Среди тех, кого вспоминал в разговорах или на бумаге, помимо Ганди ещё и ещё корифеи разных народов и эпох из сфер науки и политики, литературы и культуры: Сократ и, к примеру, Пушкин, Карл Маркс, Каутский, Массарик и Кропоткин, Кант и Арцыбашев, Торо, Гоголь и Некрасов, Лао-Цзы, Конфуции и Тургенев, Лесков, Куприн и Шоу, Гюго и Дюма-сын, Диккенс и Л. Андреев, Моцарт и Гендель, Рафаэль, Рубенс…
Домочадцы и гости слышат высказывания Толстого о Финляндии и финах, о Китае и китайцах, о США и американцах, об Англии и англичанах, даже о Коста-Рике…
Гости всякие приезжали, к примеру: «9 апреля… Вчера посетитель: шпион, служивший в полиции и стрелявший в революционеров пришел, ожидая моего сочувствия… Нынче два юноши меня поучали и обличали: один требовал, чтобы я «боролся» бомбами… Нынче утром приехали два японца в умилении восторга перед европейской цивилизацией».
Неминуем вопрос: в какой же работе ума Толстого и в каких проявлениях своих чувств тянулся он в этот последний для себя год к Индии? И этим он выявил сложнейшие сочетания и даже вычитания, если поиграть словами. Вот несколько извлечений из его записей о своих душевных терзаниях: «Как хорошо помнить свое ничтожество… Как хорошо на душе, столько записал… Одно из самых тяжелых условий моей жизни, это то, что я живу в роскоши… Как не быть благодарным и за рождение, и за жизнь, и за смерть… Сколько ни старался жить только перед Богом – не могу… В первый раз почувствовал случайность всего этого мира… Вчера проехал мимо бьющих камень, точно меня сквозь строй прогнали…»
Еще: «Ищу блага…»
И еще такое вроде очень простое признание, да однако не растолковать как, почему и зачем выписано «Жив». Если вслух прочитать, так будто тихий выдох.
… Удивлю: расскажу именно сейчас, как говорится, к месту, о письме Толстого 1897 года (8 июля) жене. Пишет ей о страшном, о мучающих его, оказывается, уже тогда мыслях уйти из семьи, И тут же: «Главное же то, что как индусы под 60 уходят в леса, как всякому старому религиозному человеку хочется последние года жизни своей посвятить богу, а не шуткам, каламбурам, сплетням, теннису, так и мне, вступая в свой 70-й год, всеми силами души хочется этого спокойствия, уединения, и хоть не полного согласия, но не кричащего разногласия своей жизни со своими верованиями, с своей совестью».
… Всматриваюсь в фотографический портрет Толстого этого 1910 года. Патриарх! Это не мною подмечено. Перепаханное долгой – напряжённейшей! – жизнью чело великого творца: сколько же глубоких морщин. Седые власы – никак не хочется искать другие слова. Брови, густо застившие глаза, но однако вскрывая остроту погляда. Высокий лоб…
Те, кто бывал в Индии, наверняка, часто схватывал на улицах лица индийцев-стариков, поразительно схожих с Толстым, если, ясное дело, не обращать внимания на смуглоту.
Предположения или фантазии? Я вычитал в интернете в заметках Бориса Попова будто бы среди прапредков Толстого по отцовской линии был некто Индрис – от имени индийского божества Индра. Но откуда взялось такое имя в сугубо европейской родословной? Ответ Попова: «Могло принадлежать к правящему роду индов, которые жили на территории Восточной Пруссии /…/ Здесь много веков существовало княжество Галиндия, название которого можно представить как Галло-Индия. Впервые племя галиндов (галло-индов) упоминалось ещё Птолемеем (89–167) /…/ Римский историк Корнелий Непот (ок.100 до н. э.) в своё время писал, что инды, какие-то мореходы из Индии, совершая плавание с торговыми целями в Балтийское море, были внезапно отброшены штормами в Германию».
Раздел 2. Встречи, беседы, письма…
«Прелестная книга индийской мудрости».
Гости: индологи и путешественники * Что читал – как читал * «Сакунтала» – особое мнение * Восторги и огорчения
Не миновать вопроса – откуда Толстой черпал свои познания об Индии. Там он, как известно, не был.
Общения с учеными (русскими). О добрых отношениях Толстого с Буланже я уже писал. Упоминал и об индологе Минаеве. Продолжу: Минаев считал себя последователем Толстого. Прочтем же, как первая встреча происходила: «В тот же день Лев Николаевич пешком прошел из Ясной Поляны (в Тулу.-В. О.)и все остальное время – часов 5-тъ, 6-ть провел в номере гостиницы, где останавливался Иван Павлович… Толстой ставил Ивану Павловичу целый ряд актуальных вопросов». Минаев снабдил своего духовного наставника книгами об Индии, в том числе своего авторства.
Еще один выдающийся индовед (тогда говорили: «индианист») оказался причастным к насыщению Толстого индийскими знаниями. Его я тоже поминал в главе о Минаеве: Сергей Ольденбург. К этому времени он и один из лучших знатоков фольклора Индии, и руководитель издания «Собрания оригинальных и переводных буддийских текстов» в 26(!) томах.
Или такой факт: в 1909-м библиотекарь и педагог москвичка Л. Б. Хавкина-Гамбургер переслала в Ясную поляну свою книгу «Индия». В ответ письмо с благодарствиями.
Общения с журналистами (индийскими). Мне досталась книга Данданани Джеякантана «Там, за Гималаями», так прочитал: «Среди корреспондентов, поддерживающих регулярную переписку с Ясной Поляной, можно назвать Мухамеда Садыка, редактора лахорского издания “Рэвью офрелиджен”; Сурен-дранатха Муккерджи, редактора издаваемого в США журнала ”Лайф оф Индия”; Д. Гопала Четти, редактора мадрасского журнала ”Нъю реформер”; профессора Рамадевана, редактора “Веяанта саньситей” на тамильском языке; Абдуллы Чакраварти, редактора издававшегося в Лондоне журнала “Лайф оф ворд”».
Стоит заметить, что эти индийцы переписывались с Толстым задолго до того, как Ганди проложил свою почтовую дорожку в Ясную Поляну.
У писем разные судьбы. Для одних Слово в письмах сугубо для двоих рождало желание сделать его с помощью прессы Словом для многих. Так газета «Арья» печатает одно из писем Толстого. И его тут же перепечатывает газета «Хинди» – да на первой полосе, да с призывным заголовком «Вникните в содержание этого письма!»
Для одного индийца – Четти – переписка привела к мысли, как я раньше расскал, написать книгу «Граф Толстой, его учение и жизнь». Она вышла еще при жизни Толстого, в 1909 году. Ей выпало участь открыть собой толстовскую биобиблиографию в Индии.
Другие письма из Индии обогащали Толстого новыми знаниями. Вот в его дневнике 1909 года такая запись: «14 октября. Надо бы написать индусу благодарность за его прекрасное изложение…»
Рассказы путешественников. Жаден был Толстой познавать современную ему Индию. Путешественники по Индии отчитывались перед Толстым и он от них набирался живых впечатлений. От Минаева многое получил. Приезжает в Ясную Поляну даже бывший консул в Бомбее. Приехал некто Матвеев. Уж не знаю, как и что он рассказывал об Индии, но Толстой назвал его в дневнике «скучный господин». Зато когда пожаловал путешественник А. Корсини, Толстой созвал крестьян. Позаботился, чтобы и они послушали об диковинной стране. Не всё, однако, удается разгадать в толстовских дневниках. Вот запись: «Храм в Индии строит Яков врач». (ППС.т.58.с.52) Жаль, что нет к этой строчке никакого комментария.
Гимн яснополянской библиотеке. Будем знать весьма примечательное признание Толстого (в одном из писем): «С большим интересом и пользой для моей духовной жизни прочел я все встретившиеся мне браминские религиозные книги».
Всех жанров и направлений! Но однако он читал не только религиозные книги. Мне посчастливилось побывать в яснополянской библиотеке: бродил меж изобильных на знания полок и сколько же книг об Индии и из Индии.
Художественная литература. Это, к примеру, проза «Свет Азии» Эдвина Арнольда, стихи «Нирвана» Поля Каруса, поэма П. Калионова «Будда».
Углядывал множество политических книг, например, «Управление Ост-Индской компании» Д. В. Кэя. Познавательная литература – это «Страна Вед» Г. Персивака и Д. Дюбуа «Описание характера, поведения и обычаев народов Индии».
Буддизм. Он представал Толстому во многообразии издательских подходов. Тут тебе авторы Индии: средневековья, к примеру, Шри Шанкара, из современников С. Бхикшу «Буддийский катехизис для введения в учение Будды Готамы» и книги Рамакришна Парамаханса и его ученика Свами Вивекананда. Здесь же труды немцев Г. Ольденберга «Будда, его жизнь, умение и община», Мюллера «Шесть систем индийской философии» и две книги Бруно Фрейданка «Малый буддийский катехизис» и «Буддийская незабудка», есть и книга американца Лафкадио Хэрна «Зерна, подобранные на нивах буддизма».
Улавливаю по полкам, что Толстой стремится знать народное творчество Индии. Получил книгу Минаева «Сказки и легенды, собранные в Камаоне» – и живо откликнулся: «Очень благодарен». Ольденбург об этом узнал и тоже в свою очередь одарил томом индийских сказок в своем переводе.
Узнаю, что он читал «Махабхарату» и «Рамаяну». Да не просто читал, но как-то даже самолюбиво вступился сам за себя, чтобы отвергнуть упрек одного индийского ученого, что-де он, Толстой, не приемлет идей «Махабхараты»: «Мне жалко было заметить, что вы думаете, будто я несогласен с основными положениями Бхагават-Гиты о том, что человек должен направлять все свои духовные силы на исполнение долга».
И он ничуть не ошибся в таком утверждении. Сравним: «Это призыв к действию, необходимому для выполнения обязанностей и долга, всегда имея, однако, в виду духовную основу». Это высказывание о Бхагават Гите выдающегося государственного деятеля Индии и первого руководителя освободившейся от колонизаторов народа Дж. Неру. Между прочим он и такое заметил в своей книге «Открытие Индии»: истинная оценка эпоса не сразу была найдена даже на родине. Неру многое читал из Толстого и, как дальше будем узнавать, высоко оценивал его «индийскую» устремленность.
Великий поэт Калидаса. Узнаю, что Толстой читал его «Сакунталу». Да еще как внимательно. Об этом рассказал Маковицкий. Но не ждите благости. Толстой сказал: