Итоговая оценка путешествию: «Удивительное по размерам и полноте путешествие Русского Престолонаследника на Восток явилось как бы замыкающим звеном в цепи наших исконно-родственных и в сущности необыкновенно тесных отношений к этому неоглядному, необъятному, до тонкостей нам понятному миру. Полубессознательный правительственный взгляд на Восток не мог от этого не стать яснее и шире».
И все-то? Какое туманное речение, хотя и приятное для радетелей исконного родства наших народов.
Раздел 2. Путешествие полное интриг
12 сюжетов:
Отчетное письмо в СПб * Признания Консула России * Пренебрежения английских властей * Гостеприимство магараджи * И другое
Борис Владимирович, Великий князь, покинув свою эскадру из кораблей «Пересвет» и «Сингора», путешествовал по Индии больше месяца, но почему-то инкогнито, впрочем, местные газеты такоё особенности не заметили и сообщали о госте из России весьма широко.
Каков след от путешествия? Письмо отцу 17 апреля 1902 года: «Дорогой папа. Мы только что приехали к моему другу магарадже Капурталы, который, если ты помнишь, давал такой странный обед в Париже в 1897 году. Капуртала чудно устроенная резиденция. Дом, в котором мы живем, совершенно европейский. Но что довольно странно, что в большом салоне рядом с чудными картинами висят фотографии парижских кокоток. Это очень восточно. Я только что вернулся с теннис парти. Завтра охота на перепелов. В Джайпуре нам устроили pig sticking (кабанья охота. – Авт.), чудный спорт. Гревс, Фредерикс и я всего убили по одному кабану.
В Бомбее нам был чудный прием. Англичане, я должен сказать, очень милый и гостеприимный народ. Я говорю о частных лицах. Вице-король был как нельзя более груб. Он в очень учтивой форме дал мне понять, что он меня не желает видеть. Что возмутило, странно сказать, почти всех англичан, которых я встретил. В воскресенье мы едем в Бенарес, оттуда в Калькутту на тигровую охоту, а из Калькутты прямо в Siam, куда я приглашен королем. Я, слава Богу, здоров и хорошо выдерживаю эту страшную жару. Надеюсь, дома все здоровы и все благополучно. (Я только что узнал об убийстве Сипягина.)
Крепко, крепко обнимаю тебя, маму, Андрея и Елену. От всей души любящий тебя сын Борис».
Однако о многом умолчало письмо.
Радости и огорчения. Ушло в Россию, в МИД России донсение нашего Генерального консула в Бомбее В. О. фон Клемма. Оно помогает немало прелюбопытного. К примеру, местная губернская власть итогом запроса российского дипломата выделила путешественнику-инкогнито по примеру цейлонских правителей «безвозмездно вагон-салон и вагон для свиты».
И тема «жилья» в донесении консула: «Я спросил г. Эджерлея, можно ли рассчитывать на то, что великому князю, подобно другим знатным путешественникам, будет отведено помещение в губернаторском доме. На это Эджерлей заметил, что губернатор вскоре должен переехать на дачу в горы и что в отсутствие его превосходительства обыкновенно никого в губернаторском доме не помещают».
Этот ответ подвел нашего дипломата к обидным для чести российского Двора обобщениям: «И во всем остальном не было никакого внимания, ни малейшего почета, ни даже простого содействия со стороны местных властей, которые абсолютно игнорировали присутствие высокого гостя».
Привел даже такой факт: «Тутикорине. Местное таможенное управление отказалось предоставить свой паровой катер для переезда великого князя с парохода на берег, и только путем особого ходатайства моего перед начальником таможни удалось добиться того, что вещи великого князя и его свиты не были подвергнуты досмотру; но взамен этого пришлось спешно составить список вещей, согласно коему таможней была взыскана установленная пошлина».
Еще строки: «И в дальнейшем посещении разных городов Индии никто великого князя не встречал, нигде помещений ему не отводилось и все, до найма экипажей включительно, должно было делаться путем частных моих сношений большею частью столичными моими знакомыми или иностранными консулами. Не будь в большинстве здешних городов прекрасно организованных клубов, которые по моей просьбе весьма любезно избирали великого князя и сопровождавших его лиц временными почетными членами, его высочеству пришлось бы останавливаться в крайне примитивных и грязных индийских гостиницах, которые всякий путешественник, имеющий хоть какие-нибудь знакомства и рекомендации, старательно избегает».
Обличения. Читаем: «Мадрасский губернатор за три дня до приезда великого князя выехал из своей резиденции на охоту. Его жена, леди Амтиль, которую его высочество удостоил своим посещением в Утакамунде, не только не предложила великому князю помещения в обширном губернаторском доме в этой местности, но даже не пригласила его к обеду или завтраку, что по индийскому этикету считается обязательным».
Наш консул выявил главного обидчика: «Что касается вице-короля лорда Керзона, то его поведение в отношении великого князя указывает ясно на принятое, вероятно, заранее решение уклониться от встречи с его высочеством.
Имея в виду болезненное самолюбие и самомнение Керзона и желая установить на первых порах хорошие отношения между ним и высоким гостем, я по прибытии великого князя в Тутикорин составил проект приветственной телеграммы от его высочества к вице-королю с выражением признательности за распоряжение по проезду по индийским железным дорогам. Ответ на эту телеграмму, составленный в очень сухих и даже небрежных выражениях, был получен только через пять дней и не заключал в себе никакого намека на какое-либо приглашение».
Вывод: «Лорду Керзону было желательно вызвать именно такое впечатление, как противоядие против распространяемых в Индии самими же англичанами идей о грозном могуществе России и о ее завоевательных намерениях насчет Индии»
Кое-что о местной знати. Консул в ещё одном донесении выделил: «Во время своего путешествия по Индии великий князь Борис Владимирович посетил два туземных княжества, Бароду и Капурталу, а также поместье магараджи Майменсингского в Восточной Бенгалии. В противоположность сухому, чтобы не сказать более, приему, сделанному высокому гостю в чисто британских владениях, туземные магараджи обнаружили широкое гостеприимство и самую полную любезность».
Назвал три имени: «Магараджа Капуртальский, осведомившись о прибытии великого князя в Индию, сам поспешил пригласить по телеграфу его высочество посетить его владения. Поездку к магарадже Майменсингскому на охоту было сравнительно легко устроить через старшего судью Бомбейского президентства, лично с ним знакомого… Магараджа Багадур Майменсингский устроил для великого князя в дебрях Восточной Бенгалии весьма интересную охоту на тигров, с 60 слонами. Сам магараджа оказался радушнейшим хозяином и делал все возможное, чтобы угодить гостям».
И такое подмечено: «Если англо-индийскому правительству было нежелательно допускать великого князя к туземным владетелям, то это, несомненно, касалось более всего Гаэквара и магараджи Капуртальского, которые оба на дурном счету у англичан за их независимость и неподатливость английским требованиям. Гаэквар – один из немногих индийских князей, которые отказались содержать так называемые вспомогательные войска, и о нем сам вице-король отозвался неодобрительно в одной из своих речей».
Свою оценку значимости этих двух пребываний в Индию я выразил заголовком главы. Впрочем, и даже эти путешествия способствовали повышение градуса интереса россиян к Индии.
Глава 18. Поэт Бальмонт: итог двух поездок и одного путешествий
Я полюбил индийцев потому,
Что в их словах – бесчисленные знанья,
Они растут из яркого страданья,
Пронзая глубь веков, меняя тьму…
17 сюжетов о многолетне-многоликом увлечении поэта Индией.
Константин Бальмонт (1867–1942). Как не быть вопросу: с чего началась и развилась у него немалая часть творчества с индийскими мотивами? Ответ в литературоведческом очерке индолога академика Г. Бонгарда-Левина (в книге «Древняя Индия») и интернетовской статье А. Сокольского. Но мне удалось пополнить. Далее некий пунктир в этом ответе скольк же поучителен.
Кое-что из биографии. Увы, XXI отодвинул из внимания наследие этого видного при жизни поэта. Нынче мало кто знает о его популярности не только при жизни. То-то же знакомство Надсона с Толстым, Горьким, Чеховым, Брюсовым, Короленко… Великий Александр Блок писал о Бальмонте: «Когда слушаешь Бальмонта, всегда слушаешь весну…» Он состоял в наипрестижном Обществе любителей российской словесности.
Как не выделить: в его крови неукротимая жажда странствий. И не только, как дальше узнаем, Индия. Он свершил путешествие с тысячами миль-километров: Канарские острова, Южная Африка, Мадагаскар, Австралия, Полинезия, Новая Гвинея, Цейлон…
Но еще как любил – благоговейно! – свою Россию. Как-то в одном из заграничных писем выплеснулось: «Как я тоскую по России…» Или истинно вопль из глубин душевных: «И все пройдя пути морские// И все земные царства дней,//Я слова не найду нежней, // Чем имя звучное Россия».
И ещё немаловажное: у него был великолепный наставник – академик-индолог С. Ольденбург.
Напомню и о двух его эмиграциях. Первая после революции 1905 года – это следствие поддержки им антимонарших настроений, митингований и даже сотрудничества с большевисткой газетой «Новая жизнь». Возвращается только по амнистии в 1913 году. Вторая эмиграция после победы советской власти: уезжает по разрешению, да насовсем. Где и прожил вдали от родины 22 года.
За рубежом он подчас с выпадами против власти советов, но вместе с тем не отказывается ни от одной своей строчки с восхвалениями своей родины.
Здесь он много пишет. Увы, подкралась особая болезнь – душевная. Медики были бессильны.
Умер оно в захваченном немцами Париже.