нинг воскликнула: «Я готова убить тебя за это!» Если что-то в этом роде и произошло, то я не сомневаюсь, что миссис Бэркетт должна была рассказать вам об этом. Правда?
Мисс Силвер продолжала молчать, и Фрэнк невольно повысил голос:
— Вы ведь понимаете, что речь идет о достоверности показаний свидетеля!
Мисс Силвер сделала протестующее движение:
— Ну, мне-то уж нет надобности напоминать об этом.
Просто я хотела все хорошо обдумать, прежде чем ответить тебе. Утверждение Мари Боннет по существу верно.
Фрэнк кивнул:
— Я так и думал. А верно ли, как она говорит, что эти слова мисс Эннинг произнесла «негромко, но таким тоном, будто сожалела, что у нее нет в руках ножа»?
— Этого я тебе сказать не могу, — с легкой укоризной ответила мисс Силвер. — Ты же знаешь, что меня там не было.
— Но была ваша племянница. Наверное, она упомянула, каким тоном были сказаны эти слова, хотя, возможно, и не прибегла к столь драматичному сравнению. Но, как я полагаю, Мари и здесь оказалась по существу права.
— Ты, конечно, понимаешь, что мисс Эннинг потеряла самообладание. Что ее вывело из равновесия — никто из нас не знает. Я уже говорила своей племяннице, что мисс Эннинг умеет держать себя в руках, хотя от природы у нее вспыльчивый характер. Если она и мистер Филд были знакомы в юности — а это, видимо, так — и если между ними существовала какая-то привязанность или они были помолвлены, то услышанная фраза — не что иное, как вспышка гнева, отзвук прежней несдержанности, и значит она очень мало.
— Очень мало… или достаточно много, — серьезно заметил Фрэнк. — Если женщина заявляет мужчине, что она готова его убить, а некоторое время спустя его находят мертвым, то такой репликой пренебрегать нельзя.
— Да… я понимаю.
Фрэнк с любопытством взглянул на мисс Силвер:
— Мне бы хотелось узнать, почему вы так беспокоитесь о мисс Эннинг.
— Я живу у нее в доме, — спокойно ответила мисс Силвер.
Фрэнк усмехнулся:
— Это напоминает мне пословицу «Соловья баснями не кормят». Я знаю, вы жили и в другом доме, но не защищали его владельца с такой страстью.
— Что за выражения, дорогой Фрэнк! Я решительно не могу этого так оставить!
В улыбке, с которой Фрэнк встретил этот упрек, сквозил сарказм:
— Вы защищаете ее так, будто она ваша любимая племянница.
— Смею надеяться, что даже в таком деле, как это, я не позволю себе руководствоваться личными пристрастиями, — с очень серьезным видом ответила мисс Силвер.
— Тогда вы, может быть, скажете, почему принимаете сторону мисс Эннинг? Если бы Мари не рассказала мне о том, что она и миссис Бэркетт случайно услышали, вы бы об этом не упомянули, не правда ли?
— На этом этапе, пожалуй, нет, Фрэнк.
— Но почему, хотел бы я знать?
Помолчав немного, мисс Силвер сказала:
— Я не обязана отвечать на такой вопрос, но тебе отвечу, потому что не хочу, чтобы ты не правильно истолковал причину моего молчания. Никаких причин нет, есть только чувство сострадания к женщине, с которой так жестоко обошлись и которая оказалась теперь в таком ужасном положении. Я думаю, она очень страдала, когда расстроилась ее помолвка с мистером Филдом. Его возвращение воскресило старую боль, а уж убийство, конечно, усугубило эту боль до невыносимости. Я не хотела бы добавлять ей страданий.
— Вы не допускаете, что это она убила Филда?
Мисс Силвер уклонилась от прямого ответа:
— Это верно, что никакого оружия возле убитого не было найдено?
— Совершенно верно. Если у убийцы хватило ума, то он, возможно, зашвырнул его в море.
— Но если он бросил его в море, его могло вынести на берег. Был сильный прилив.
Фрэнк усмехнулся:
— Я смотрю, мы оба говорим «он». Но вы не ответили на мой вопрос.
— На какой?
— Допускаете ли вы, что Филда убила мисс Эннинг?
— А есть доказательства подобной версии?
— Есть очень веские причины для этого.
— Я полагаю, веские причины в этом деле были у многих. Например, у мистера Кардосо.
— О да. Я отнюдь не утверждаю, что у мисс Эннинг они были более веские. Я просто недоумеваю, почему вы так упорно не хотите признать, что у нее вообще были на то причины.
Мисс Силвер наблюдала, как постепенно над морем меркнет свет. Наконец она сказала:
— Я видела мистера Филда лишь мельком. У него красивая внешность и уйма личного обаяния. Но, кажется, он полностью поглощен самим собой и своими делами. И очень расчетливо пользуется своим обаянием. Когда же я услышала, что о нем говорят другие, мои впечатления лишь подтвердились. Все считают, что он поступил очень низко и с мисс Эннинг, и с миссис Хардвик. Из того, что мне рассказала о нем миссис Филд, было ясно, что он настойчиво требовал от нее денег. И это не первый раз. Она была так сильно расстроена, что я подумала, уж не оказывал ли он на нее давление.
Фрэнк присвистнул:
— Что вы имеете в виду под давлением?
Мисс Силвер не ответила.
— Шантаж?
— Мне кажется, что он из тех людей, которые способны и на шантаж. А в таком случае у многих могли найтись причины, чтобы убрать его со своего пути.
Глава 20
Утром Фрэнк Эбботт отправился в дом над обрывом, где беседовал с миссис Филд, мистером и миссис Хардвик, с Треверами, леди Кастлтон, миссис Мейбери, а также с дворецким Бистоном, его женой и приходящей прислугой миссис Роджерс.
Позже, обсуждая их показания с инспектором Кольтом, он поделился с ним своими наблюдениями:
— Мне думается, что люди очень взволнованы убийством в их пляжном домике. Это естественно, если учесть, что убитый — в некотором роде их родственник.
Инспектор Кольт был вполне согласен, что такое событие может вывести из равновесия кого угодно:
— Говорят, что миссис Филд была очень привязана к убитому и, конечно, избаловала его.
— О нет, я имею в виду не ее. Она держится вполне нормально. Приятная женщина. Любит своего непутевого пасынка, потрясена его смертью, но в то же время испытывает что-то вроде облегчения, которое люди даже не всегда осознают.
— Я слышал, раньше они часто сюда приезжали, и к ней тут очень хорошо относились.
— А вот Треверы, похоже, совсем не расстроены. По крайней мере, полковник. Он и не стесняется в этом признаться. Конечно, это ужасно, считает он, но парень был шалопаем, и особенно убиваться по нему незачем. Миссис Тревер все твердила мне, каким Элан был красавцем да как в него влюблялись все девушки… в общем, одна болтовня! И никаких слов по существу. Вот миссис Филд, мистер и миссис Хардвики — те переживают. Еще бы!
Ведь это произошло в их доме, а миссис Хардвик была помолвлена с Филдом. Но переживания леди Кастлтон и миссис Мейбери мне не совсем понятны. Они обе поэтому меня и заинтересовали. Я не нахожу объяснения их состоянию. Они, как и все остальные, не видели Филда три года и, как выяснилось, знают его, поскольку люди, вращающиеся в одном кругу, знают многих, но не поддерживают с ними близких отношений. Вот, например, леди Кастлтон. Женщина с сильным характером, у которой есть все: прекрасная внешность, деньги, положение в обществе.
Играет видную роль в сфере благотворительности, выступает по радио… Хоть убейте, не пойму, почему она так взвинчена смертью Филда.
Инспектор Кольт предположил, что известные женщины порой увлекаются красивыми молодыми людьми.
Фрэнк покачал головой:
— О нет, она не из таких! А кроме того, мне не показалось, что она убита горем и что у нее есть основания к этому. Просто она очень напряжена. Возможно, оттого, что это дело может отрицательно сказаться на ее авторитете. А может, еще почему-то. Она, кажется, страдает головными болями и принимает снотворное. Ну а миссис Мейбери, миловидное и легкомысленное существо, смотрит на жизнь просто. Моя кузина замужем за военным, который служит в полку Билла Мейбери. Я слышал от нее много всяких сплетен о Пеппи. Она любит поразвлечься, а муж ее — солидный человек, который смотрит на ее проделки сквозь пальцы. Похоже, она здорово переживает. Это может ровным счетом ничего не значить, но, с другой стороны, впечатлительной натурой ее не назовешь. Миссис Хардвик — это да. И все же, хотя она росла вместе с Эланом Филдом и едва не вышла за него замуж, она не выглядит такой напряженной, как Пеппи Мейбери Когда они закончили обсуждать обитателей дома над обрывом, оказалось, что инспектору Кольту тоже есть чем поделиться:
— Мы кое-что узнали насчет номера машины, на которой приезжал в бар «Веселый рыбак» тот иностранец.
Парень, который видел его, был там со своей девушкой. Вначале он утаил этот факт, но вчера, когда я прижал его, он дал мне ее адрес. Ну так вот, она сказала, что тот человек, конечно, иностранец, потому что она слышала, как он говорит. Девушку, которая была с ним, она, правда, не слышала, но она тоже похожа на иностранку.
Они проехали совсем близко от свидетельницы, и она заметила номер их машины. Там были три тройки и еще одна цифра, только она не уверена какая, потому что была поглощена этими тройками. И буквы точно не помнит, но ей кажется, что одна из них — "О". Ваши люди, наверное, могут разузнать, есть ли у Кардосо машина и какой у нее номер.
Фрэнк задумался. Вполне вероятно, что Эрнест Питерсон знает, ездит ли Хосе Кардосо на машине. Можно попытаться разыскать его в агентстве Блейка.
Им повезло. Фрэнк быстро дозвонился, и женский голос ответил, что это агентство Блейка и что мистер Питерсон на месте. Немного погодя в трубке послышался недовольный голос Питерсона.
— Алло, Питерсон? Говорит инспектор Эбботт. Послушайте, не знаете ли вы, есть у Кардосо машина?
— О да, сэр, небольшой «форд». Он стоял у дома, когда я пришел к нему за инструкциями.
— Но на номер, наверное, вы не обратили внимания?
— Нет, обратил. Темно-зеленая машина с узкой черной полосой, ОХ 333.
— Огромное спасибо, Питерсон. — Фрэнк повесил трубку и сообщил о том, что узнал, инспектору Кольту. — А ваша свидетельница не сказала, какого цвета была машина?