Согласился князь:
– Готов я сделать все, что ни прикажешь.
– Ну, — говорит книжник, — хозяюшка твоя наняла одного ворожея, чтобы тот погубил тебя сегодня же своим ведьмовством 67 и нашептыванием 68. Изготовил он истукана, личиной подобного тебе, воздвиг его перед собою и вот-вот зачнет стрелять. И попади он в грудь твоему двойнику, умрешь ты мгновенно на том самом месте, где застигнет тебя его выстрел, если только никто не убережет тебя. Итак, поступай, как я велю тебе, и тогда, возможно, удастся нам спасти твою жизнь Поспеши в мое жилище, в ту из комнат, где успел я уже приготовить ванну, разоблачайся там и входи в ванну.
Князь исполнил все, как было велено. Затем протягивает ему книжник золотое зеркальце, поясняя:
– Ну, теперь, убедишься ты, что все только что поведанное мною — правда.
Некоторое время спустя, просит он князя в ванне рассказать ему, что видит тот в зеркальце:
– И описывай подробно все, что открывается тебе!
Отзывается князь:
– Вижу я, что в доме моем все происходит в точности так, как ты рассказывал мне. Колдун натягивает свой лук и целится в мое подобие.
Восклицает книжник:
– Теперь, во имя жизни, если ты ею дорожишь — как только заметишь, что натянул он тетиву и собирается пустить стрелу, в то время, пока она летит, ныряй, не мешкая, в воду. Ибо попади он в двойника, мигом отзовется это в тебе самом.
И когда увидел князь в зеркале, что проклятый колдун окончательно изготовился к стрельбе, быстро погружается он под воду. Когда же поднял он голову вновь, спросил его книжник:
– Что видел ты?
Отвечает князь:
– Колдун стрелял в двойника моего выстрелом, который навел на меня дрожь.
Ободряет его книжник:
– Благая надежда для тебя в том, что произошло, — молвит он. — Попади ворожей в истукана — быть тебе сейчас уж мертвым.
Велит он князю и дальше смотреть в зеркальце и сообщать обо всем, что он там увидит. Князь и говорит ему, что приготовляется колдун стрелять еще раз, и ужасный лук снова натянут.
– Повтори все так же, как и в первый раз, — торопит книжник, — иначе ты покойник.
Тотчас прячет князь голову под воду, а когда появляется над поверхностью вновь, говорит книжнику:
– Мгновенье назад был я очень испуган, ибо казалось мне, что вот-вот попадет он в двойника. Затем, вижу: колдун зовет хозяйку, говоря ей: «Если я промахнусь и в третий раз, тогда обречен на смерть я, но не твой муж». А жена моя рыдает и содрогается.
Говорит ему книжник:
– Еще взгляни в зеркало и скажи, что видишь. Князь отзывается:
– Он собирается вновь натянуть тетиву, чтоб выстрелить в истукана, и сейчас напуган я более всего.
– Делай все, как раньше, и нет тогда никакой нужды бояться.
Снова последовал князь указанию книжника, а когда вынырнул он из воды и взглянул в зеркальце, лик его просветлел.
Спрашивает у него книжник:
– Молви, что произошло, что видишь?
Князь отвечает:
– Колдун выстрелил в истукана, но поразил в результате свои легкие и тотчас же испустил дух; а хозяйка, вся в великой скорби, подхватила его тело и отволокла под свое ложе.
– Сейчас помог я тебе спастись, — говори! книжник, — и значит, пришло время получить мне награду, и после ступай себе с миром.
Отдал ему князь, сколько тот потребовал, и на том расстались они.
Князь же вернулся домой в свою землю и вытащил труп колдуна из-под кровати своей супруги. Отправился он затем к управителю тех краев, должность которого по-английски называется мэр, и поведал ему о деяниях жены своей в его отсутствие, и в подтверждение своих слов рассказал о том, что обнаружил под ее ложем. Тогда заковали ее и, предав казни, изъяли сердце из ее груди и разъяли его натрое — другим в назидание. Князь же женился заново и завершил свои дни на земле в мире и покое.
Краткое примечание
В своих комментариях Хуго Геринг указывает на то, что источником этого рассказа мог быть некий эпизод из «Деяний римлян» («Gestа Romanorum», гл. 102). Также он считает, что Йоун Халльдорссон был знаком с ныне утраченным сред неанглийским вариантом этой же легенды о кня зе, неверной жене и магии, что явствует из наличия в исландском тексте английского термина «мэр», и некоторой путаницы при описании должностей: например, князь (буквально «цезарь, царь») испрашивает правосудия у мэра!
В этой связи можно упомянуть и о существовании подобной истории (но без приглашения колдуна и с печальной концовкой) в «Истории франков» Григория, Епископа Турского, кн. VI, гл. 13.
Колдун, нанятый неверной женой, использует для попытки умерщвления князя древнейший прием магии. Об этом приеме упоминает, например, в VIII веке в своих церковных законах англосаксонский архиепископ Эгберт (Ecgbyrht). В этих законах наказание за подобные колдовские манипуляции определяется, в зависимости от тяжести причиненного вреда, как принудительный трех- или семигодичный пост на хлебе и воде. В старинных русских руководствах по заговорной и вредительской магии XVI—XVIII вв. встречаются описания сходных приемов волшбы.
Вода, также, является одним из довольно распространенных средств борьбы и обезвреживания вредоносного колдовства. Так, например, английский монах Вильям Мальмсберийский в своей «Истории английских королей» (XII век) повествует о двух колдуньях, которые обратили одного юношу в осла и продали соседу-богачу, наказав ему беречь необычное животное от воды. Но по прошествии некоторого времени за ним стали следить менее зорко, и однажды, разорвав веревку, осел сбежал, бросился в ближайший пруд и, пробарахтавшись в воде достаточно долго, обрел свой человеческий облик.
из собрания исландских легенд и преданий, составленного Йоуном Арнасоном. Прислано преподобным Магнусом Гримссоном
Жил человек по имени Торлейв. Он был сыном Торда. Торлейв родился на самом верхнем хуторе горного кряжа Тунгур или Хреппар. Как-то, в первый год своей жизни, лежал он годовалым младенцем в колыбели, а рядом сидела его мать; тут вдруг входит к ним незнакомая юная девица и здоровается. Просит она затем мать Торлейва помочь ее матери, поскольку та лежит в родах и никак не может разрешиться от бремени. Получает она ответ, что нельзя, мол, оставить Торлейва без присмотра. На это девица говорит, что готова побыть с ним в ее отсутствие. Следуя указаниям незнакомки, спускается женщина к внешней границе возделанного вокруг их хутора поля и подходит там к одному холму; в нем же открыты были двери 69. Мать Торлейва входит внутрь и оказывается в том месте, где лежит некая женщина в родовых муках. Она ее приветствует и тотчас делает все, что необходимо в таких случаях. И, омывши и спеленав новорожденного, возвращается она домой. Застает она там картину великого веселья: юная незнакомка забавляет лежащего в колыбели младенца, а тот смеется от всей души. И незамедлительно по возвращению матери Торлейва удалилась девица.
Вырос Торлейв подле своей матери, и начал он с очень ранней поры проявлять в себе незаурядные способности. Решили тогда люди, что это, должно быть, дар — следствие добрых пожеланий эльфы 70. Позже стал Торлейв скальдом и считали его крафта-или аквайда-скальдом (поэтом-магом). Полагали также, что занимается он волхованиями 71, и прозвали его потому Чаро-лейфи.
Краткое примечание
Традиционно принято при комментировании подобных рассказов обращать внимание на «лейтмотив» людской помощи эльфам при родах. Хотя ведь и сами эльфы весьма часто помогают смертным в подобных ситуациях, о чем известно множество свидетельств. Однако, на наш взгляд, бо лее интересно здесь упоминание того, что эльфы способны наделять понравившихся им людей осо быми («эльфийскими») дарами:
…Время настало, когда предначертано было, чтоб Артур родился.
Как только он появился на свет, эльфы приняли его.
Они заговорили (bigolen) ребенка могучими чарами (galdere ).
Они дали ему силу величайшего воина.
Во-вторых, они предначертали ему быть благородным, королем.
Третье он получил от них — дар долгой жизни.
Они вручили ему, королевскому наследнику,
наиболее превосходные дары, — дабы он стал самым щедрым
изо всех живущих людей.
Этим эльфы наделили его и, затем, этот ребенок процветал.
Так написал в XIII веке английский священник Лайамон в поэме «Брут». Это было одним из пос ледних отголосков древней германской веры в то, что сразу после рождения к каждому ребенку при- ходят «богини» судьбы норны (сравн. с гречески ми мойрами), и предначертывают всю его буду щую жизнь. От того, норны какого именно рода пришли к новорожденному, зависела его судьба:
И эти (норны) из рода «богов», а другие эльфийского рода. Третьи же из семейства карликов-двергов. Т. е. некоторые норны из рода асов, некоторые эльфо-рода, а некоторые дочери Двалина.
Младшая Эдда («Видение Гюльви»)
Много их и все они разные: некоторые из семейства асов, некоторые из семейства эльфов, некоторые дочери Двалина.
«Сага о Вёльсунгах», гл. 18
Позже, в период упадка представлений об образе истинных эльфов, их отделили от норн, и объявили и тех, и других «злыми», определив их в пособники колдунам и (см. «Сагу о Хрольве Жердинке», главы 15, 47—48).
В данном рассказе благодарные «добрые» эльфы (хотя уже не норны эльфо-рода) наделили Торлейва Тордарсона (Чаро-лейфи) одним из основных эльфийских даров — способностью к волшебному стихосложению, имеющему магическую силу завораживать (очаровывать) слушателей, и к белой магии: искусству постигать таинства чародейских знаков