– Мы должны его упокоить, – напряженно сказал Уорт.
Призрак повернулся к красным мундирам, которые стояли по периметру зала. Некоторые из них сбежали, но большинство застыли, с ужасом наблюдая, как призрак открыл рот в беззвучном крике. Грандье рухнул на пол, обхватил голову руками и заскулил от страха.
Шарлотта могла бы воспользоваться ситуацией – вытащить шпагу из ножен одного из солдат и убить Грандье прямо здесь.
Если ты устроишь драку в тронном зале, выйти оттуда уже не сможешь.
Слова Уорта эхом раздались в ее сознании. Она сжала его руку и оставила Грандье кататься по земле от боли. Солдаты отступали под натиском призрака. Ужас. Ненависть. Всепоглощающая, всеобъемлющая печаль.
Мужчины и женщины один за другим падали на пол. Где-то на помосте Монтень стоял, согнувшись вдвое, но у Шарлотты не было времени смотреть на него. Она сконцентрировалась на запахе лаванды, исходящем от Уорта, который окружил их обоих. Когда-то он ассоциировался у нее с нудной работой. Но с тех пор обрел куда большее значение.
Это был покой… и утешение. Этот аромат был Уортом и принадлежал ей.
Шарлотта шагнула навстречу призраку, потянулась к их с Уортом связи, а затем к собственной силе и надавила. Мелодия упокоения наполнила ее сознание, но Шарлотте требовалось нечто иное. Эта песня была нежной, но требовательной. Этот призрак был слишком старым, слишком хрупким, чтобы приказывать ему.
Шарлотта вспомнила Уильяма, меч, торчавший у него между ребер.
Мальчишку-призрака из Воробьиной долины, которому размозжили голову за то, что он попытался защитить честь своей сестры.
Двух исцеленных Полем стариков, которые лежали на кровати, держась за руки, несмотря на мучительную боль.
Монтень.
Шарлотта ахнула, когда перед ее мысленным взором явилось лицо Монтеня, искаженное смятением. Она собрала все свои силы и начала напевать. Ее мелодия была все тем же древним призывом к покою, но в ней скрывалось куда более глубокое значение: она была полна печали, но в то же время в ней сквозила забота. Шарлотта направила свои силы наружу, к старому призраку, и тот вздрогнул, а затем медленно повернулся.
Пустые глаза впились в Шарлотту. Она встретила его взгляд пониманием.
– Я тебя вижу, – прошептала она.
Призрак вздохнул с явным облегчением, а затем исчез в своих костях быстрее, чем любая душа, которую Шарлотте приходилось упокоевать прежде.
В зале было так тихо, что в ушах Шарлотты зазвенело, когда она упала на колени. По ее лицу потекли слезы. Уорт опустился на пол рядом и заключил ее в объятия.
Периметр тронного зала наполнился движением, когда красные мундиры оклемались и начали перешептываться между собой. Кардинал поднялась со своего трона и разочарованно взглянула на Шарлотту и Уорта сверху вниз.
– Я попросила вас воспользоваться своими силами, чтобы подарить нам покой, – сказала она. – Но вместо этого вы натравили призраков на нас?
Шарлотта рассмеялась бы, но от блеска в глазах кардинала холод пробрал ее до кончиков пальцев ног.
– Я ничего подобного не делала, – возразила она.
На смену подозрению на лицах солдат, собравшихся в зале, пришел неприкрытый страх. Монтень с отточенной неподвижностью наблюдал за ними с помоста. Его глаза были темными, но тусклыми, словно что-то внутри капитана потухло. Вместо его боли Шарлотта ощущала теперь его отвращение.
Грандье с трудом поднялся на колени и смерил Шарлотту убийственным взглядом.
– ВЕДЬМА-ЗАКЛИНАТЕЛЬНИЦА! – завопил он, и солдаты вокруг эхом повторили его слова.
Кардинал махнула рукой Монтеню, и тот шагнул вперед.
– Шарлотта Сэнд, – произнес Монтень и жестом подозвал кого-то. Ритмичный стук сапог эхом отразился от окон в тронном зале. Пускай сперва голос капитана дрожал, а он сам выглядел так, словно его вот-вот стошнит, следующие свои слова Монтень обратил в сталь. – Вы арестованы за то, что сознательно использовали призрака, чтобы терроризировать народ Ниво.
Его слова волной омыли Шарлотту, и у нее ком встал в горле.
– Нет, – прошептала она, вглядываясь в его лицо. – Ты не можешь в это верить.
Никто не может по-настоящему в это верить. Только вот объятые страхом лица в толпе подсказывали иное.
Гвардейцы окружили Шарлотту и ее Стража. Один из них выкрутил Шарлотте руку за спину, и она вскрикнула, когда шесть красных мундиров атаковали Уорта. Взрыв лаванды сотряс тронный зал, и солдаты отлетели назад. Страж обернулся, и гвардейцы, окружавшие Шарлотту, обнажили свои клинки. Уорт уложил одного взмахом кулака, но следующий удар в цель не попал. Страж отступил на шаг назад, тяжело дыша.
Аромат клена прорезал воздух, когда Поль ворвался внутрь тронного зала через главные двери. Рене держался в его тени. Поль пробивался к Уорту, а Рене атаковал солдат вокруг Шарлотты. Монтень обнажил свою шпагу и отразил удар Рене, вырвал рапиру из его руки и ударом кулака опрокинул мальчика на землю.
В центре комнаты задрожали кости, и Шарлотта проглотила свое отчаяние. Не обращая внимания на солдат, которые удерживали ее на месте, она полностью сосредоточилась на том, чтобы не позволить призракам пробудиться.
– ШАРЛОТТА!
Крик Уорта сотряс зал. Шарлотта обернулась и увидела, как Поль тащит лавандового Стража прочь из комнаты. Уорт не хотел уходить, это было ясно как день, но он не мог прорваться к ней сквозь толпу солдат. К тому же он слишком устал, чтобы противостоять Лавине.
Поль с боем пробирался к дверям, увлекая Уорта за собой. Надежда вступила в бой с отчаянием в груди Шарлотты, когда она потеряла Стражей из виду. Если они останутся на свободе, еще не все потеряно. Она не сопротивлялась, когда солдаты Монтеня провели ее к помосту, мимо тронов, и толкнули через двери в другой коридор.
Дверь за ними закрылась, хаос тронного зала стих. Рыжеволосая лейтенант Монтеня пихнула вперед Рене. Несколько порезов на его лице кровоточили, один глаз наливался фиолетовым, но, казалось, женщине было абсолютно плевать.
– Шагай, – рявкнула она, не потрудившись даже убрать волосы, упавшие ей на лицо.
Шарлотта наклонилась к Рене.
– Что случилось? – шепотом спросила она.
– Сен-Клер провела нас внутрь, – ответил он и поморщился, когда из разбитой губы вновь потекла кровь. – Мы наткнулись на патруль, и нам пришлось разделиться. С тех пор я ее не видел.
– Если ее не поймали, возможно, она сумеет нам помочь, – предположила Шарлотта.
– Возможно, – согласился Рене. – Если нет, Уорт и Поль…
– Нет! – ахнула Шарлотта. – Они не могут рисковать, помогая нам, Рене. Нам придется самим с этим справиться.
Рене прикрыл темные глаза, и с его губ слетело тихое ругательство, которое идеально описывало ситуацию. Кардинал только что подставила Шарлотту. Она ясно понимала, что женщина манипулировала толпой, но это не имело значения, если люди видели совершенно иное. Даже Монтень смотрел на Шарлотту так, словно она была чем-то омерзительным. Теперь у нее не осталось сомнений в том, что Лоррен Непорочная – враг Ордена.
Шарлотта закрыла глаза, следуя за солдатами, которые вели их с Рене вглубь дворца. Гвардеец сильнее сжал ее плечо, отчего на нежной коже наверняка останется синяк. Эти люди ей не помогут. Шарлотта понятия не имела, что Стражи будут делать дальше, но ей необходимо вытащить отсюда Рене.
34. Люк
Люк забрал сумку с костями, поместил ее под стражу и вызвал Гильдию Упокоения. Они немедленно должны забрать кости в призрачный лес, а солдаты Люка в это время будут прочесывать столицу в поисках Пастора и Лавины. Кардинал не обрадуется тому, что Стражам удалось сбежать, но Люк уже обдумывал варианты дальнейших действий.
Он отправил бабушку Сэнд в лазарет. Грандье исчез, наверняка понимая, что Люк мечтает перерезать ему горло. Капитан до сих пор не мог поверить, что кардинал освободила Грандье, не сообщив ему. Этот мужчина уже успел поизмываться над женщиной. Узел в животе Люка не ослабевал с тех пор, как он впервые увидел ее в крови. Неважно, что Грандье держал в руках цепь, потому что это Люк угрожал бабушке Сэнд. Это Люк приказал привести ее в столицу. И Шарлотта Сэнд пришла в ярость.
Люк направился к темницам, расположенным в Казарменной башне, куда поместят под стражу Сэнд. Кардинал хотела встретиться с девчонкой наедине, и хотя капитан не мог ослушаться ее приказа, спешить он не собирался. Напротив, Люк воспользовался этим временем, чтобы успокоить свои расшатанные нервы.
Люк ожидал появления призраков в тронном зале и все равно едва не исторг наружу свой завтрак. Его защитные стены были разрушены. Но Сэнд справилась с призраком с ледяным спокойствием. Кардинал думала, что злость наконец заставила девчонку обратиться к тьме, – она думала, что ярость, которую та ощутила, увидев свою бабушку в цепях, наконец поглотит тот тусклый свет, что в ней остался. Но Люк знал правду.
Сэнд могла, стиснув зубы, вынести любое нападение на себя; боль других – вот что трогало ее сильнее всего. Он часто видел это, когда они были детьми. Когда мать Люка лежала на смертном одре, маленькая Шарлотта плакала куда горше Люка. Когда они однажды вместе наткнулись на призрака, он рухнул на землю, охваченный страхом и головокружением, но она встала между ним и той сущностью, словно живой щит. Волноваться ее заставил не призрак, а боль Люка.
Даже сейчас каждый раз, когда она замечала, как маска сползает с его лица, в ее глазах отражалось его страдание. Поэтому он согласился отправиться в столицу с Джонасом Сэндом, поэтому не возвращался на юг. До прошлого месяца. Ему все еще было ненавистно смотреть, как она страдает, но, видят Боги, он пойдет на что угодно, кроме убийства, чтобы не дать ей превратиться в чудовище.
Шарлотта Сэнд с самой смерти ее брата шла по тонкому лезвию между светом и тьмой, и учитывая то, что Люк только что увидел, она начала обращаться. Люк не мог этого допустить.