Она медленно выдохнула, кругом обходя Монтеня, и биение ее сердца замедлилось. Тогда она отступила, приняла защитную стойку и подняла локоть, как научила ее Сен-Клер. В этот раз атаковал Монтень, и Шарлотта отразила два быстрых удара подряд, чувствуя, как ее охватывает облегчение. Ее мышцы горели после тренировки с Сен-Клер, но этот бой был не просто спором. Если Шарлотта сумеет победить Монтеня сейчас, то справиться с Грандье, когда представится такой шанс, будет просто.
Капитан парировал, и Шарлотта заставила себя сосредоточиться на его клинке, а не на том, как свет уличных ламп падает на его лицо. Она едва сумела увернуться, когда Монтень танцующим шагом, переставляя ноги в сложной комбинации, скользнул в сторону и ударил, целясь ей в ребра. Шарлотта зашипела, отступая. Ей нужно сосредоточиться. Как он хорош! Это выводило ее из себя еще больше. Она кивком указала на его пояс.
– Без ножей?
– Ты же хотела честную схватку, – спокойно ответил он, даже дыхание не сбилось.
То, как небрежно он произнес эти слова, заставило Шарлотту стиснуть зубы. Сен-Клер может катиться в преисподнюю. Шарлотта с криком бросилась в атаку. Монтень отразил ее выпад, но она сосредоточилась на пульсации в крови, которая соединяла ее с Уортом, вновь и вновь нанося удары. Ее плечи должны были болеть от напряжения, дыхание – стать поверхностным, но она была свежа, как морозное утро, и это было восхитительно.
Сапог Монтеня зацепился за пучок травы, и капитан споткнулся о надгробие. Шарлотта полоснула его рапирой по руке, и, хоть большую часть удара на себя принял его наруч, острие ее клинка достало до его ладони. Монтень шумно втянул носом воздух.
Она выбила его из равновесия, но блеск в глазах капитана подсказывал Шарлотте, что будет глупо испытывать удачу. Она отступила, позволив капитану вновь твердо встать на ноги.
– Ты стала сильнее, – сказал он.
– Злость может быть прекрасным стимулом.
Он почти рассмеялся.
– Злость – это ловушка.
Шарлотта гадала, рассердится ли Монтень, если узнает, что говорит точь-в-точь как один из Стражей, которых он так желал видеть мертвыми.
– Ты ведешь себя так, словно у меня нет причин злиться, – сказала Шарлотта, обходя его по кругу. – Твой кардинал хочет отправить наш образ жизни в небытие.
Шарлотта атаковала, но Монтень отбил ее рапиру.
– Орден Стражей исчерпал свою полезность. – Он замахнулся, рапиры со звоном столкнулись в воздухе. Они обменялись тремя пробными ударами, а затем вновь разошлись в стороны, не переставая кружить. – И твой принц принимал это решение наравне с моим кардиналом.
– Если бы Орден действительно стал бесполезен, наш капитан с радостью бы сложил с себя полномочия, – возразила Шарлотта. – Но вы хотите заставить нас поверить, что он сбежал.
Мускул на щеке Монтеня дернулся. Она задела его за живое.
Он замахнулся на Шарлотту клинком. Она пригнулась и ударила его по ногам, затем взмахнула рапирой, целясь ему в живот. Он блокировал ее удар гардой шпаги и всем весом навалился на нее. Их клинки схлестнулись гарда к гарде, и она уставилась в его стальные глаза. Шарлотта надеялась, что он видел ярость, пылавшую в ее взгляде. Надеялась, что он чувствовал ее.
Монтень издал отчаянный крик и откинул Шарлотту назад. Она наслаждалась раздражением, которое наконец отразилось на его лице.
– Ты находишься практически в двух сотнях миль от дома, – плюнул он ей в лицо. – Как тебе удается пахнуть проклятыми апельсинами?
Неужели он поэтому ее узнал? По запаху? Эта мысль тревожила.
Шарлотта обрушилась на него бурей колющих ударов.
– Откуда вы знаете, как я пахну, капитан?
Монтень отразил ее удар, а свободной рукой обхватил запястье Шарлотты, оттесняя ее назад до тех пор, пока она не ощутила, как прохлада каменной стены кладбища просачивается сквозь ее кожаный жилет. Затем он подался вперед со злой ухмылкой.
– Леди Сэнд, если вы не знаете, как пахну я, ваш отец обучил вас вполовину не так хорошо, как должен был.
Рост капитана давал ему преимущество, с которым Шарлотта не могла ничего поделать. Его лицо все еще находилось слишком близко, дыхание казалось прохладным и теплым одновременно. Шарлотта напряглась. Он не выбьет ее из колеи.
– Если верить слухам, – выдавила она, – это потому, что он попусту растрачивал то свободное время, что ему удавалось выкроить, тренируя таких недостойных беспризорников, как ты.
Глаза Монтеня расширились, в них промелькнуло нечто до странного похожее на обиду.
– Вы всегда жуете листья мяты, перед тем как встречаться с дамами в темноте, капитан?
Он склонился ближе к ее уху.
– Только когда дамы симпатичные.
Этого хватило, чтобы застать Шарлотту врасплох, и, когда Монтень выкрутил ее запястье, ее рапира упала на землю. Монтень отступил и пинком отправил ее клинок в траву. Исчезла его ухмылка. Даже если бы они находились в церкви, расстояние между ними не могло быть более целомудренным.
Шарлотта могла бы победить его, в этом она была уверена. Но она позволила себе отвлечься. Она думала, что сумеет справиться со всем этим: со злостью, с его близостью. С жаждой справедливости и мести. С жаждой сражаться. Но вместо этого она сделала именно то, чего ожидала от нее Сен-Клер. Стоя здесь, на церковном кладбище, напротив Монтеня, лицо которого сияло триумфом, Шарлотта поняла, что женщина была права.
Шарлотта действительно все испортит.
– Мы закончили, – сказал капитан.
– Нет, не закончили. – Шарлотта заставила свой голос прозвучать ровно. – Та рапира принадлежала моему отцу. Грандье не имеет права носить ее. Ты хотя бы знаешь, как он ее получил?
– Понятия не имею, – ответил Монтень. – Как ты знаешь, десять лет назад я еще не состоял в рядах гвардии. Я не видел рапиру со дня смерти твоего брата. Ее не было при Грандье, когда его заперли в покоях. К тому же твой отец ненавидел этот клинок.
Рот Шарлотты распахнулся сам собой.
– Моя мать подарила ему эту шпагу.
– Тогда твоя мать подарила ему дерьмовую шпагу.
Шарлотта сделала шаг навстречу капитану, сжав кулаки, и удовлетворение на его лице сменилось жалостью.
– Мне правда жаль, леди Сэнд, – сказал он, позволив острию рапиры опуститься в траву.
Она не сумела сдержать горький смешок.
– Из-за того, что победил меня?
– Из-за смерти твоего брата, – сказал он тише. – И отца.
Шарлотта прищурилась, и, когда взгляд Монтеня наконец встретился с ее, она вновь увидела молодого солдата, стоящего на дороге. Шарлотта прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть дрожь, и кивнула в знак благодарности. Внутри нее бурлили эмоции. Уважение к его навыкам. И что-то более темное – направленное не только на Монтеня за его роль в смерти брата, но и на нее саму за то, что она не могла найти в себе силы увеличить дистанцию между ними.
Монтень опустил голову и глубоко втянул воздух через нос, прежде чем вновь встретиться с ней взглядом, только в этот раз в его глазах не было ни следа прежней мягкости. Порыв ветра взъерошил его короткие волосы, принеся с собой не только его до странного травянистый запах, но и нотку лаванды.
– Я честно победил тебя в бою, – сказал Монтень. – Отдай мне сердце Пастора.
– Нет.
И прежде чем она успела сдвинуться с места, Монтень схватил ее за запястье. Он развернул ее, выкрутил руку ей за спину и повел к выходу с кладбища.
– Будь по-твоему, Сэнд, – сказал он. – Ты арестована. Если повезет, передав сердце, ты получишь свободу.
Шарлотта сопротивлялась, чувствуя, как нарастает паника, но затем их окутал аромат лаванды, и из теней выступил Уорт.
– Отпусти ее, Монтень, – произнес Пастор.
Его глубокий голос был тих, но в нем звенела неоспоримая властность.
Монтень повернулся, удерживая Шарлотту перед собой. Она никогда прежде не была столь рада видеть эти аметистовые глаза. Капитан попятился в сторону выхода, используя Шарлотту как живой щит и приставив к ее шее клинок. Один из фонарей замерцал, явив Сен-Клер. Она оперлась о самое крупное надгробие. Женщина со скучающим видом поигрывала голубым кончиком толстой косы, но ее взгляд был затуманен.
Монтень горько улыбнулся. Он отпустил Шарлотту, толкнул ее в сторону Стража и поднял обе руки, признавая поражение.
– Это были вы, – сказал он, обведя взглядом всех троих. – Вы организовали неудавшееся нападение на мой конвой.
Никто не ответил, и Монтень покачал головой.
– Я бы сказал «добро пожаловать назад, Пастор», но тебе здесь никто не рад. – Взгляд Монтеня упал на грудь Уорта, туда, где совершенно очевидно билось его сердце. Голос капитана угрожающе понизился, когда он повернулся к Шарлотте: – Раз уж последнее, что он сделал перед тем, как уснуть, – нарушил свою клятву короне, я не должен быть удивлен, но устраивать засаду – это дурной тон.
Низкий смешок Сен-Клер дрожью отразился от камней:
– Это был бы дурной тон, капитан, если бы на вашем месте был кто-нибудь другой.
Воздух обратился в лед, и Монтень медленно шагнул в сторону ворот.
– Если на этом все, я пойду.
– На самом деле есть еще кое-что, – сказала Сен-Клер. – Сообщение для кардинала.
Женщина прошла мимо Уорта и ударила Монтеня в лицо.
Капитан лишился сознания прежде, чем упал на землю, лишь чудом не ударившись головой о стену.
Уорт искоса взглянул на Сен-Клер:
– Вот это дурной тон.
Поль вышел из тени, Рене шагал рядом с ним.
– Это Монтень, – объяснил Поль, отмахнувшись от нотаций Уорта. – Задержишься здесь надолго – и сам встанешь в очередь.
Шарлотта сапогом ткнула ногу капитана. Его лицо было расслабленно, из-за чего он казался совсем молодым.
– Мы не можем оставить его здесь.
– Мы отнесем его во дворец, – со вздохом сказал Рене.
Лавина, кажется, собирался поспорить с этим заявлением, но его напарник прищелкнул языком, и Страж покорно взвалил Монтеня на плечо. Они исчезли в предрассветных сумерках со своим странным грузом.