Вдалеке заржала лошадь, и Шарлотта, обернувшись, увидела свою бабушку – та ехала верхом по дороге на окраине призрачного леса. Лавандовый дым из ее тлеющей скрутки струился по весеннему лугу и вился между цветущих апельсиновых деревьев, наполняя Шарлотту ощущением домашнего уюта, приправленным отголоском тоски.
– Каждое создание отсюда и до самого города чувствует твое недовольство, – крикнула бабушка. – Ты сама разбудишь призраков, если не будешь соблюдать осторожность.
– Это не недовольство, – проворчала Шарлотта.
Она и сама не знала, как назвать чувство пустоты в груди. Но это была не та пустота, что вызвана потерей. Эта пустота походила на сосуд, который ждал, когда его наполнят, – на сердце, открытое чему-то новому.
Солнечный луч упал на осколок, лежавший в траве, и Шарлотта нагнулась, чтобы прикоснуться к выбеленной кости. Привязанный к ней призрак едва заметно вздрогнул. Шарлотта выдавила улыбку, убеждая дух не волноваться. Его слабое сознание жадно вцепилось в предложенный покой, а затем затихло, и Шарлотта глубже зарыла кость в плодородную почву. Этот призрак упокоится надолго, если никто его не потревожит. Когда она встала, бабушка вновь позвала ее:
– Пойдем, Шарлотта. – Бабушка прожила на этом свете семьдесят четыре года, и почтенный возраст тяжестью осел в ее голосе. – В Воробьиной долине восстал призрак. Если отправимся в путь прямо сейчас, то сможем упокоить его до наступления темноты.
Старая кобыла Шарлотты, Ирис, была поседлана и стояла рядом с лошадью ее бабушки. Шарлотта села на лошадь, и бабушка передала ей ее рапиру. Закрепив ремень с ножнами поверх мантии, Шарлотта благодарно кивнула. Она предпочитала встречать тьму с клинком в руке, хоть сталь и не могла ей противостоять. Оружие не помогало ни сражаться с призраками, ни упокоевать их, если, конечно, не находилось в руках Стражей Ордена. Но рапира придавала Шарлотте смелости и напоминала об отце. Она словно всегда носила при себе воспоминание о нем.
Шарлотта и ее бабушка двинулись к маленькой деревушке под названием Воробьиная долина. Семья Шарлотты владела большей частью земель, что находились в дне езды от поместья Сэнд. Ближе всего к ее дому, сразу за пределами фруктовых рощ, располагался Брадон. Шарлотта все детство провела, бегая по улицам этого городка с местными детьми. Воробьиная долина и другие раскиданные по округе деревеньки были слишком маленькими, а потому там не было людей, способных дарить покой мертвым душам. Когда их жители сталкивались с призраками, они обращались за помощью к бабушке Шарлотты, а в последнее время и к ней самой.
– Я знаю, ты не об этом мечтаешь, Шарлотта, – сказала бабушка, – но только ты способна быстро почувствовать, в чем нуждается призрак.
От жалости в ее взгляде в груди Шарлотты вспыхнул жар.
– Тебе не нужно напоминать мне об этом, – сказала она. – Я исполняю свой долг. И буду заниматься этим и впредь.
Бабушка была права. Шарлотте удавалось упокоевать призраков не просто хорошо, а потрясающе. Даже в самый неудачный из своих дней она не встречала дух, которому не могла бы помочь. Нельзя сказать, что ремесло всегда давалось ей легко, но с тех пор, как Шарлотте исполнилось четырнадцать, ей ни разу не приходилось обращаться за помощью к бабушке.
Пустота в груди Шарлотты разверзлась еще шире, и сердце забилось быстрее от ужаса перед предначертанным ей будущим.
Бабушка пришпорила свою лошадь, поравнялась с Шарлоттой и положила свою руку на ее.
– Ты всегда делала все, что от тебя требовали, дитя мое, – сказала она с теплотой. – Но мертвые чувствуют, когда ты выполняешь работу из чувства долга, а не из сострадания. Не стоит давать им то, что должно. Давай призракам то, что им нужно.
Шарлотта подавила желание закатить глаза. Она знала, в чем заключается ее предназначение. Ремесло ее семьи не просто важно – оно необходимо. Другие тоже могли научиться упокоевать мертвых, но немногие на это решались. Порой даже находиться рядом с призраками было неприятно, но у семьи Шарлотты особая история: способность дарить душам покой у нее в крови. И все же ей никогда не нравилось, что ее загоняют в рамки, созданные для кого-то иного. И неважно, скольким душам она сумела помочь за свою жизнь.
– Все было бы иначе, если… – Шарлотта проглотила последние слова прежде, чем они успели вырваться наружу, но бабушка знала, что осталось невысказанным.
– Уорту суждено проснуться для твоего брата, – напомнила она.
Шарлотта отчаянно пожелала увидеть в тенях фруктовой рощи блеск еще одной встревоженной души – что угодно, лишь бы не продолжать этот разговор.
С тех пор как отец умер десять лет назад, старший брат Шарлотты твердой рукой управлял домом, поместьем и ее жизнью, что порой сводило с ума. В свои двадцать шесть лорд Уильям Сэнд погряз в сельском быте. И в этом не было ничего плохого. Поместье – не та часть наследства брата, которая вызывала столь глубокое возмущение у Шарлотты.
Нет, эта честь принадлежала спящему чучелу воина, которое в данный момент висело во дворе. Пастор Ренье Уортингтон – призрак света, который связал себя магическими узами с отцом Шарлотты, а также многими предшествующими поколениями членов семьи Сэнд. Больше двухсот лет назад Пастор помог создать Орден Стражей – небольшую группу воинов, которые противостояли порабощенным призракам, защищая трон Ниво. Хотя Стражи по своей природе были бессмертны, если их сильно ранили в сражении, они вновь обращались в чучела до тех пор, пока их тела не восстанавливали. В такие моменты Стражи становились уязвимы, их сердца мог забрать любой – друг или враг, а потому им требовались надежные напарники.
И только потому, что Уильям был старше, это будущее предназначалось ему. Будущее, полное славы и приключений. Уильям увидит мир. Сможет изменить его.
А Шарлотта всю свою жизнь проведет среди мертвых.
Прогоняя прочь свое разочарование, Шарлотта сосредоточилась на предстоящей работе.
– Что пробудило призрака? – спросила она, взглянув на бабушку, когда они выехали из тени фруктовой рощи и пустили лошадей легким галопом.
В этих краях новые призраки чаще всего рождались случайно: если беда происходила с фермером, расстроенным из-за неурожая, или, к примеру, с отвергнутым любовником, их души, неспособные отпустить темные чувства, не могли двинуться дальше. Иногда призраками становились души самоубийц. После их упокоений Шарлотте было труднее всего прийти в себя: ее душила смесь страха и отчаянья.
Отец Шарлотты шутил, что бабушка была набита лавандой так же, как Пастор, ведь иначе невозможно объяснить, почему она всюду приносила с собой покой. Но что-то в ее позе едва заметно изменилось, когда Шарлотта задала свой вопрос. Женщина тяжело вздохнула, и этот звук разнесся по округе звоном костей на ветру.
– Боюсь, история стара как мир, – сказала бабушка. – Графство посетил отряд гвардии кардинала. Один солдат захотел женщину, но ее не интересовали подобные связи. Все закончилось плохо.
Щеки Шарлотты опалил жар.
– Она…
– В порядке. Физически. – Бабушка покачала головой. – Вмешался ее брат. Это его призрак.
Взгляд Шарлотты помутнел, когда она увидела, как слезы потекли по щекам бабушки, испещренным глубокими следами прожитых лет. Но вместо печали в груди Шарлотты вспыхнул гнев. Она желала получить ответы и добиться справедливости для погибшего. В каждой религии полно фанатиков – история это подтверждает. Но гвардейцы кардинала никогда не славились жестокостью. Они считались верными воинами Безмолвных Богов, и, подобно Ордену, который служил королевской семье, гвардейцы охраняли кардинала и следили за порядком на улицах столицы. Да, они часто ввязывались в потасовки с членами Ордена, но в историях, которые Шарлотте рассказывал отец, всегда чувствовался дух добродушного соперничества. Никого никогда серьезно не ранили.
– Этого солдата, разумеется, накажут, – сказала Шарлотта.
Уголок губ ее бабушки дернулся вверх, и женщина горько усмехнулась.
– Много лет назад его действительно наказали бы, – отозвалась она. – Но я уверена, рассказ об этом событии так извратят, что кардинал обвинит в произошедшем кого угодно, кроме своих солдат.
– Орден никогда бы не позволил такому случиться, – печально произнесла Шарлотта.
За десять лет, что прошли с убийства последних короля и королевы, многое изменилось. Когда заклинатели костей с пугающей частотой появлялись в королевстве, сила, способная побороть их, делала Старого Бога – и, как следствие, Орден Стражей – незаменимым. Но с годами заклинателей становилось все меньше, и люди Ниво начали обращаться к новым богам, что обещали здоровье и процветание. А потом король и королева были убиты, и вместе с ними погиб отец Шарлотты, и вину за это событие возложили на Орден. Его членов приговорили к десяти годам изгнания с королевского двора. На десять лет самим Стражам запретили просыпаться и принимать человеческий облик.
И этот срок почти подошел к концу.
Вновь в груди Шарлотты вспыхнула жажда, и она медленно вздохнула, чтобы успокоиться. Не в первый раз ей показалось, будто ее бабушка способна читать мысли.
– Ты думаешь, что все изменится, когда Стражи проснутся, но мы должны соблюдать осторожность, – напомнила она. – Люди и корона все еще помнят об их ошибке.
Шарлотта открыла было рот, чтобы возразить, но бабушка бросила на нее косой взгляд.
– Да, они совершили ошибку, – просто сказала она. – Стражи проснутся. И надеюсь, смогут заново отстроить былой порядок. Но последние десять лет их не было рядом, а люди предпочитают полагаться на то, что видят.
– Поэтому они теперь следуют за кардиналом? – Этот титул кислым привкусом осел на языке Шарлотты. – За женщиной, которая уверяет всех в своей святости, в то же время пытаясь захватить власть?
Бабушка грустно улыбнулась:
– Место кардинала Безмолвных Богов всегда занимали женщины, которые пользуются благосклонностью народа, – так сложилось исторически. И нынешний кардинал ничем от них не отличается. Лоррен Непорочная раздает людям милостыню, снижает цены на зерно, а взамен требует верности.