– Если бы хотя бы один из вас мог показать мне, что происходит в этом городе, – прошептала она и провела рукой по надгробию, покрытому лишайником.
Корни преисподней, что заставило Петраса стать мятежником? На чьей стороне находится Гильдия Упокоения? Могут ли они доверять Мике, если Артюс поддержал кардинала, когда она велела распустить Орден? Но мертвые, лежавшие в святой земле, хранили молчание, и Шарлотта была рада за них.
Мужской голос прервал ее размышления, и Шарлотта замерла. Она обогнула ближайший склеп и увидела силуэт, окутанный мерцающим светом фонаря. В нескольких шагах от нее, в благоговении преклонив голову перед собором, стоял мужчина, высокий и нескладный. Живот Шарлотты скрутился в узел.
Капитана Монтеня нельзя было не узнать. Даже в темноте.
16. Шарлотта
Шарлотта проглотила рвущееся с языка ругательство.
Ей следовало вернуться в Отель, но поза капитана заставила ее застыть на месте. Шарлотта успела забыть, что на самом деле значил его красный мундир. Монтень не только верен кардиналу. Он также прошел обучение на священнослужителя.
У Безмолвных Богов, очевидно, очень низкие стандарты.
Шарлотта подобралась ближе. Она была почти уверена, что сможет сдержать себя и не убьет Люка де Монтеня на церковном кладбище. Она наблюдала за ним из своего укрытия, пытаясь отыскать в воспоминаниях любой намек на то, что встречала его в детстве. Она проверила список деревенских хулиганов, но каждый из них был учтен: все они выросли и вели нормальную жизнь. Шарлотта прокралась за другое надгробие, оказавшись достаточно близко, чтобы увидеть, как темные волосы Монтеня и его золотые наручи отражают свет ламп. Но когда до Шарлотты донесся звук его голоса, у нее перехватило дыхание. Капитан молился на древнем языке.
И это было прекрасно.
Одинокий голос Монтеня плыл по ночному воздуху. Холодок пробежал по коже Шарлотты. Его голос натолкнул ее на мысли о призраках и слезах. Слова древнего языка текли с губ капитана, словно вода. Каждое великолепное раскатистое предложение оканчивалось мелодичными звуками. Шарлотта выучила слова, которые были необходимы для упокоения призраков, но не могла говорить на древнем языке свободно. Когда Монтень молил своих богов – ибо она не могла подобрать другого слова, чтобы описать тоску в его голосе, – она сумела разобрать лишь одно слово: «говорите».
Порыв ветра взъерошил волосы Монтеня, и он замер.
– Пришли отомстить, леди Сэнд?
Исчезла красота его молитвы. Ее место занял кристально чистый тенор абсолютного контроля и властности, и плотина, которая удерживала Шарлотту на месте, разлетелась на осколки. Она выскользнула из своего укрытия, схватила Монтеня за воротник и прижала кинжал к его шее.
– Здравствуй, капитан.
Монтень сглотнул, и это движение стоило ему раны на горле. Из пореза тут же выступила капля крови. Сердце Шарлотты забилось чаще. Как, скажите, корни преисподней, он ее узнал? Ее подбородок замер над плечом капитана, и она ощутила аромат мыла, которым тот пользовался, – шалфей с ноткой дождевой воды.
Осознание, что запах ей понравился, пусть даже самую малость, вызвало у Шарлотты желание сплюнуть. Капитан улыбнулся, словно понял, о чем она думала.
Шарлотта заметила эту странность за полсекунды до того, как Монтень обхватил ее запястье и вывернул его. Кинжал упал на землю, капитан обернулся, прижал ее к ближайшему надгробию и приставил край наруча к мягкому месту под подбородком Шарлотты. В наруче явно скрывался хитроумный клинок на пружине. Если активировать механизм, лезвие насквозь проткнет ей челюсть и войдет прямо в мозг.
Сильное бедро капитана прижимало Шарлотту к камню, и, хоть она и пыталась не делать глубоких вдохов, каждое движение ее груди ближе, чем ей хотелось бы, подталкивало острие его клинка к тому, чтобы рассечь ей кожу. Возможно, у него имелось на то право, ведь воротник его красного мундира был заляпан кровью, которую пустил ее собственный кинжал.
Взгляд гранитно-серых глаз Монтеня впился в Шарлотту. Его губы сжались в тонкую линию, словно он предпочитал, чтобы некоторые слова никогда не покинули его рта, и целая гамма эмоций отразилась на его лице. Взгляд Монтеня замер на кончике ее носа, на короткое мгновение стал отстраненным, но затем капитан, казалось, опомнился.
Шарлотта заглянула за его плечо, ожидая, что там вот-вот появятся гвардейцы. Монтень склонился ниже, чтобы сравняться с ней ростом. Его взгляд проследил за каплей пота, скатившейся по ее виску.
– Никто не смеет тревожить меня, когда я молюсь, – сказал он, словно прочитав ее мысли.
Они были одни, и его слова одновременно казались угрозой и обещанием.
– Тебе повезло, – съязвила Шарлотта, и ее взгляд упал на то место, где его бедра соприкасались с ее телом. – Мы наверняка выглядим как любовники.
Она надеялась, что эти слова заставят его ощутить неловкость, но Монтень только весело фыркнул. Он склонил голову набок, и его гранатовая сережка сверкнула в тусклом свете.
– Жаль, что с Орденом покончено, – сказал он. – Твой дерзкий ротик отлично вписался бы в их компанию. – Капитан отпустил ее и отступил на шаг, вскинув руки в воздух. – Пролить твою кровь в этом месте – значит осквернить его. И вопреки тому, что ты можешь думать обо мне, я бы не хотел усугублять ситуацию.
В его тоне крылся очевидный намек: если Шарлотта решит сразиться с ним здесь, ее арестуют – и это в лучшем случае. Она выпрямилась в полный рост и вскинула руки, повторив за капитаном. Его взгляд вновь скользнул по ее лицу.
– Ссадина на лбу быстро зажила, – отметил он.
– Она была не так глубока, как казалось на первый взгляд, – ответила Шарлотта. – Где Грандье?
– Лейтенант задержан и находится во дворце в ожидании суда.
– Этого недостаточно.
Грандье заслуживал суда, но Шарлотта сомневалась, что его накажут достаточно строго. Ее охватило разочарование, ведь, если его держат под замком, она не сможет до него добраться.
– Этого должно быть достаточно, – отозвался Монтень. На секунду ей показалось, что печаль, которую Шарлотта увидела в его глазах в день смерти Уильяма, вновь поднимается на поверхность. – Ты привезла сердце Пастора?
Шарлотта постаралась успокоиться, как ее учили Сен-Клер и Уорт, но слова, слетевшие с ее губ, были полны яда, подпитываемого болью, которая стремилась вырваться наружу.
– Ты не должен этого делать, – заявила она.
– Я не принимаю решений, леди Сэнд. Я выполняю приказы.
– Которые тебе отдает деспот.
– Принц игнорирует свои обязанности, а твой кузен потакает ему на каждом шагу, – огрызнулся Монтень. – Кардинал – единственная, кто управляет Ниво.
В глазах Монтеня вспыхнула пылкая верность, и Шарлотта не стала возражать дальше.
– Ты и правда в это веришь, – прошептала она.
– Я бы не стал носить красное, если бы не верил. – Взгляд Монтеня скользнул вниз к ботинкам Шарлотты, а потом обратно к ее лицу. – А во что веришь ты, Сэнд? В Орден? В себя? Неужели мятежный дух передается в твоей семье по наследству?
– Ты ничего не знаешь о моей семье.
Тон Шарлотты был ледяным. Даже если в детстве этот монстр хвостиком ходил за ее отцом, он не мог быть близок к нему. Честь не позволила бы такого Джонасу Сэнду.
– Я знаю, что даже лучших из нас может притягивать тьма, – сказал Монтень. Его тон был непреклонен, но в глазах появилась печаль. – Отдай мне сердце.
Монтень протянул руку, и только тогда Шарлотта по-настоящему осознала, что он ждал, когда она вручит ему душу Уорта.
Теперь, когда Страж проснулся, это требование казалось немыслимым. Он был человеком, и в странном, древнем смысле он принадлежал ей. Монтень пошевелился, и взгляд Шарлотты метнулся к опасному механизму в его наруче. Ей нужно выбираться с этого кладбища. Но одну возможность нельзя было упускать.
– Наш последний бой был далек от честного, – сказала она.
– Это был не бой, – невозмутимо ответил Монтень. – Я защищал себя. И сохранил тебе жизнь.
Шарлотта ощутила, как вспыхнули ее щеки.
– Сразись со мной сейчас, – сказала она. – Если победишь, я отдам сердце Пастора.
– Хорошо, – ответил Монтень, скрестив руки на груди. – А когда я положу тебя на лопатки…
– Если.
Капитан склонил голову, и уголки его тонких губ растянулись в хитрой улыбке.
– Если я положу тебя на лопатки, ты покинешь столицу, не чиня неприятностей.
– Когда я положу тебя на лопатки, ты отдашь мне рапиру моего отца.
– Если, леди Сэнд.
Капитан усмехнулся, словно у Шарлотты не было ни шанса. Возможно, это правда, но ее связь с Уортом сделала ее сильнее. Монтень даже не представлял, с кем имеет дело.
Шарлотта обнажила рапиру и встала напротив него на небольшой прогалине между тремя массивными надгробиями. Пятачок вытоптанной травы натолкнул Шарлотту на мысль. Это место почти идеально походило на настоящую дорожку для фехтования.
– Ты часто это делаешь, – выпалила она.
– Я время от времени здесь тренируюсь, – признал Монтень. – Столица ужасно шумная. Такое множество звуков… ошеломляет.
Капитан нахмурился, словно сам удивился своей внезапной искренности.
Как в их первую встречу на дороге, Шарлотта ощутила странное чувство родства с капитаном: Монтень не просто искал покоя – он нашел его здесь, среди мертвых.
Монтень перекинул свою рапиру в правую руку и сделал шаг вперед.
– Это не моя ведущая рука, если тебе интересно.
Его высокомерие вмиг развеяло ее попытки держать себя в руках. Шарлотта ответила яростной атакой, но, когда он парировал, она вспомнила предостережение Сен-Клер. Никогда не позволяй гневу брать верх. Будь все проклято, если Шарлотта не хотела обрушить свой гнев на Монтеня, как в прошлый раз. Но ее желание не имело значения. Если она хочет, чтобы это сражение закончилось иначе, чем их первая битва, она должна успокоиться и сосредоточиться.