ух:
– СЭНД, ОСТАНОВИСЬ!
Капитан Монтень бросился к ней, ярость исказила его черты, когда он потянулся к своим ножам и снова крикнул:
– ОСТАНОВИТЕ ЕЕ СЕЙЧАС ЖЕ!
Вой сотряс дворцовые окна, и на другом краю площади Пастор в агонии упал на колени. Тени удлинились, а солдаты застыли на месте. Температура резко понизилась, и холод снежным морозцем поцеловал щеки Шарлотты. Дрожь пробежала по ее позвоночнику, и ее барабанные перепонки сдавило настолько сильно, что она испугалась, как бы они не порвались.
А затем, пока кардинал без сознания лежала в ногах Шарлотты, призраки поднялись, словно из самих камней. Они нависли над членами гвардии и Ордена, не различая, кто им друг, а кто – враг. Маслянистые и черные, словно деготь, духи атаковали людей клыками и когтями. Шарлотта никогда не видела ничего подобного даже во время самых сложных упокоений. Призраки не могли коснуться людей, но от каждого их выпада солдаты валились на землю, хватаясь за головы. Крики наполнили воздух.
Шарлотта встретилась взглядом с Люком де Монтенем, гадая, отражает ли ужас в ее глазах ярость и решимость, застывшие в его взгляде. Он должен был стоять, согнувшись вдвое, и блевать от близости тьмы, но капитан смотрел лишь на кардинала, которая лежала у ног Шарлотты.
И тогда Шарлотта поняла. Кардинал действительно была заклинательницей, но под ее контролем находились всего одна или две монахини. У женщины при себе не было достаточно костей, чтобы управлять этой волной тьмы.
Где-то на площади был еще один заклинатель.
Пока Монтень и Уорт одновременно силой прокладывали себе путь сквозь толпу к Шарлотте, она заметила Поля и Рене. Те сражались с гвардейцами рядом с пробоиной в стене, открывавшей им путь в Пуант-дю-Претр. Сен-Клер нигде не было видно.
Шарлотта должна добраться до Уорта, и им всем нужно бежать отсюда как можно скорее.
43. Люк
Люк чувствовал себя опустошенным, пытаясь восстановить мысленные стены, которые защищали его от призраков. Он видел, как Сэнд уронила кардинала на землю, и теперь каждая капля тьмы, которую он с самого детства так старательно держал на расстоянии, грозила полностью его поглотить. Он знал, что от Сэнд нужно ждать одни неприятности. Знал, что ее близость представляла угрозу – угрозу его клятвам по меньшей мере. Но она оказалась гораздо опаснее, чем он только мог себе представить.
Сэнд хотела, чтобы он поверил, будто заклинатель находится во дворце. Но когда кардинал пала, а Шарлотта Сэнд поднялась над ее обмякшим телом, тьма сгустилась над площадью. Люк не хотел верить, что девочка, которая когда-то полнилась светом, теперь стала заклинательницей костей. Но если она поддалась тьме, Люк не станет ее арестовывать.
Он ее прикончит.
Гвардейцы сбились в кучу в жалкой попытке отыскать безопасное место, когда призраки наводнили площадь. Люк бросился в толпу, раны, оставленные Лоррен, взорвались болью, когда он приземлился на брусчатку. Он пробирался туда, где в последний раз видел Пастора и Сэнд, но они быстро затерялись в хаосе. Его солдаты были испуганы и неорганизованны, и Люк пытался отыскать хоть кого-то, кто сможет следовать его приказам в неразберихе. К счастью, Шарп увернулась от группы призраков и подбежала к Люку. Ее рыжие волосы намокли от пота и липли ко лбу.
– С кардиналом все будет в порядке, – отчиталась она. – Ее несут в покои.
Решимость пришла на смену облегчению, когда Люк заметил в прорехе между призраками проблеск каштаново-золотых волос Сэнд. Он открыл рот, чтобы заговорить, но воздух содрогнулся от нового взрыва.
– Вот дерьмо! – крикнула Шарп, и они одновременно прикрыли головы, когда стена вдоль Олд-Пуанта обвалилась.
У Люка в ушах зазвенело. Дым рассеялся, а пыль осела на землю, открыв взгляду дыру в стене, через которую могли бы проскакать три лошади. Эта прореха была зеркальным отражением той, что зияла в стене Пуант-дю-Претр. Лейтенант Кормак появился на вершине стены и что-то закричал. Если члены Ордена проскользнут в любую из этих прорех, Люку их никогда не поймать. Он притянул Шарп ближе и прокричал приказ:
– Собери наших солдат! Выбери тех, кто еще сохранил разум, и вели им помочь Кормаку перекрыть пробоины в стенах! Никто не покинет площадь! Потом отнесите во дворец тех, кто выбыл из строя!
– Есть, сэр, – ответила Шарп, но в ее глазах клубились сотни вопросов.
– Не волнуйтесь, лейтенант, – сказал Люк, растянув губы в диком оскале. – Я с этим покончу.
Шарп бросилась в толпу солдат, и Люк оглядел площадь. Несколько его гвардейцев все еще сражались друг с другом, их глаза остекленели. Их обучали вести бой в ограниченном пространстве, но вся техника растворилась в отчаянной борьбе за каждый глоток воздуха. В двадцати футах от него Сэнд орудовала рапирой так, словно была воплощением ярости. Люк оттолкнул с дороги красного мундира и воспользовался его телом, чтобы создать себе просвет для атаки, но стоило ему замахнуться, как его клинок налетел на рябиновый посох.
– Не сегодня, – рявкнул Пастор.
И Люк впервые в жизни ощутил, как Страж обратил всю свою силу против него.
Лаванда пронзила грудь Люка, отбросив его назад. Он перекатился и быстро вскочил на ноги, стряхнул с себя первоначальное потрясение и собрался с силами, чтобы противостоять приторному аромату, которым Пастор вновь его атаковал. Этот запах вызывал в Люке желание вдохнуть полной грудью – вдохнуть и просто расслабиться. Но Стражи – это всего лишь иной вид призраков, и Люк не поддастся этому соблазну.
Заставь сердце замедлить бег. Уйми дрожь. Залатай. Дыру. В груди.
Люк сжал свою шпагу в правой руке, стараясь как можно меньше шевелить левой. Каждый раз, когда оставленная кардиналом рана натягивалась, боль пронзала его до самой ладони.
Справа от него Грандье загнал в угол Шарлотту Сэнд. Как бы ни закончилось их сражение, Люк от этого только выиграет, поэтому он сосредоточил все внимание на Пасторе и замахнулся своей рапирой. Шест Стража ударил ему в живот, и капитан пошатнулся, пытаясь сделать вдох. Стена призраков дрогнула.
– Теряете хватку, капитан? – подразнил Страж, но Люк видел, что тот блефует.
Магия, которой так свободно пользовался Пастор, брала свое, как и его связь с Сэнд. Люк усмехнулся.
Восстановив равновесие, он парировал следующий удар Пастора своим клинком, а затем замахнулся, целясь ему в торс. Пастор втянул в себя живот, и Люк промахнулся. Он знал, что обладает внушительной силой, даже несмотря на ранение, но невысокий рост Пастора стал для того преимуществом. Мужчина был некрупным и быстрым – он кружил возле Люка, молниеносно нанося и блокируя удары. Рапира Люка раз за разом натыкалась на рябиновый посох, но не могла добраться до Стража.
Призраки ныряли в пространство между ними. Они обжигали кожу своим холодом и касались сознания Люка миллионом шипящих шепотков, словно жгучие листья крапивы. Его замутило. Он не мог оградиться от них, и это приводило его в ярость.
Пастор вновь и вновь оттеснял Люка, на его губах играла дерзкая улыбка, но Люк видел, что на лбу Стража выступил пот. Слышал, как натужно он дышит. Половина солдат Люка последовали за Шарп в безопасность дворцовых стен. Остался всего один отряд: солдаты пытались пробиться сквозь своих собратьев по оружию, чтобы заблокировать пробоины в стене.
Люк ненавидел проклятую лаванду.
Они со Стражем наворачивали круги, пытаясь восстановить дыхание.
Залатай дыру в груди.
Люк ощутил, как окрепла его решимость, когда призраки затихли за его мысленными стенами, а самоуверенность Пастора пошатнулась. Существовал только один способ победить Орден.
Пришло время Люку ослабить цепи, в которые он себя заковал.
Люк позволил рапире со звоном упасть на брусчатку. Страж прищурился, а Люк обхватил пальцами рукояти «когтей» и вынул их из ножен на ремне.
Призраки отшатнулись, гул их голосов стал громче, но Люк отрешился от духов и сосредоточился на стоявшем перед ним мужчине.
Пастор не покинет эту площадь на своих двоих.
44. Шарлотта
Красное море гвардии кардинала поредело. Людей Сломленной Птицы тоже стало меньше. Поль крикнул что-то Шарлотте, но слова потонули в шуме, и Рене со Стражем оставили попытки пробиться к стенам и исчезли внутри дворца. Солдаты сливались с тенями все прибывающих призраков, и Шарлотта в хаосе потеряла Уорта из виду. Она сделала шаг в ту сторону, где видела его в последний раз, но перед ней возник Грандье. Он с удвоенной энергией размахивал рапирой ее отца.
– Хочешь ее, девчонка? Подойди и забери!
Шарлотта ощутила знакомое жжение ярости, но оно было слабым, разбавленным. Она устала, но это не значит, что она будет совершать глупости.
Шарлотта отбила первые два удара Грандье, отступая назад. Они закружили друг напротив друга. Грандье продолжал сыпать злыми насмешками ей в лицо, и Шарлотта потянулась к тому непоколебимому самообладанию, с которым Люк де Монтень наблюдал за смертью ее брата, с которым сражался с ней на кладбище. Возможно, самоконтроль превратил его душу в лед, но именно это сейчас и требовалось Шарлотте, чтобы не разлететься на осколки.
Пусть тьма манила Шарлотту, внутри нее все еще сиял свет – свет, который в открытую молил о справедливости, а не о мести.
Этот свет она использует, чтобы выпотрошить Грандье, как рыбину.
Она атаковала лейтенанта с таким абсолютным контролем и мощью, что даже призраки и гвардейцы кардинала отступили. Грандье отразил ее удары, но его движения были отчаянными, исполосованное шрамами лицо исказила гримаса растерянности. Каждый раз, когда он пытался контратаковать, Шарлотта ловила его клинок своим и использовала инерцию мужчины против него самого. Когда она отшвырнула его в толпу испуганных красных мундиров, Грандье столкнулся с другим солдатом и выругался.
Шарлотта воспользовалась этим мгновением, чтобы восстановить дыхание, но ее руки становились все тяжелее, а глаза щипало. Ближайшее облачко призраков качнулось в сторону Шарлотты, но она потянулась к ним со спокойной решимостью, и призраки завизжали и отшатнулись назад. Шарлотта вновь коснулась их своим сознанием, пытаясь отвоевать себе еще немного пространства, но ее силы таяли.