Дверь за ее спиной закрылась. Шарлотта обернулась и увидела, как Монтень трясущейся рукой провел по волосам, а затем принялся снимать покрывала с дивана, крохотного столика и двух стульев, стоявших у незажженного камина.
Заходящее солнце заглянуло в единственное окошко, и Шарлотта засмотрелась на то, как его лучи скользят по земле, окрашивая северные горы в розовый и абрикосовый цвета, столь яркие на фоне темнеющего неба.
– Если думаешь, как отсюда сбежать, этот способ я бы испытывать не стал, – сказал Монтень. Он присел перед камином, вынул из стоявшего у стены древнего железного ведра несколько щепок для растопки и вложил их в зев очага. – Может, у тебя даже получится его открыть, но ты находишься на вершине Башни Тристен. Внешняя стена идеально ровная. Только паук сможет взобраться сюда, и только птица переживет падение отсюда.
Монтень ударил кресалом о кремень, и щепки вспыхнули. Он нагнулся вперед, чтобы подуть на угли, а затем подбросил в занимавшееся пламя несколько поленьев. Встав, капитан обтер руки о штаны.
– Когда прибудет стража, я пошлю кого-нибудь принести еще дров.
– Мне много не понадобится, – сказала Шарлотта. – В конце концов, если Пастор и Лавина согласятся выполнить ваши требования, я смогу уйти, не так ли?
Она внимательно наблюдала за Монтенем, пытаясь понять, известно ли ему о намерении кардинала в любом случае оставить Шарлотту под стражей, или он действительно верит, что ее отпустят. Знал ли он, как кардинал говорила о нем? Как об инструменте. Или еще хуже – как об игрушке. Живот Шарлотты скрутило в узел, а к горлу подступила желчь. В этом смысле Монтень не сильно отличался от призрака под контролем заклинателя. Он стал ее темным орудием, которое, без сомнений, обернется кошмаром для всего королевства.
Так и не ответив, Монтень опустился на диван.
– Что ты делаешь? – рявкнула Шарлотта.
Он закинул одну ногу на другую.
– Жду подкрепления.
– Можешь подождать снаружи. – Ключ в кармане мантии казался невыносимо тяжелым. – Это был долгий день, капитан, и я бы хотела уединения.
Монтень язвительно улыбнулся.
– Ни при каких обстоятельствах я не оставлю тебя в одиночестве в этой комнате, Сэнд, – сказал он. – День действительно выдался долгий. На твоем месте я бы нашел себе место присесть и устроиться поудобнее.
Шарлотта вздохнула и подошла к окну. Она старалась не смотреть на профиль Монтеня, очерченный светом разгорающегося в камине огня. Так не пойдет. Его присутствие – препятствие для ее побега. К тому же Шарлотта была вынуждена признать, что он отвлекал ее, а ведь сейчас ей, как никогда, требовалось сосредоточиться и подумать. Этот мужчина опасен. И все же связь между ними впивалась в нее, натягивала все внутри настолько сильно, что Шарлотта была почти готова сдаться и сесть на диван рядом с ним, лишь бы это прекратилось.
Шарлотта медленно втянула носом воздух, изо всех сил стараясь игнорировать капитана. Она устала после встречи с призраками, что уж говорить о неделях тренировок и недосыпа. И вряд ли сможет вывести из строя Монтеня. Но когда он уйдет, разбираться придется уже с несколькими солдатами.
Ей нужно заставить его уйти и сделать это как можно быстрее.
– Мне нужно принять ванну, – заявила она.
Капитан даже не дернулся.
– Я удостоверюсь, что внутри твоей комнаты будут находиться солдаты женского пола.
Шарлотта фыркнула:
– Думаешь, это имеет значение?
Монтень перехватил ее взгляд, и его непоколебимость сменилась раздражением.
– Как может быть иначе?
Шарлотта знала, что ей не стоит дразнить Монтеня, но, возможно, именно это она и должна сделать, чтобы заставить его убраться. Она, не дрогнув, встретилась с его гранитным взглядом и сказала:
– Наполни ванну и узнаешь.
Монтень застыл, затем сделал глубокий вдох, отчего его ноздри раздулись. Шарлотта увидела, как дернулся его кадык, когда он тяжело сглотнул.
– Зачем ты это делаешь? – спросил он, отвернулся от нее и снова уставился на огонь. – Зачем нарочно заставляешь меня испытывать неловкость?
Внезапно Шарлотта поняла, что больше не притворяется. Она так устала от лицемерного благородства, которым он маскировал варварство своих поступков.
– Потому что я говорила всерьез, – прошипела она, кипя от злости. – Ты чудовище. А чудовища заслуживают того, чтобы испытывать неловкость.
Монтень не отвел взгляда от камина, но положил правую руку на наруч левой. Шарлотта услышала тихий щелчок. Монтень вздрогнул.
Шарлотта оглядела комнату в поисках чего-то, чем она могла бы огреть его по голове, но, к ее великому огорчению, здесь не было никаких украшений. Шарлотта могла бы попытаться ударить его одним из стульев, но он заметит ее прежде, чем она успеет даже поднять это импровизированное оружие у него над головой.
Проклятье.
Шарлотта лбом прижалась к холодному стеклу. Даже с такого расстояния запах Монтеня дразнил ее обоняние. Шалфей и дождевая вода – он как будто только вернулся из леса, где провел целый день. Шарлотта закрыла глаза и прикусила щеку изнутри. Ей не стоит думать о том, как он пахнет. Она определенно не должна думать о том, почему он так пахнет. Не должна думать о пучках шалфея, покачивавшихся на поверхности воды.
На противоположной стороне комнаты вздохнул Монтень.
– В тот день, – произнес он, – в купальне…
Шарлотта резко обернулась. Он точно не мог настолько точно улавливать ход ее мыслей. Монтень встал с дивана и прислонился стройным бедром к стене, держась на расстоянии.
– Ты сказала, что в городе есть заклинатель, – произнес он.
В груди Шарлотты расцвело облегчение, но оно столь же быстро завяло, оставив после себя странную пустоту.
– Я думал, что это невозможно, – продолжил Монтень, – но после сегодняшнего дня… то, что ты выпустила в тронном зале…
– Это было не заклинательство, – рявкнула Шарлотта.
– Я знаю. – Монтень на долю секунды прикрыл глаза, но затем снова посмотрел на Шарлотту. – Я знаю.
Капитану наверняка было непросто это признать.
Монтень не пытался скрыть дрожь в руках, когда сжал пальцы в кулаки и устремил взгляд на горы за окном. Притяжение между ними усилилось – его тьма манила ее свет, – и Шарлотта стиснула зубы, пытаясь побороть первобытную жажду подойти ближе к нему. Луч заходящего солнца скользнул по его подбородку, и в сознании Шарлотты вспыхнуло воспоминание: тот же подбородок, покрытый щетиной, золотится в свете факела, пока вокруг витает ароматный дым. Его обнаженные плечи. Странный шрам на груди.
Шарлотта откашлялась.
– Ты должен признать, что распускать Орден в разгар этих нападений – неразумно, – спокойно сказала она. – Даже тебе с твоим знаменитым самоконтролем не защититься от призраков, которыми управляет заклинатель.
Тусклый луч света рассек надвое равнодушное, словно высеченное из гранита, лицо капитана.
– Если даже так, – сказал Монтень, – с чего мне верить, что ты можешь помочь? Ты, женщина, которая не способна держать себя в руках достаточно долго, чтобы не пробудить мешок костей?
Шарлотта приблизилась вплотную к капитану и толкнула его, заставив отступить на шаг назад.
– Это была не моя вина!
Она покачала головой, ощутив знакомое жжение в глазах. Шарлотта отказывалась позволять слезам пролиться перед ним. Поэтому она вцепилась в ледяную пустоту своей ярости и выпустила ее в капитана, словно стрелу.
– Кардинал провоцировала меня, – прошипела она, кипя от злости. – Она меня подставила. И это не сработало. – Голос Шарлотты сорвался. – Я хорошо справлялась. Пока Грандье не привел мою бабушку. Ее избили и заковали в цепи, тяжелые настолько, чтобы сдержать мужчину в три раза крупнее нее!
Монтень закрыл глаза и вздрогнул, словно ее слова причиняли ему физическую боль.
– Это моя бабушка, – продолжила Шарлотта и приблизилась к Монтеню так, что он больше не мог избегать ее взгляда. – Женщина, которая отправляла тебе пирожные и варенье. Женщина, которая перевязала твое колено после того, как мы забрались на то прогнившее дерево и ты упал…
Монтень вскинул голову, его серые глаза, пронизанные зелеными прожилками, напряженно впились в ее лицо.
– Ты помнишь.
Это был не вопрос, поэтому Шарлотта не ответила. Она в открытую встретилась с ним взглядом. Капитан Монтень спиной прислонился к стене и сполз по ней на пол, уперев локти в колени. Он провел руками по волосам, а затем спрятал лицо в ладонях.
– Разумеется, я помню, – сказала Шарлотта. Пусть он не заслуживал объяснений, она не смогла промолчать. – Мне понадобилось время, чтобы вспомнить. Ты взял себе новое имя. Мы оба изменились.
– Изменились, – согласился Монтень и откинул голову, затылком прислонившись к стене. – И в то же время нет. – Он молчал так долго, что Шарлотта начала гадать, не уснул ли он, но затем капитан прошептал: – Я все еще боюсь темноты.
Шарлотта присела на край узкой кровати, чувствуя себя ничтожно жалкой. Его признание сломило что-то внутри нее, и слова полились наружу прежде, чем она сумела остановить их.
– Я должна сражаться с тьмой, – сказала она трясущимся голосом. – Но я не справляюсь. Я все потеряла.
Шарлотта наблюдала, как последние солнечные лучи пронеслись над горами, пока слезы беззвучно катились по ее щекам. Без золотого сияния солнца в маленькой комнате стало холодно, несмотря на разожженный в камине огонь.
– Боги, Сэнд, – напряженным голосом произнес Монтень и прочистил горло. – Все, что ты потеряла, – это моя вина. Я так отчаянно желаю обратить все вспять.
Она встретилась с ним взглядом и покачала головой из стороны в сторону.
– Это неправда.
Монтень поджал губы, затем открыл рот, но вновь закрыл, признавая поражение.
– Я знаю, тебе хотелось бы, чтобы все сложилось по-другому, – продолжила Шарлотта. – Хуже всего то, что все еще