поэму о наших космонавтах.
1 апреля 1963 г.
Встречаем первый день нашего пятого африканского месяца в Северном Судане. Вскоре наш поезд должен сойти с основной — северной магистрали и перейти на западную ветку, ведущую к Кериму.
На станции Эль-Кааб мы познакомились с суданцем — железнодорожником, работающим в нашем же поезде. Это был высокий, молодой еще человек с крупными чертами лица и белоснежными зубами. Одет он в легкую форму цвета хаки, обычную для суданских железнодорожников.
Меня он принял вначале за итальянца (уже далеко не первым), узнав же истину, искренне обрадовался: он был в Москве на фестивале молодежи 1957 года, вернулся в восторге от России. Зовут его Ахмад Шериф, живет он в Кериме. Читает все, что печатается по-арабски о России, знает Толстого и Горького.
А поезд шел на северо-запад. Саванна осталась далеко на юге. За окнами вновь проходили столь привычные уже черные скалы, желтый песок пустыни. Потом далеко на горизонте показались подобные высоким шатрам пирамиды, давно уже — более двух тысячелетий — ушедшие в седую древность в самом Египте и реанимированные (в заметно сокращенных размерах) во второй четверти I тысячелетия до Р.Х. черными фараонами XXV (Суданской) династии. И среди них — гигантская черная скала — Джебель-Баркал («Священная скала») с высеченным в ней при Рамзесе II храме Амона — владыки ветров — своего рода «суданским» Абу-Симбелом. Поезд петлял, пирамиды оказывались то справа, то слева, то исчезали совсем. Вновь берег Нила и, наконец, станция. Керима.
Пирамиды Нури, Напаты
Бог Амт, охраняющий царя Тахарку в Большом храме Джебель-Баркал
Северный и Южный Некрополи в Мероэ, на заднем плане западный Некрополь
2 апреля 1963 г.
В Кериме нас встретил шофер с пикапом, и мы тотчас же тронулись в Мероэ. Проехали весь городок. Дома только одноэтажны, стены коричневые, одноцветные. Между двумя значительная лагуна — здесь и расположены остатки древней Напаты и Джебель-Баркала. Статуи храма Рамзеса II почти не сохранились, хотя здесь основал он свою южную столицу. Паром быстроходный, но маленький, берет всего две машины. Переправлялись мы на закате.
На другом берегу — Мероэ. Городок очень оригинален: желтый песок, коричневые дома и нередко красные глиняные ограды, а в IX-VIII вв. до Р.Х. — это столица Мероитского государства. Проехали несколько десятков метров и прибыли в дом туриста — это очень приятное и легкое здание красного цвета с красной же оградой.
3 апреля 1963 г.
Утром покинули Мероэ и начали объезд памятников.
Посещение Мероэ произвело на нас глубокое впечатление. Этому способствовали и красота природы, и неизменная благожелательность администрации и населения, и огромная концентрация важнейших памятников самых различных периодов, начиная с додинастического. Именно в районе Мероэ политическая и культурная жизнь населения Судана отличалась особой активностью и в ряде случаев отмечена возникновением важнейших феноменов экономического, культурного, политического характера (раннее земледелие, крайне архаичная керамическая традиция, политическое соперничество с Египтом) и даже определенное подчинение его при XXV Суданской династии. Археологические перспективы Судана бескрайни. В 1963 году нами была произведена определенная рекогносцировка, но развития она не получила.
Рассмотрению подверглись оба берега Нила, соответственно на двух больших участках — Нури (в Левобережье) и Куру (в Правобережье). На обоих открыты и исследованы экспедициями разных стран более десятка пирамид фараонов XXV династии, в том числе наиболее ранние, восходящие ко времени образования нубийского государства Куш со столицей в Напате. В этой связи хотел бы остановиться на одной интересной дискуссии. Скала эта возвышается на огромной высоте, около 300 м. У ее раздвоенного окончания некоторые специалисты видят очертания человеческих фигур (если бы это было так, то Колосс Родосский выглядел бы перед этими фигурами миниатюрной статуэткой). Другие же считают результат выветривания естественным образованием. Мы с Борисом Борисовичем посвятили этому вопросу целый день, рассматривая скалу в самых разных ракурсах и при самом разном освещении. Я даже попытался взобраться на нижнюю ее часть. Пришли к согласному заключению о негативном решении вопроса: это игра природы, Колос Родосский может спать спокойно.