сю жизнь мечтала вместо брата отправиться в столицу.
Шарлотта едва успела закрыть за собой входную дверь и тут же бросилась в кабинет брата. Хотя окно было открыто, в комнате все равно витал затхлый аромат старых книг и стопок писем. Их собака, которой было немало лет, лишь ненадолго приоткрыла глаза, как всегда предпочтя прохладу незажженного камина общению с людьми. Шарлотта заключила кузена в объятия, и Мика Лебо, подавив усмешку, поднял ее на целый фут над землей. Его статная фигура заполняла всю комнату, а темные волосы резко контрастировали с ясной голубизной глаз цвета льда, в которых будто отражалось зимнее небо. Дорожная одежда Мики подсказала Шарлотте, что кузен только приехал и не собирался задерживаться надолго. Если бы он решил остаться на ночь, то принял бы ванну и переоделся в один из своих нелепых шелковых жакетов, которые он так любил.
Разочарование свернулось клубочком в животе Шарлотты, и она постаралась не дать ему обратиться в ядовитую обиду. Они были почти неразлучны до того, как Мика стал большую часть времени проводить в столице. По мнению Шарлотты, придворная жизнь сделала его чрезмерно мягким и наивным.
– Я скучал по тебе, – сказал Мика и отступил на шаг, чтобы рассмотреть ее получше. – Ты перестала расти.
– Гад, – буркнула Шарлотта и впечатала кулак в мускулистое плечо Мики.
С тех пор как ей исполнилось пятнадцать, Шарлотта не выросла ни на дюйм, если, конечно, не брать в расчет ягодицы – единственную часть ее тела, которая по-настоящему ей нравилась. Ну и, быть может, она так же гордилась своими сильными плечами – они выглядели потрясающе в любом платье без рукавов.
Мика дернул Шарлотту за тусклую косу, и она повернулась к брату, который стоял, мрачно уставившись на стопку бумаг у себя на столе. Уильям взглянул на сестру с вымученной улыбкой и сунул письмо, которое читал, под стопку других конвертов. Но Шарлотта все же успела разглядеть голубую печать королевского Ордена Стражей.
– Это оно? – спросила она, широко распахнув глаза. – Они призывают Орден вернуться?
Уильям отрицательно качнул головой и вздохнул.
– Боюсь, вести не столь радостные, – сказал он. – Как прошло упокоение?
Шарлотта фыркнула в ответ на его попытку сменить тему, но, когда Уильям устало ей подмигнул, все равно невольно улыбнулась. Цвет глаз им обоим достался от отца, но если радужки Шарлотты походили на грязь, глаза Уильяма в обрамлении оливковой кожи сверкали, словно шоколадные бриллианты. Волосы Шарлотты в детстве местные хулиганы сравнивали с водой из ночного горшка, а светло-каштановые локоны ее брата сияли, обрамляя лицо легкими волнами. На Уильяме их общие черты выглядели ошеломительно. Половина Ниво облачилась в траур, когда прошлой весной он женился на Марте.
– Упокоение прошло как обычно, – вздохнула Шарлотта, пытаясь отогнать воспоминание о призраке, но ее пальцы невольно сжались на изящной рукояти рапиры, которая все еще висела на поясе поверх церемониальной мантии.
Уильям встретился с ней взглядом, вскинув брови.
– Тебе так не терпится вступить в бой, что понадобилась шпага, чтобы упокоить призрака?
– Отец никогда не покидал дом без своей рапиры, – напомнила Шарлотта.
– Отец умер, напоровшись на чужой клинок.
Улыбка Шарлотты обратилась в камень, но, прежде чем она успела огрызнуться, Мика кашлянул, обратив на себя внимание.
– Обними меня еще раз, Шарлотта, – попросил он. – Я собираюсь вернуться в столицу до наступления завтрашней ночи.
Она на мгновение обхватила его руками, но тут же отступила.
– Тебе придется ехать без остановок, – сказала она.
Мика пожал плечами, а затем наклонился к ней и прошептал:
– Грядут темные времена, Шер. Не дай воспоминаниям об отце толкнуть тебя на глупые поступки.
Мика кивнул Уильяму и вышел. Едва затих стук копыт его лошади, как Уильям вновь указал на рапиру Шарлотты.
– Если ты настаиваешь на том, чтобы повсюду носить ее с собой, нам стоит поработать над твоими оборонительными навыками.
Взгляд Шарлотты просветлел.
– Правда?
Уильям следом за ней вышел на улицу, и они направились в боковой дворик, который был пуст, если не считать соломенное чучело Стража, висевшее в центре. Улыбка коснулась губ Шарлотты, когда она кругом обошла брата, обнажив свой клинок.
Уильям замахнулся на нее своей шпагой и тут же скользнул за чучело в поисках укрытия. Шарлотта атаковала, целясь в голову брата, но не рассчитала расстояние. Ее клинок скользнул по лицу чучела, разрывая мешковину рядом со ртом. Шарлотта даже не попыталась сдержать ругательство.
– Он тебя на вертел насадит за это, – сказал Уильям, пытаясь не рассмеяться.
– Старик может попробовать, – бросила Шарлотта скорее Стражу, а не брату.
Она знала, что даже во сне Пастор в общих чертах осознавал происходящее вокруг, но мог ли он чувствовать? Она кончиком шпаги пощекотала Стража чуть ниже ребер, но Уильям своим клинком отбил ее рапиру в сторону.
– Сражайся с тем, кто может ответить. Я не стану сдерживаться.
Восторг Шарлотты молнией отразился в ее улыбке.
– До победного? – спросила она.
Эту фразу они придумали еще в детстве, и она означала, что в их поединке не будет никаких правил. Уильям в ответ оскалился.
– До победного. – Он без предупреждения замахнулся, едва не вспоров ей живот. – Ну же, Шарлотта. Покажи, что я не зря учил тебя сражаться на мечах вместо того, чтобы отправить оканчивать школу.
– Но ты отправил меня оканчивать школу, – возмутилась Шарлотта, отвесив ему насмешливый реверанс. – Я идеальный образец высокородной леди.
– Естественно.
Шарлотта атаковала, целясь Уильяму в живот, но он парировал удар, заставив ее прокрутиться вокруг своей оси, и инерция едва не вырвала рапиру из ее хвата. Они сражались: ни брат, ни сестра не могли достать друг друга, но и сбавлять темп отказывались. Радость вспыхнула у Шарлотты в груди. Уильям был гениальным фехтовальщиком, но заботы не позволяли ему тренировать ее слишком часто. Он сражался на мечах в два раза лучше их отца, а ведь Джонас Сэнд был легендой. Но Шарлотте до них далеко. Прошло совсем немного времени, прежде чем ее рабочая рука начала гореть от усталости, а сознание заполнили вспышки воспоминаний о прошедшем дне.
Призрак мальчика.
Его сестра с заплаканным лицом, которой не давал покоя мужчина с исполосованным шрамами лицом.
Блуждающие мысли заставили Шарлотту утратить бдительность, и клинок Уильяма задел ее правое плечо. Она вскрикнула и отшатнулась от брата, который ошарашенно смотрел на нее.
– Боже, Шарлотта, прости.
Он потянулся к ее предплечью и побледнел. Шарлотта оттолкнула брата, зашипев сквозь сжатые зубы, но Уильям притянул ее к себе, изучающе впившись в нее взглядом.
– Корни преисподней, где витают твои мысли? – рявкнул он. – Мой удар даже близко не должен был оказаться к твоему телу, не то что достичь цели.
Выскользнув из хватки Уильяма, Шарлотта взглянула на свое плечо. Накладывать швы не требовалось, но рана все равно будет болеть несколько дней. А вот ее мантия – это уже совсем другая история. Шарлотте придется зашить рукав, чтобы бабушка не узнала, что она вновь сражалась в своем церемониальном наряде.
Шарлотта бросила взгляд на Стража, который по-прежнему висел на своем шесте.
– Я думала об отце. – Шарлотта закусила губу, когда ее глаза налились слезами. – Прошло десять лет. Призрак сегодня… был всего лишь мальчишкой. Ребенком. Людям нужен Орден.
Уильям стиснул челюсти, но подошел к Шарлотте и заключил ее в крепкие объятия.
– Я знаю, – просто сказал он.
В словах Уильяма сквозила доброта, но они были лишены воодушевления. Брат не сыпал пустыми банальностями, не обещал, что все вот-вот наладится. Уильям не мог скрыть от нее свои сомнения, поэтому, как обычно, предпочел промолчать.
Но на кону стояло нечто куда большее, чем шанс ее брата стать членом Ордена. Пастор был единственным, кто знал, что на самом деле случилось с их отцом в ту ночь, когда короля и королеву убили. Разумеется, ходили разные слухи. Некоторые говорили, будто он погиб, не сумев защитить юного принца, а нападавшие смогли его одолеть только потому, что Уорт оставил своего напарника в одиночестве. Другие утверждали, что Джонас Сэнд сам был участником заговора. К счастью, никто не сумел этого доказать, ведь иначе у Уильяма забрали бы титул и земли и отдали кому-то более достойному. Но оказалось неважным, можно доказать предательство или нет, – даже малейшая возможность неверности запятнала память о Джонасе Сэнде так же, как убийство королевской семьи подорвало репутацию Ордена.
Даже если Орден никогда не займет прежнее место при дворе, Шарлотта не могла представить мир, в котором она так и не поговорит с Пастором, – мир, в котором ее вопросы навсегда останутся без ответа.
Уильям поцеловал Шарлотту в лоб и отступил на шаг, прижав свой платок к ее ране. Его инициалы, вышитые в уголке, сверкали на солнце, словно сапфиры.
– Шарлотта, я знаю, ты беспокоишься, – выдохнул он. – Ты была создана для чего-то большего, нежели упокоение старых костей. Что бы ни сулило нам будущее, мы вместе со всем справимся. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. И неважно, насколько банально это звучит.
Шарлотта тяжело вздохнула и улыбнулась в ответ, пытаясь придумать шутку, чтобы разрядить обстановку, но ее привлек стук копыт, раздавшийся со стороны дороги. Не меньше двух десятков солдат рысью ехали вниз по холму через фруктовую рощу. Уильям выругался, и, когда Шарлотта перевела взгляд на него, ее сердце ухнуло вниз.
– Проклятье, – пробормотал он, лихорадочно пригладив пальцами волосы. – Я думал, у нас будет больше времени.
В словах Уильяма крылась паника. Шарлотта в замешательстве вновь повернулась к отряду.
Когда лучи заходящего солнца заиграли на ровных рядах солдат, Шарлотта поняла, что заставило ее брата так испугаться. Хоть их камзолы и были стандартного коричневого цвета, вышивка на груди была не голубой, как у обычных солдат. Нет, она сияла безошибочно узнаваемым ярко-алым гвардии кардинала. Эти солдаты служили лишь одной цели: они беспрекословно вершили волю Безмолвных Богов и кардинала.