В этом и заключалась вся суть перемен в вероисповедании. Люди не искали связи с могущественной неземной силой. Они решали, кому – кому угодно, по сути, – отдать свою верность, исходя из того, какую выгоду это принесет лично им, ну а Старый Бог, кажется, вовсе перестал даровать что-либо своим последователям.
– Если она так печется о людях, то почему позволяет творить зло во имя своих богов? – спросила Шарлотта.
Бабушка мрачно поджала губы, но ничего не ответила. Шарлотта втянула носом воздух до рези в легких и утерла со щек злые слезы. Ей предстоит выполнить тяжелую работу. Семье неупокоенного духа не нужно видеть ее разочарование. Им требуется утешение.
Шарлотта и ее бабушка добрались до маленькой хижины на краю Воробьиной долины, но мирный пейзаж был омрачен причиной их визита. Сад зарос, зеленые побеги тянулись к солнцу, а ягнята на поле громко звали своих матерей. Из дома вышел мужчина, чтобы помочь бабушке слезть с лошади. Шарлотта спешилась сама и кивнула остальным членам семьи, застывшим на крыльце: рядом с матерью стояли двое мальчишек. Их глаза были красными, а лица – мокрыми от слез.
Шарлотта расправила церемониальную мантию, стряхнула пыль с рун и подошла ближе к бабушке, чтобы выслушать историю, поведанную отцом семейства.
– Жофф уже был зол, – сказал он и сжал крупными ладонями молот, словно забыл, что держит его в руках. – Наша дочь работает в таверне в городе, и прошлой ночью там остановился отряд гвардейцев кардинала.
Фермер смахнул слезы. Один из мальчишек попытался заговорить, но его голос сорвался, когда мать прижала его к себе.
– Жофф не дал солдату взять то, что ему не принадлежало, и на том все успокоились, – продолжил мужчина. – Но когда Жофф и Сильви возвращались домой, тот гвардеец пошел за ними. Сильви побежала…
Бабушка Шарлотты спокойно кивнула, и, хотя они обе знали, что случилось дальше, она все равно спросила:
– А потом?
Каким-то образом, когда люди рассказывали, как обратился в призрака дорогой им человек, это событие становилось более реальным. А то, что реально, можно упокоить. Ну а упокоенное со временем может исцелиться.
Жена фермера сделала глубокий вдох, словно облачаясь в доспехи.
– Мы положили его на стол для бдения, – сказала она. – Но его тело даже не успело остыть, когда он… вернулся.
Сердце Шарлотты замерло. Душу, разгневанную настолько, что она превратилась в призрака сразу же после смерти, может быть сложно упокоить. Шарлотте и ее бабушке предстоит длинная ночь.
– Я сожалею о вашей потере, – сказала Шарлотта. – Орден Стражей скоро пробудится. Такие нападения станут непозволительны.
Однако Шарлотта видела истину, затаившуюся в глазах бабушки. Орден может попробовать выступить против кардинала и поставить гвардию на место, но это будет неравный бой.
Мать убитого мальчика слабо улыбнулась и пригласила их в дом. Когда они прошли под добрым ликом Старого Бога, вырезанным на дверной балке, Шарлотта заметила, что рядом с ним был добавлен еще один символ, поменьше. Это была крохотная кривая птичка синего цвета – точно такой же оттенок имела церемониальная мантия Шарлотты. Прежде Шарлотта подобных символов не встречала.
В доме царила неестественная для весны прохлада. Это от призрака веяло холодом – и он покалывал кожу, словно раскаленные угли. Здесь было всего два окна, но из зажженных ламп лились танцующие лучики света. В углу сидела девочка. Она смотрела на стол невидящим взглядом, а по ее щекам текли слезы.
– Привет, – ласково сказала Шарлотта.
Девочка никак не отреагировала на гостей – она не отрывала взгляда от свечей, расставленных вокруг тела на большом кухонном столе.
Шарлотта едва не ахнула от ужаса, когда увидела мальчика. Ему было около четырнадцати, и половина его лица была размозжена чем-то тяжелым. Тело отмыли от крови и переодели в чистую одежду, но над ним, словно выбравшись из сердца мертвого ребенка, парила неестественно темная тень. Призрак очертаниями отдаленно напоминал человека, и, когда Шарлотта вынула из кармана пучок лаванды, он склонил голову набок, глядя на нее, словно любопытный зверек. Его лицо было лишено человеческих черт, лишь в черных глазах звездами сверкало отражение окружавших его свечей.
А потом появились образы. Люди, достаточно подлые, чтобы управлять мертвецами, слышали их голоса, но те, кому достался дар упокоевать души, видели только воспоминания. Эти образы были слабым эхом момента их кончины и перенесенных страданий или мольбой о покое. Шарлотту готовили к этому, но она все равно морщилась каждый раз, когда ее сознание наполняли самые страшные картины из жизни того, кто стал призраком.
Темнота. Переулок.
Чудовищная улыбка.
Злые слова и что-то тяжелое.
Мокрые липкие булыжники.
Шарлотта приняла эти образы, затем глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и отогнала их. Это было лишь жалким эхом того, на что способны призраки, которых заклинатель заставляет атаковать разум противника, но и такое воздействие могло стать чрезвычайно неприятным даже для тех, кто обучался упокоевать души.
Бабушка Шарлотты зажгла пучок лаванды и медленно двинулась вокруг стола, шепча особые слова. Она говорила о покое. О надежде. Она убеждала дух мальчика отпустить страдания, как если бы злость, что держала его по эту сторону от смерти, была лишь дурным сном. Шарлотта с трудом сглотнула и подпалила скрутку в пламени ближайшей свечи. Затем она зашептала собственную молитву, полную воодушевления.
Как и всегда, Шарлотта выбрала древний язык. Когда она говорила на языке своих предков, ее дух тянулся к земле. Древнее наречие связывало ее с окружающим миром, и Шарлотта глубже погрузилась в это ощущение, обходя стол по кругу. Но на самом деле выбор языка был не столь важен, ведь значение ее слов оставалось одним. Шарлотта и ее бабушка остановились друг напротив друга и запели вместе:
Беги от чудовищ, спасайся от тьмы,
К искрящему свету свой взор устреми.
Покинь нас, и истинный мир обретешь,
Но, даже оставшись, покой здесь найдешь.
Она растворилась в тихом напеве бабушки. Пот выступил в ложбинке между ключиц, и Шарлотта почувствовала, как капли потекли вниз под тканью тяжелой синей мантии. С трудом сосредоточившись на песне, она потянулась, чтобы успокоить призрака. Если она собьется, то все придется начинать заново, и ритуал затянется на всю ночь.
Но хоть душа и была разгневана, она все же принадлежала ребенку. Призрак начал двигаться в такт странному ритму древней мелодии. Он покачивался, его очертания стали размываться, все больше теряя форму. Затем дух мягко опустился к телу мальчика и слился с его костями. Шарлотта ждала. По какой-то причине призраки в такие моменты всегда выбирали ее.
Когда осталась видна только голова призрака, комнату поразила вспышка паники. Призрак ринулся к Шарлотте, его глаза вспыхнули, и новый образ прорвался в ее сознание.
Вода, солнечный свет, просачивающийся сквозь листья, и дети с корзинками летних ягод.
Шарлотта кивнула.
– Я вижу, – прошептала она, и призрак растворился в костях.
Тишину нарушали лишь едва слышные всхлипы матери мальчика, стоявшей у Шарлотты за спиной. Аромат лавандового дыма наполнил легкие, и Шарлотта закрыла глаза, наслаждаясь тишиной и покоем, воцарившимися после успешно проведенного ритуала. Затем она развернулась к семье погибшего.
– Здесь есть ручей? – спросила она. – Возле которого растут ежевичные кусты.
Отец утер со щек слезы и, когда его жена слабо улыбнулась, ответил ей тем же.
– На краю участка, – произнес он.
– Похороните его достаточно далеко от реки, чтобы паводок не смог добраться до тела, – объяснила бабушка Шарлотты и повела родителей мальчика наружу. – Если вы решите переехать, позовите нас. Мы поможем забрать его тело с собой или упокоим кости на святой земле.
Шарлотта собралась было направиться следом за ними, но за ее спиной раздался слабый голос:
– Шрамы.
Шарлотта обернулась. Сестра мальчика все еще плакала, но направленный на Шарлотту взгляд был полон решимости.
– Что?
– Мужчина, который сделал это, – сказала девочка. – Его лицо было покрыто шрамами.
Во дворе семья поблагодарила их за помощь, и Шарлотта с бабушкой направили лошадей в сторону дома. Они в тишине ехали по заросшей звериной тропе, но на полпути бабушка Шарлотты свернула в сторону Брадона, чтобы сделать запись о месте погребения мальчика в часовне Старого Бога. Шарлотта была не в настроении бродить по людному рынку, поэтому продолжила путь к фруктовым рощам и поместью Сэнд.
Ирис достигла последнего холма ближе к полудню, и умиротворение, которое Шарлотта ощутила, когда призрак упокоился в костях, растворилось. Как всегда, она надеялась, что помощь мальчику каким-то образом подарит покой ей самой, напомнит, насколько важна ее работа, но тени, заполнившие тот дом, будто проникли и в нее. Шарлотта попыталась проглотить свое разочарование. Заботиться о призраках – важная и почетная обязанность. В конце концов, именно этим занимался Уорт до того, как стал Стражем: он упокоевал кости и мастерил соломенные чучела под надежной защитой гор. Бабушка Шарлотты говорила, что призраки заслуживают милосердия, и Шарлотта не спорила.
Но она также не могла избавиться от мысли, что порой и живые должны расплачиваться за свои злодеяния.
2. Шарлотта
Шарлотта свернула на дорогу пошире и вдохнула влажный воздух, наслаждаясь раскинувшимся перед ней сельским пейзажем. На юге простиралось море, его сапфировую голубизну венчали белые пенистые гребни. На северо-западе располагалась столица Ниво Тютёр – там находился двор принца, который вскоре станет королем. Город был слишком далеко, чтобы разглядеть его, но, если прищуриться, Шарлотта могла увидеть дымку далеких гор. Очень давно заклинатели костей спустились с них, чтобы поработить предков Шарлотты. Уже много веков в Ниво никто не осмеливался использовать магию костей, но при виде теней, что эти горы отбрасывали на столицу, по телу Шарлотты даже в самый ясный день пробегал холодок.