– Он симпатичный, но как оружие эта рапира всегда была дерьмовой.
Но она принадлежала ей. Шарлотта прислонила клинок к гниющей церковной скамье.
– Твой шейный платок завязан так аккуратно, – сказала она, наконец поняв, что именно изменилось в кузене.
Мика с улыбкой провел рукой по платку.
– Я уволил своего камердинера. Оказывается, я сам могу завязывать эту дурацкую штуку.
Взгляд Мики переместился с Уорта на тела Стражей, над которыми трудилась Марта, и его льдисто-голубые глаза стали очень серьезными.
– Что теперь? – спросил он.
Уорт покачал головой:
– Если кардинал и Монтень могут заклинать, четырех Стражей не хватит.
– Простите, – протянул Мика, побледнев сильнее, чем обычно. – Повторите-ка…
– Лоррен использовала призраков, чтобы мучить Артюса, – объяснила Шарлотта. – Она собирается занять трон.
Мика выругался.
– Мы знали, что она просто так не откажется от власти, но призраки? Она не может занять трон Ниво, будучи заклинательницей. Наверняка она блефует.
Уорт ничего не ответил, но его губы сжались в тонкую линию.
– Она превратит Ниво в еще один Бруйяр, – сказала Марта, вернувшись в часовню.
Бруйяр. Страна за горной грядой Буклье, где деспот правил людьми с помощью костей их предков.
– Тогда мы должны остановить ее прежде, чем она сумеет претворить свой план в жизнь, – заявила Шарлотта. – Мы не одни. Сломленная Птица помогала нам.
Мика горько рассмеялся.
– И посмотри, что из этого вышло, – сказал он. – Помощь нам – самый явный акт непослушания, который Сломленная Птица когда-либо совершала. Им придется на некоторое время залечь на дно. Я долго собирал паутину людей, которые преданы Ниво, но на это ушло много лет. И мы не готовы.
– Хватит, – окликнула их бабушка Шарлотты. – Посмотрите сюда.
Между ними на осыпающемся каменном алтаре тело Рене Дюрана начало растворяться белым туманом. Свет вспыхнул в часовне. Шарлотта прикрыла веки, а ее сердце пустилось вскачь. Слезы выступили у нее на глазах и потекли вниз по щекам. Марта подбежала к Шарлотте и вручила ей мешок для чучела.
– Нам нужно чем-то его набить, – сказала Шарлотта.
– Можжевельник, – резко ответил Уорт. – Снаружи есть несколько кустов.
Марта сорвалась с места, прихватив с собой ножницы, и вернулась меньше чем через минуту с охапкой веток. Шарлотта жадно вдыхала хвойный аромат, пытаясь успокоиться, пока они с Уортом набивали пугало. Не было нужды торопиться.
Но ради Старого Бога, как же ей хотелось сделать все быстрее.
– Тут не хватает! – крикнула она.
Мика вошел в часовню с еще одной охапкой можжевельника. Казалось, он с корнем вырвал из земли целый куст. Ягоды покатились по полу в разные стороны, пока Шарлотта набивала мешковину. Уорт поместил мраморное сердце Рене в можжевельник, зашил ткань и повесил новое чучело на шест.
– С момента нашего возрождения новых Стражей не появлялось, – сказал он, прислонил чучело к стене и в благоговейном страхе отступил на шаг.
– Прекрасно, – сказал Мика. Он пытался говорить с обычной легкомысленностью, но его волнение было очевидно. – Осталось только найти идиота, для которого он проснется.
Шарлотта вздохнула. Об этом она забыла. Хотя Страж мог проснуться без напарника, такое случалось нечасто. Она посмотрела на свою невестку, но Марта резко рассмеялась.
– Нет, спасибо, – сказала она и бросила на Уорта извиняющийся взгляд.
Аромат можжевельника волнами излился в воздух, когда Страж Рене Дюран обрел человеческие очертания и обнаженный упал вперед, приземлившись на потрескавшиеся каменные плиты.
– Боже, – выдохнул Рене. Его глаза блестели, темные взъерошенные кудри ореолом венчали голову. – Он никогда не рассказывал мне, насколько это чертовски неприятное ощущение.
Уорт снял с себя плащ и набросил его Рене на спину. Новоиспеченный Страж благодарно кивнул, а затем перевел взгляд туда, где стоял Мика. Улыбка пронзила лицо Рене, обнажив дыру на месте выбитого зуба. Глаза мальчика утратили прежний коричнево-золотой цвет, напитавшись сине-зеленым оттенком можжевеловых ягод.
Удивленный смех Шарлотты наполнил часовню, когда она перевела взгляд с Рене на своего кузена. Уорт фыркнул, словно считал, будто Рене весело пошутил, а Мика, запинаясь о собственные ноги, попятился, чтобы оказаться подальше от пробудившегося можжевелового Стража.
– Ты же не всерьез, – прорычал Уорт.
– Я смертельно серьезен, – отозвался Рене. – Я заставил Поля пообещать, что, если со мной что-то случится, он проснется для Мики Лебо и не оставит вас в одиночестве. – Мальчик игриво пожал плечами. – Логично, что это обещание распространяется и на меня.
– Серьезно, в этом нет никакой необходимости, – запротестовал Мика. – Что насчет моего камердинера? У него внезапно появилось много свободного времени.
Легкость наполнила Шарлотту. Она бросилась к Рене и заключила его в крепкие объятия. Мгновение назад Шарлотта точно знала, что больше никогда не сумеет поговорить с Рене. И все же вот он – мальчик, который мог поправить самое дурное настроение. Мальчик, который своей добротой заставлял ее становиться лучше. Последние недели лишили ее столь многого. Но если Старый Бог решил вернуть ей что-то, она примет его подарок с распростертыми объятиями.
Шарлотта отстранилась от Рене, взглянула ему в глаза и ощутила, как улыбка озарила ее лицо.
– Где бренди? – спросила она.
– В мире не хватит бренди, чтобы это пережить, – проворчал Уорт.
Мика резко ткнул его в бок:
– В этом мы сходимся.
Но Пастор уже улыбался, как и бабушка Шарлотты.
За спиной Марты бились три сердца.
Вскоре они отыщут клевер, чертополох и ваниль, чтобы пробудить еще троих Стражей. Эти спасенные сердца олицетворяли удачу, смелость и любовь. И если Орден собирался свергнуть кардинала и спасти Ниво, им все это понадобится.
Рене пересек расстояние, отделявшее его от Мики, и протянул руку.
– На страже престола мы стоим, – сказал он.
Мика вздохнул и сжал ладонь Стража. Энергия можжевеловыми волнами потекла от их сплетенных рук, когда слова Мики эхом разлетелись по руинам. Шарлотта и Уорт заговорили с ним в унисон:
– Наготове ждем в темноте, чтобы обратить чудовищ в бегство.
51. Кардинал Лоррен Непорочная
Лоррен Непорочная стояла перед своим туалетным столиком и изучала сердца девяти Стражей. Она потеряла три из них, но вернула то, что принадлежало Белле Шарис. Она сама вырвала его из окровавленной, искалеченной руки Ракель Сен-Клер.
За ее спиной застонал капитан Монтень. Он был цепями подвешен к потолку и находился в полубессознательном состоянии. По его груди струилась кровь. Лоррен выполнила свое обещание: ее имя опоясывало левую часть его грудной клетки, вдоль ребер тянулось под его рукой до самой лопатки. Пояс его брюк почернел от крови. Рано или поздно Лоррен позволит лекарю осмотреть его.
Ей нравилось любоваться сломанными вещами.
Кардинал посмотрела на себя в зеркало. Когда она заметила синяк, который Сэнд оставила на ее шее, и глубокие воспаленные царапины от собственных ногтей, ее губы растянулись в безумной улыбке. Когда-то она сама была сломанной. Ее изгнали из Бруйяра, когда король назвал ее слабой. Если бы Лоррен осталась там, то в лучшем случае стала бы служанкой. В худшем? Ее бы замучили до смерти, чтобы она возродилась призраком – стала еще одной горкой костей для тирана-заклинателя, который правил королевством.
Монтень всегда был слабым местом в плане Лоррен. Его сила во много раз превосходила ее возможности. Она чувствовала это, когда он находился рядом: его дар был словно шторм в переполненной чаше, готовый выплеснуться наружу.
Но если он не станет заклинать, она не сможет двигаться дальше.
Если, конечно, она не увеличит собственные силы вместо того, чтобы полагаться на его дар. Сэнд и клеверная Стражница показали Лоррен, что ни один Страж добровольно не свяжет себя с ней узами. Но, как и сказала Сэнд, Стражи были всего лишь призраками света.
А призраков можно заклинать.
Лоррен изучила каждое сердце. Тьма затуманила ее зрение, и она открылась ей, позволяя заполнять тело до тех пор, пока каждый удар сердца не стал казаться медленным и тяжелым от переполнявшей его силы. Тогда она пробудила свою способность и по очереди коснулась каждого Стража. Она искала любой намек на то, что одно из сердец поддастся и позволит ей превратить его в продолжение ее собственной воли и ярости.
Обычным призракам не требовалось давать разрешения. Они были слабы. Любая вспышка злости или печали позволяла Лоррен овладеть душой призрака. Но с сердцами Стражей справиться было сложнее. Надежда и свет защищали их от тьмы. Все они игнорировали ее, продолжая биться с неизменной теплотой и отрицанием.
До тех пор, пока она не коснулась сердца Беллы Шарис.
Тогда как остальные сердца светились белизной, сердце первой Стражницы, словно трещинами, было испещрено серыми узорами. Лоррен подступила ближе, и, когда в ответ на ее осторожное прикосновение от сердца потянуло морозом, она ахнула.
Она словно смотрела в зеркало, в котором отражались ее собственное разочарование и амбиции.
Сердце Лоррен пустилось вскачь, когда она сжала пальцами сердце рябиновой Стражницы. Сила излилась из нее и железной хваткой оплела кость. Лоррен не просила Стражницу проснуться. Она приказывала, чтобы Шарис подчинилась.
Нечто невидимое прогнулось под напором веления Лоррен, и сердце, которое прежде казалось мертвым, всколыхнулось, а потом вяло забилось в ровном ритме.
Кардинал почувствовала, как сила потекла из сердца в ее конечности. Кости призраков, спрятанные в соседней комнате, потянулись к ее сознанию, хотя мгновение назад она их не чувствовала.
Лоррен Непорочная улыбнулась. Народ Ниво злился: те, кого они когда-то называли героями, их предали. Дворцовая площадь лежала в руинах, а принц слег в своих покоях. Она завоевала благосклонность людей, чтобы подняться так высоко. Теперь ей нужно распалить их страх и злость, воспользоваться этими чувствами, чтобы из регента превратиться в королеву.