Поражает его неизменная доброжелательность и надежда на всеобщее умиротворение, прежде всего, на Ближнем Востоке. Но особое внимание уделяет Бехнам перспективам нашей экспедиции, подробно комментируя археологическую карту Ирака и подчеркивая значение северных его районов (Мосул-Эрбиль-Киркук), конкретно указывает памятники урукской эпохи с возможностью наличия более ранних слоев — вплоть до Джармо и более поздних — вплоть до начала письменности. Информация его для нас предельно важна.
Вечерами продолжались дискуссии с Ганемом, Валидом и Шахом. Основной темой их стало теперь появление человека и роль Бога в этом процессе.
Перед самым Новым годом работы на Телль Эс-Саване были прерваны на несколько праздничных дней. И еще 28 декабря уходящего года успели мы посетить Тикрит — интереснейший город, построенный во II тыс. на высоком, опускающемся к Тигру плато. Прежде всего, была сооружена грандиозная цитадель: развалины ее отмечены холмом высотой 40-45 м и диаметром более 200 м. Правда, верхнюю ее часть составляют остатки турецкой крепости, но основа гигантского сооружения — аккадского периода, т.е. времени формирования первых в Месопотамии империй, сопряженного с созданием мощных фортификаций.
В последний день года с утра работали в Музее, где познакомились с известнейшим ассириологом, директором британского археологического центра в Ираке профессором Дэвидом Отсом. Очень высокий, стройный человек с умным, улыбчивым лицом, излучающим внимание и доброту. Одет весьма свободно. Нас разыскал сам, спросил, мы ли русские археологи, представился, представил свою жену Джоан, тоже археолога и прямую нашу коллегу — специалиста по праистории Месопотамии (и удивительно обаятельную женщину). В завершении пригласил нас в ближайшую среду на коктейль в Британский археологический центр: это было большой честью для нас — ведь центр возглавлялся такими классиками археологии Месопотамии, как Г. Белл, Л. Вулли, М. Маллован, С. Ллойд, наконец, сам Д. Отс.
Новый год встречали у сотрудника посольства Кима Кошева, куда нас привез О.В. Ковтунович. Мы были тронуты вниманием: нам приготовили даже подарки. Приходилось отвечать на сотни вопросов.
Багдад же встречал праздник очень активно и весело. Улицы были полны народа. Особое внимание уделялось детям, разряженные стайки которых буквально оккупировали город. Их катают на лошадях, на украшенных повозках с костюмированными возницами, на машинах, на лодках и яхтах по Тигру, на ручных тележках: на них взбираются до десяти малышей, умудряющихся еще и плясать на ходу. В Музее столпотворение: интерес к древности огромен. Очень много молодежи. Взрослые приходят вместе с детьми всех возрастов.
Вечером за нами заехал Бехнам, как всегда, бурно нас приветствовал и повез на коктейль к англичанам. Мы попетляли по узким улочкам и выехали на набережную Тигра. Старый арабский дом с глухими стенами. Массивная, округленная сверху дверь. Внутри — квадратный открытый дворик, а в стене — винтовая лестница с высокими каменными ступенями. Поднялись на открытую галерею, обрамляющую дворик. Здесь нас встретили миссис Отс и ее сын Томас.
Поздравили друг друга с Новым годом и прошли во внутренние комнаты. В первой из них уже не было свободных кресел: вдоль стен сидели приглашенные иракские археологи, многие с женами. Прошли во вторую комнату, меньшую по размерам. Здесь, оказалось, была спальня супруги М. Маллована Агаты Кристи в дни пребывания их в Багдаде. Сюда пришли хозяева дома и некоторые из гостей. Принесли виски, миндаль, сигареты. Прибежали еще двое Отсов — чудесные девочки — одна лет четырех, вторая шести.
Д. Отс начал очень содержательный разговор о специфике иракских памятников, о различии условий на севере и юге, рассказал о работе в Манделли, где совмещаются черты обоих, да еще прибавляются иранские влияния. В целом же район избран чрезвычайно удачно: сразу резко изменились южная граница культуры Джармо, восточная — Хассуны и Самарры, северная — Эриду; встал вопрос о выходе древнейших земледельцев из предгорий на аллювиальную долину и о связях их с Хузестаном. В отличие от более южных районов, древнейшие памятники не перекрыты здесь толстым слоем аллювия и доступны для исследования. Ниже ведутся исследования Телля Шога-Мами, на котором отмечены совместные залегания типичной самаррской керамики с фрагментами сосудов типа раннего Эриду (Хаджи Мухаммед). И здесь же найдены «карандашевидные» нуклеусы с очень тонкими сколами, которые Р. Брейдвуд сопоставляет с иранскими материалами. Рассказ велся здесь поочередно — и Дэвидом, и Джоан, которая как праисторик фактически и является здесь основным исследователем. Обстановка стала сугубо деловой. Хозяева живо интересовались исследованиями в Южной Туркмении и Закавказье, сетовали на трудности русского языка и дефицит соответствующей литературы. Я еще раз почувствовал, какой вред престижу нашей науки наносит затягивание вопроса о резюме на иностранных языках в наших публикациях и явно недостаточные возможности участия наших специалистов в международных конференциях.
Вечер оказался весьма содержательным, и мы с глубокой благодарностью расстались с нашими радушными хозяевами. Попрощались ненадолго: после Телль Эс-Савана мы на неделю отправились на раскопки Шога-Мами. Но именно 3 января 1968 года возникла связь нашей экспедиции с семьей Отсов, которая сыграла важную роль и в наших полевых исследованиях, и в осмыслении их результатов, а также в представлении их международной археологической общественности.
6 января возвращаемся в Самарру и продолжаем фиксировать разрезы как исследуемого участка в целом, так и отдельных его объектов. Последнее относится, прежде всего, ко второй северо-восточной керамической печи. Продолжение раскопок показало, что примыкающее к ней прямоугольное здание построено позднее и перекрывает не только выброс из нее, но и часть свода. Ганеш при этом высказал предположение, что посуда подвергалась первичному обжигу в первой печи и вторичному — окончательному — во второй. До сих пор о таком двухступенчатом процессе я не слышал. На всех участках III слоя встречена посуда с шоколадной геометрической росписью, сопровождаемая посудой с резной орнаментацией, фактически общей с хассунской и тождественная посуде, открытой в некрополе самой Самарры Герцфельдом еще в 1911 году.
Рельефная фигура дракона с фасада ворот Иштар в Вавилоне. Рельеф покрыт яркой цветной глазурью: коричневой и желтой на голубом фоне. VI в.
11 января попрощались с Телль Эс-Саваном и отправились в Манделли. В лагере британской экспедиции находились супруги Отс, четверо сотрудников и трое детей. Одна огромная палатка — столовая, клуб, читальня, кабинет, детская, но прежде всего, лаборатория, вторая — поменьше — кухня, пять жилых, довольно больших. Одна палатка отводится нам. Идем на раскопки. Холм длиной более 200 м, при сравнительно небольшой высоте (около 5 м). Раскопов несколько. Система четко продумана, дабы выяснить структуру слоя на разных участках. Основной самаррский слой с тремя строительными горизонтами. Первый сильно разрушен, но крайне важен, ибо именно в нем позднесамаррская керамика смешана с керамикой южной культуры Хаджи Мухаммеда, это первый случай их сочетания и Д. Отс правильно осторожен, он подчеркивает наличие здесь склона и возможность смещения по нему керамики из разрушенного слоя южной культуры вниз. По основным же показателям слой Шога-Мами сопоставим с Телль Эс-Саваном.
Очень поучительны были наблюдения за бытом экспедиции и взаимоотношениями между людьми. Идеальный порядок, простота и четкость в последних объяснялись абсолютной их естественностью и отсутствием внешних проявлений иерархии. И еще тем, что Дэвид и Джоан начинали работать раньше и кончали позже всех. Пожалуй, еще: полное спокойствие и самообладание при всех обстоятельствах. Однажды был «урок» разведки. Уехали за несколько километров от лагеря — сам Д. Отс, Николай Оттович, я и восьмилетний Том. Все получили мешочек для находок, направление маршрута и время возвращения. В назначенное время вернулись к машине. Все, кроме Тома. Дэвид спокойно заводит машину. Я, конечно, весь на нервах. «Дэвид, Тома нет». Абсолютно спокойный ответ: «Том нашел дорогу в пустыню, найдет дорогу и из пустыни». Вернулись в лагерь. Том пришел (пешком, конечно) минут через сорок. Гораздо больше волнения вызвала находка Николаем Оттовичем и мной памятника культуры Джармо. Кстати, Том мне покровительствовал: все разъяснял и комментировал. Мы вдвоем гуляли по лагерю, и он показывал: это вот след змеи, а это — волка, а вот — керамика. «Знаете Вы, что такое керамика?» (я-то ведь для него здесь новичок). Ну, думаю, надо и его чем-нибудь озадачить! Спрашиваю: «Том, Вы были в Египте?» — «Не был, сэр...» — «Рассказать вам о нем?» — «Будет очень интересно, сэр». Рассказываю ему об Абу-Симбеле и Рамзесе I, долго рассказываю... Том: «Очень интересно, сэр... Это Вы о битве при Кадеше? Так кто же там все-таки победил?». Но не разу меня не прервал! А знал все не хуже меня!
В первых числах февраля возвращаемся в Багдад. Теперь южный маршрут, сопровождать нас будет Фавзи Рашид.
Впервые едем по южной дороге, резко отличной от прочих в силу более активных ирригации и естественной влажности. Вдоль дороги долгое время тянутся сплошные пальмовые рощи, они то отступают от дороги, то вплотную приближаются к ней, причем зеленые их участки перемешиваются с белоснежными — засоленными. Примерно через 2 часа пути перед нами неожиданно возник огромный черный холм высотой не менее 30 м — загородный северный дворец Навуходоносора. Еще немного далее — пальмовая аллея и реконструкция небесно-голубых ворот Иштар (подлинник был увезен в Берлин после двадцатилетних поразительных по масштабам раскопок Р. Кольдевея). И короткая надпись: «Вавилон». Сразу за воротами — небольшое здание музея, далее пальмовый сад, лестница и за ней раскопанный участок северного района города.
Храм в Эриду VII в., входящий в ряд последовательных святилищ с VI до III тыс. до Р.Х.