Он спустился по лестнице, ведущей в глубину казарм, и догнал солдат, которые сопровождали Сэнд. Люк замер, увидев Рене Дюрана рядом с девушкой. Мальчик был весь покрыт синяками, а один его глаз заплыл.
– Шарп, я заберу Сэнд.
Лейтенант обернулась и кивнула, и Люк потянулся, чтобы взять Шарлотту за плечо.
– Я скорее позволю корням преисподней меня утащить, чем дам тебе прикоснуться ко мне, – прошипела та, увернувшись.
– Кардинал хочет видеть вас, леди Сэнд, – сказал Люк, а затем добавил, повернувшись к Шарп: – Отведи Дюрана в одну из верхних камер.
– Подожди! – Сэнд встала перед Люком, ее глаза сверкнули. – Я пойду к кардиналу, но отпусти Рене. Он не сделал ничего плохого.
– Он проник в дворцовые коридоры… – начала Шарп.
– Общественные коридоры, – парировал Рене.
Люку хотелось ударом кулака стереть самодовольную ухмылку с лица мальчишки, но он взял себя в руки и улыбнулся:
– Хорошо. Я заберу их обоих, Шарп. Возьми трех солдат и следуйте за нами, чтобы эти двое не попытались ничего учинить.
Люк пошел прочь, надеясь, что Сэнд придется бежать за ним трусцой, чтобы поспевать. Десять минут спустя они добрались до двери в личные покои кардинала. Люк вскинул руку, чтобы постучать, но Сэнд схватила его за запястье.
Он обернулся к ней, его ноздри раздулись от негодования. Он попытался проигнорировать обжигающий жар, который вспыхнул там, где она касалась его руки. Сэнд выдержала его взгляд, но Люк воссиял гордостью, когда ее уверенность наконец пошатнулась. Она будто пыталась прочесть его, и, к его великому облегчению, в этот раз у нее ничего не вышло.
– Моя бабушка, – произнесла она тонким голосом. – Отпусти ее и Рене. У тебя есть я. Они тебе больше не нужны. Прошу.
Люк прищурил глаза, услышав мольбу в ее голосе. Неприкрытая горечь, которую она так редко показывала, выбила его из колеи. Люк не мог отпустить Рене Дюрана, но отвратительное отношение Грандье было совершенно безосновательным. Если кардинал допустила такое, она может позволить Люку некую свободу действий, чтобы искупить вину.
Он сглотнул, затем кивнул одному из своих солдат за спиной Шарлотты.
– Лейтенант проводит твою бабушку – и только ее – за пределы дворцовых стен, – сказал он. – Взамен мы ожидаем, что ты будешь подчиняться приказам, Сэнд.
Она быстро затрясла головой в знак согласия.
– Безоговорочно, – добавил Люк.
Он наблюдал за тем, как Шарлотта сглотнула, а затем кивнула. Его омыло облегчение. Ему не придется использовать мальчишку в качестве рычага. Он постучал в дверь покоев кардинала, но не стал смотреть на то, как Сэнд скрывается внутри.
– Лейтенант, – сказал Люк, когда дверь закрылась, – отведите Дюрана в камеру, прежде чем отправитесь за бабушкой Сэнд. И передайте ей сообщение от кардинала: Пастор и Лавина должны сдаться до завтрашнего захода солнца и принести с собой сердце Беллы Шарис, иначе Шарлотта Сэнд умрет, а мы в любом случае придем за ними.
Дюран побледнел, когда Шарп схватила его за плечо.
– Ты не такой человек, – произнес он так тихо, что Люк едва услышал.
Люк схватил мальчишку за ворот куртки и впечатал в стену, затем подался вперед так, чтобы их с Дюраном лица оказались на одном уровне.
– Я именно такой человек, – прошипел Люк. – Мне стоило позволить тому мужчине убить тебя той ночью.
– Но ты не позволил, – ответил Дюран, грустно улыбнувшись. – И если тебе выпадет такой шанс, ты снова меня спасешь. Ты бы убил десять чудовищ, чтобы спасти испуганного ребенка. Потому что таков ты на самом деле. Быть может, твой мундир красного цвета, но твое сердце – это сердце Стража.
Взгляд мальчишки метнулся к закрытой двери в покои кардинала.
– Особенно когда это касается ее.
Мальчишка выскользнул из хватки Люка и отвернулся, добровольно направившись за красными мундирами. Люк наблюдал за ними, пока они не скрылись из виду, затем глубоко вздохнул и заново возвел свою мысленную броню. Рене Дюран ошибался. Впервые с момента смерти Уильяма Сэнда Люк чувствовал себя так, будто полностью контролирует ситуацию. Ренье Уортингтон никогда не позволит своему напарнику умереть, если смерть можно так легко предотвратить. Даже если Стражи захотят сбежать, все городские ворота заперты. Люк об этом позаботился.
Конец близок. Так или иначе Орден падет.
35. Шарлотта
Шарлотта вошла в вестибюль покоев кардинала и замерла, чтобы позволить глазам привыкнуть к полумраку. Вдоль одной стены стоял алтарь, на котором горели красные молельные свечи. Они освещали огромный гобелен. На нем на фоне витражного окна почти в полный рост были изображены Безмолвные Боги. Мать, которая одновременно походила на любую смертную женщину и ни на кого конкретно, тянулась к Шарлотте рукой, полной красных лилий. Отец, столь же знакомый, но отстраненный, держал меч параллельно земле. На его клинке в идеальном равновесии висели весы.
– Красиво, не так ли?
Шарлотта повернулась, когда к ней подошла Лоррен Непорочная. Она являла собой воплощение очарования. Каким-то образом в свете свечей на алтаре женщина не выглядела такой холодной, как прежде.
– Красиво, – признала Шарлотта. – Вышивка идеальна. Должно быть, ушла целая жизнь на то, чтобы создать этот гобелен.
– Действительно.
Больше кардинал ничего не сказала. Она взяла Шарлотту под руку и провела через дверную арку в гостиную.
Шарлотта изо всех сил пыталась скрыть напряжение. Вдоль дальней стены тянулись окна от пола до потолка, но они никак не помогали развеять мрак в комнате, потому что были занавешены тяжелыми красными шторами.
Слева находилась еще одна дверь, но она была закрыта, скрывая от любопытного взгляда Шарлотты то, что было за ней. Шарлотта удивилась, увидев в дальнем конце гостиной обнаженное чучело. Оно не было прикреплено к кресту, его просто бесцеремонно прислонили к стене. Всю противоположную стену занимал камин, полка над ним была уставлена вазами с красными лилиями. В камине не горел огонь, но перед ним стоял длинный узкий стол, по обе стороны которого замерли красные мундиры. На столе всем на обозрение были выложены одиннадцать сердец Стражей.
Шарлотта остановилась. Ее собственное сердце забилось быстрее, сознание устремилось вперед, чтобы проверить, подают ли Стражи признаки жизни. От каждого сердца исходило тяжелое чувство ожидания. Они были наготове. Шарлотта не сомневалась: если кардинал поместит любое из этих сердец в соломенное чучело, стоявшее в углу, оно проснется.
Любое, кроме одного.
У самого края лежало сердце Беллы Шарис. По потускневшей поверхности струились серые вены.
И если кардинал получила Шарис, значит, она поймала и Сен-Клер.
– Что вам сделал Орден? – спросила Шарлотта. – Отчего вы так сильно нас ненавидите?
Лоррен нахмурилась, кажется по-настоящему удивившись.
– Ненавижу вас? – переспросила она. – Леди Сэнд, вы и ваши друзья едва ли настолько важны.
– Может, и нет, – согласилась Шарлотта. – Но что насчет Артюса? Вы действительно пытаетесь очистить город ради него? Или просто делаете что угодно, лишь бы сохранить те крохи власти, что вам удалось урвать после смерти его родителей?
Один из гвардейцев сделал шаг к Шарлотте, но Лоррен жестом остановила его и подошла к столу, на котором лежали сердца.
– У меня есть несколько вопросов к вам, леди Сэнд, – произнесла она. Темный взгляд женщины ни на мгновение не отрывался от стола. – Как пробудить Стража? По-настоящему.
Шарлотта почти сказала Лоррен Непорочной, куда именно она может засунуть себе свой вопрос. Но она не могла рисковать и злить эту женщину, пока ее бабушка не окажется в безопасности за пределами дворца. Поэтому Шарлотта нарочито медленно обвела взглядом сердца.
– На самом деле не мы их пробуждаем. Они чувствуют, что происходит вокруг, пока спят. Чувствуют, кто находится рядом с ними. Они просыпаются, когда чувствуют того, кто им подходит.
Глядя на Шарлотту, кардинал скрестила руки на груди, белая мантия натянулась на ее тонких плечах.
– Ты можешь с ними говорить?
– Нет, – мгновенно ответила Шарлотта. – Но они призраки света, поэтому я могу чувствовать их присутствие и иногда – их воспоминания и намерения.
– Покажи.
Кардинал вздернула бровь и жестом указала на стол.
Шарлотта вздохнула и шагнула вперед, затем мысленно коснулась каждого сердца. Ее внимание наполнило их спящие сознания светом, словно они знали, что Шарлотта была с ними заодно. Словно знали, что она существовала для них.
– Можешь узнать, проснется ли кто-то из них ради меня? – спросила кардинал.
Шарлотта не смогла сдержаться, и с ее губ сорвался тихий смешок, но, заметив, как яростно прищурилась кардинал, она проглотила веселье.
– Зачем вам пробуждать Стража? В вашем приказе говорится, что они теперь бесполезны.
Женщина дернула плечом – жест, который, в понимании Шарлотты, должен был выражать безразличие. Но она видела, с каким напряженным вниманием кардинал взирала на сердца.
– Можешь считать это любопытством.
Шарлотта повернулась обратно к столу и вновь коснулась своим даром каждого из сердец. На этот раз она обратила к ним мысленный вопрос. Проснется ли одно из них?
Резкий образ – бесовская улыбка на прекрасном лице – заставил ее замереть, и Шарлотта указала на сердце клеверного Стража. Марго Исла.
– Она проснется.
Кардинал кивнула одному из солдат, и тот принес из угла чучело. Шарлотта прикусила губу в ожидании.
– На вашем месте я бы дала ей хотя бы плащ, – посоветовала она.
Кардинал выглядела озадаченной, и Шарлотта закатила глаза.
– Последователи Старого Бога не стыдятся своих тел, – объяснила она, указав на сердца, – но ни один из них не скажет вам спасибо, если перед незнакомцами проснется в чем мать родила.
Кардинал склонила голову в молчаливом согласии, стянула с плеч свою белую накидку и набросила ее на тело пугала. Затем она взяла со стола сердце, на которое указала Шарлотта, и вложила его в грудь чучела. Внутри была одна солома, но для Марго это не будет иметь значения.