Уорт покачал головой.
– Конечно, справишься, – ответил он. – Но что, если она арестует тебя или сделает еще что похуже, а меня не будет рядом, чтобы помочь?
– Тогда я вытащу ее, – раздался голос позади них.
Ракель Сен-Клер поднялась на крышу.
Страж прищурился.
– Ты не сумела отказаться от бутылки даже для того, чтобы защитить Шарис, – прорычал он, – а она была самым важным человеком в твоем мире. Назови хотя бы одну причину, по которой я должен доверить тебе безопасность Шарлотты.
– Не могу, – ответила Сен-Клер. – Но у меня тоже нет причин верить, что в этот раз ты будешь руководить нами лучше, чем в ту ночь.
Уорт отошел к дальнему краю крыши, но Сен-Клер не сдавалась:
– Тем не менее я оставила наше прошлое в прошлом и прошу тебя поступить так же, даже если ты не можешь меня простить.
Страж обернулся, его глаза пылали огнем.
– За то, что ты оставила Джонаса в одиночку охранять Артюса, пока сама напивалась до беспамятства? – произнес Уорт, но его слова были пронизаны скорбью, а не злостью.
Сен-Клер вскинула подбородок:
– Да.
Шарлотте хотелось исчезнуть. Растечься по крыше лужицей и просочиться сквозь черепицу, оставив этих двоих разбираться с прошлыми обидами. Ее сердце болезненно сжалось от жалости к ним обоим. Она сочувствовала их потерям и злости, а также тяжелому разговору, который назревал десять лет.
Казалось, Уорт смотрел на Сен-Клер целую вечность, прежде чем кивнуть.
– Сообщи Полю и Рене, – попросил он. – У нас мало времени.
Сен-Клер едва ли не бегом бросилась к выходу, ее ботинки застучали по черепице.
– Лучше бы она, черт возьми, говорила всерьез, – сказал Уорт, пальцем потянул за перевязь Уильяма, подогнанную Шарлотте по размеру, и печально улыбнулся. – С этим она хорошо справилась.
– Знаю, – отозвалась Шарлотта.
Она провела рукой по промасленной коже и ножам, которые висели на перевязи. Уорт кашлянул и рассеянно потер грудь.
– Ты часто так делаешь, – заметила Шарлотта, указав на его руку, что все еще лежала рядом с сердцем. – Почему?
Уорт мрачно рассмеялся.
– После веков сражений сложно упомнить все свои шрамы, – сказал он. – Но тело никогда не забывает самую первую рану.
– Ту, что сделала тебя Стражем?
– Ту, что меня убила, – ответил Пастор. – Я сам принял решение стать Стражем. – Он окинул взглядом город и дворец. – Шарлотта, что-то меняется. Сердце Шарис не в порядке, но дело не только в этом.
– Что ты имеешь в виду?
Шарлотта взяла Уорта за руки, ее ладони казались крохотными в хватке Стража.
– Я больше не так силен, как прежде, – признался он. Его темный взгляд был полон неуверенности. – У меня есть теории, но каждая из них ужаснее предыдущей.
– Тогда прекрати строить догадки, – твердо посоветовала Шарлотта. – Нам достаточно волнений о завтрашнем дне. Мы разберемся с Шарис, когда переживем его.
Улыбка Уорта вышла почти искренней.
– Хорошо, – сказал он. – Но чтобы выжить, тебе придется как следует сосредоточиться.
Шарлотта кивнула. Она пальцами сжала руки Уорта, то ли чтобы утешить его, то ли чтобы придать уверенности самой себе, – наверняка сказать она не могла. Кардинал, Грандье и Монтень. Мысли о них мгновенно наполняли ее жаждой крови и чем-то первобытным. Она закусила губу и почувствовала, как металлический привкус растекся по языку, а затем сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Теперь дело не только в мести, – сказала она. – Ты можешь мне доверять.
– Хорошо, – кивнул Уорт. – Потому что если ты устроишь драку в тронном зале, выйти оттуда уже не сможешь.
32. Шарлотта
Члены Ордена собрались в круг на кухне. Уорт замотал кости из склепов в ткань и сложил их в сумку, которую будет проще донести до дворца. Шарлотта и Уорт докажут кардиналу, что призраки внутри этих костей упокоены, а затем захоронят их в призрачном лесу.
Рене и Сен-Клер в третий раз проверяли обмундирование, разложенное по столу, пока Поль, прищурившись, наблюдал за своим юным напарником.
– Я все еще не хочу, чтобы Рене даже близко подходил к тронному залу, – сказал он Уорту.
– Если идешь ты, то идет и твой напарник, – отрезал тот, не отрывая взгляда от крепления, которое удерживало шест у него за спиной. – Можешь остаться здесь, если хочешь.
Поль шлепнул Уорта по рукам и сам затянул за него пряжку.
– Мне придется идти, потому что ты идиот, – проворчал Лавина, а затем понизил голос: – Твои напарники должны охранять твое сердце, чтобы оно не попало в чужие руки, и все же ты постоянно идешь на необоснованные риски, когда дело касается их.
Уорт улыбнулся Полю.
– Только не неси эту чепуху о том, что Стражи важнее людей, – сказал он. – Ты знаешь, как я всегда к этому относился. И мое мнение не изменилось.
– Это нечестно, – буркнул Поль, его раздражение просачивалось наружу, несмотря на попытки сохранять спокойствие. – Я очень внимательно отношусь к безопасности моих напарников. Но нас всего тринадцать, Ренье.
Уорт замер.
– И? – низким голосом протянул он.
Поль покачал головой и потер затылок.
– Позволь мне ответить на этот вопрос за тебя, старый друг, – мрачно произнес Уорт. – На самом деле ты хочешь сказать, что я должен послать Шарлотту во дворец одну, потому что она – расходный материал.
Шарлотта взглянула на Рене, но, казалось, этот разговор его ни капли не беспокоил.
– Они знают о риске, когда подписываются на это, – тихо ответил Поль. – Петрас не хотел бы, чтобы мы рисковали последними сердцами только потому, что тебе хочется унять свое чувство вины за гибель Джонаса. – Лавина повернулся к Шарлотте: – Мне жаль, но это правда.
Она кивнула, потому что понимала. Пусть Шарлотте не нравилась мысль о том, чтобы в одиночку войти во дворец, ее разрывало от осознания того, что в попытке обезопасить ее Уорт рисковал всем Орденом.
– Петраса здесь нет, – огрызнулся Уорт. – Ты либо с нами, либо нет.
Поль уклончиво что-то проворчал, но потянулся за своим плащом.
Шарлотта затянула ремень поверх темно-синей церемониальной мантии. Она предстанет перед кардиналом безоружной – не как член Ордена и страж короны, а как женщина, обладающая навыком упокоевать мертвецов. И должна выглядеть соответствующе. А еще Шарлотта надеялась, что привычная тяжесть ткани поможет ей сохранять спокойствие.
Марта суетилась на кухне, наполняя свою сумку лекарствами и складывая грязные тарелки в раковину. Она до вечера останется в тайном доме. Шарлотта встала между невесткой и очередной грязной чашкой, заставив Марту встретиться с ней взглядом, и заключила ее в объятия, лицом уткнувшись в плечо.
– Если мы не вернемся к вечеру, найди бабушку, и отправляйтесь в безопасное место, – сказала Шарлотта.
– Ты это уже в шестой раз повторяешь, – напомнила Марта, криво улыбнувшись. – Будь осторожна.
Они в последний раз взглянули друг на друга. Марта вскинула подбородок, и в этом жесте сквозила такая сила духа, что Шарлотта невольно улыбнулась.
– Скоро увидимся, – сказала она.
Поль схватил Уорта за плечо, развернул лицом к себе и нагнулся, чтобы взглянуть в аметистовые глаза товарища. Они стояли настолько близко, что его заплетенная в косу борода почти касалась груди Пастора.
– Что бы ни произошло в тронном зале, кардинал не должна получить твое сердце, – сказал Поль.
Уорт стиснул челюсти, но кивнул. Поль обхватил шею Пастора и лбом прижался к его лбу.
– С нами все будет в порядке, Поль.
Шарлотта никогда прежде не слышала, чтобы голос Уорта звучал так мягко.
Лавина кивнул, словно пытаясь убедить себя в этом, а затем они вчетвером направились в катакомбы.
Поль и Рене остались в туннелях под городом, а Шарлотта и ее Страж двинулись к главному залу Отеля-де-Жют и вышли на улицу через парадную дверь. Время прятаться прошло. На площади перед Отелем лучи утреннего солнца отражались от брусчатки, которая все еще не высохла после ночного дождя. Уорт подошел к фонтану и достал из куртки письмо, но, когда он поднял смеющуюся гаргулью, воздух прорезал свист. Шарлотта увидела в темном переулке маленького мальчика, которого они встретили в призрачном лесу, и поманила его жестом.
Мальчик подбежал, не отводя взгляда от Пастора.
– Возвращайся в лес и наблюдай, – велел Уорт. – Охранять призраков – не детская работа. Если увидишь, как кто-то – кто угодно – выкапывает кости, беги.
Мальчик посмотрел на Шарлотту, а потом вновь перевел взгляд на Пастора.
– Беги от чудовищ? – едва слышным шепотом произнес он.
– Точно, – кивнул Уорт.
Мальчик скрылся в темном переулке, и Шарлотта с Уортом направились к дворцовой площади.
Дневная жара все усиливалась, и Шарлотте становилось душно в тяжелой мантии. Она несла на плече большую сумку с костями из склепа. В данный момент души, упокоенные в этих костях, молчали, но единственный способ сохранить их в умиротворенном состоянии – оградить от сильных эмоций.
По пути им встретилось несколько таверн, и Шарлотта осознала, что на большей части вывесок была изображена крохотная голубая птица. Символ наполнил ее воодушевлением: хоть она не полностью доверяла Сломленной Птице, ей было приятно осознавать, что, если сегодня Орден потерпит поражение, найдутся те, кто сумеет продолжить их борьбу.
Шарлотта и Уорт прошли сквозь ворота на территорию дворца, уверенно шагая по брусчатке. Но стоило Шарлотте ступить в фойе, посреди которого возвышалась огромная лестница, как у нее перехватило дыхание. Двери за их спинами закрылись, этот звук дрожью отразился в ее груди. Уорт окутал ее ароматом лаванды, и она выпрямилась под весом сумки с костями. Шарлотта справится. Они обменяют кости на сердца Стражей, а затем она с помощью своего дара найдет человека, который заклинает призраков, чтобы мучить принца.
Ноги Шарлотты горели огнем уже на полпути вверх по лестнице тысячи ступен