– Орден защищал королей и королев Ниво две сотни лет, – сказала она, и ее пересохшее горло резанула боль.
Шарлотта не заплачет.
– Он был создан, чтобы сражаться со злом, которое почти полностью вымерло, – ответил Монтень. – Теперь принца защищает гвардия кардинала, и мы продолжим это делать и после его коронации.
– Вы не можете…
Уильям встал между Шарлоттой и Монтенем.
– Приношу свои извинения, капитан. Моя сестра юна и слишком легко теряет контроль над эмоциями.
Шарлотта обвела взглядом двор в поисках своей рапиры. Она собиралась убить собственного брата.
– Разумеется, мы подчинимся указу, – продолжил он. – Я последую за вами и лично передам сердце Пастора принцу.
– Уильям!
– Шарлотта, помолчи!
Слюна брызнула изо рта Уильяма, и двор погрузился в полную тишину. Никогда прежде брат не отчитывал Шарлотту при незнакомцах. Она знала, что в ней говорят мелочность и злопамятность, но в глубине души надеялась, что Марта сейчас наблюдает за ними. Хоть Марта и вышла за Уильяма, но внутри них с Шарлоттой пылал схожий огонь – одинаковое желание сражаться. Она бы согласилась с Шарлоттой и обвинила супруга в бесхребетности.
Монтень кивнул и вскочил на лошадь. Лейтенант развернулся, чтобы последовать за капитаном, но, встретившись взглядом с Шарлоттой, опустил руку и пальцем провел по эфесу клинка, висящего у него на бедре. Это была длинная изящная рапира, ее рукоять украшало переплетение ветвей с узором из цветов апельсина. Этот клинок – единственный в своем роде. А мужчина, который владел им, умер десять лет назад.
– Где ты ее взял? – Шарлотта шагнула навстречу лейтенанту Грандье.
Уильям попытался вмешаться, но она оттолкнула его в сторону. Шарлотта ожидала увидеть в его глазах злость, но в них застыло поражение. Она часто гадала, что случилось с отцовским оружием после его смерти. Неужели Уильям все это время знал правду? В это мгновение, глядя, как ее брат без боя отдает наследие их семьи, Шарлотта ощутила, как ее изумление окрепло и переросло в нечто более решительное. Она повернулась к Грандье.
– Рапира принадлежит нам.
Губы лейтенанта Грандье растянулись в невинной улыбке, когда он покровительственно коснулся рапиры.
– Я честно заработал этот клинок, – ответил он. – Он принадлежит мне по праву.
Ярость вспыхнула в груди Шарлотты. Существовало только два способа заработать оружие: генерал мог вручить его своему солдату за успех в бою или же воин мог выцарапать клинок из рук своего побежденного врага.
– Шарлотта, прошу, – взмолился Уильям треснувшим от волнения голосом.
Напряжение росло, и лошадь Монтеня попятилась в сторону, но Грандье не сводил с Шарлотты прищуренного взгляда. А потом этот ублюдок подмигнул.
– Эта рапира принадлежала моему отцу, урод!
Шарлотта бросилась на Грандье, занеся кулак для удара, и лейтенант выхватил роковой клинок, чтобы дать ей отпор.
Но Уильям был быстрее.
Грандье замахнулся, но Уильям обхватил Шарлотту за плечи, оттолкнул ее в сторону, и в следующее мгновение рапира их отца вонзилась ему между ребер.
Шарлотта больно ударилась о землю; рана на ее плече вспыхнула огнем. Глаза Уильяма расширились, когда кончик окровавленного лезвия вышел из его груди, и солнце мира Шарлотты навсегда погасло.
– Грандье!
Капитан Монтень попытался спешиться, но его лошадь взбрыкнула, едва не выбив его из седла и заставив других солдат разбежаться в стороны. Но Грандье не сводил взгляда с брата Шарлотты. Уильям пошатнулся, отцовская шпага все еще торчала из его плоти.
– Какая досада, – протянул лейтенант.
Шарлотта поняла, что Марта наблюдала за ними, потому что крик девушки пронзил вечерний воздух зазубренным клинком.
Лошадь Монтеня пятилась и кружилась на месте, пока он отчаянно старался взять животное под контроль. Шарлотта сделала два шага вперед и врезала ногой Грандье в грудь. Он отлетел назад, клинок вышел из тела Уильяма, красные брызги разлетелись во все стороны, и Шарлотта накинулась на лейтенанта, когда бездыханное тело ее брата рухнуло на землю. Она успела трижды ударить Грандье, прежде чем он скинул ее с себя. Лейтенант перекатился, вскочил на ноги и наставил на нее шпагу – лезвие было измазано грязью, смешанной с кровью Уильяма.
– Грандье! – рявкнул Монтень, наконец справившись со своей кобылой. – Сейчас же сядь в седло.
Глаза Уильяма слепо смотрели в небо, а они собирались просто уехать? Шарлотта скорее даст корням преисподней утащить себя в пекло, чем позволит солдатам уйти. Она отступила на несколько шагов назад, вынула меч Уильяма из его ножен и бросилась на Грандье с яростным воплем. Исполосованный шрамами мужчина обернулся, встретив ее злобной ухмылкой, но сильные руки схватили Шарлотту за край ее мантии. Ее резко отдернули в сторону, и Шарлотта с удивлением уставилась на Монтеня сквозь слезы, застилавшие глаза.
– Вы закончили? – голос Монтеня был тверд и абсолютно лишен любых эмоций.
– А разве убийца мертв?
Шарлотта мотнула головой, целясь в нос капитану, но тот вскинул руку, и его золотой наруч принял на себя удар. Боль пронзила лоб Шарлотты, когда он оттолкнул ее. Кровь потекла по ее лицу, заливая глаза.
Шарлотта попыталась прийти в себя, когда капитан развернулся и направился к своей лошади. Его глаза, совсем недавно робко взиравшие на нее, теперь были холоднее северного ветра.
Тревога зазвенела в глубине сознания Шарлотты, где властвовали инстинкты. Она должна бояться Монтеня – должна понимать, что этот мужчина опаснее стаи голодных волков. Но Шарлотта Сэнд ничего не боялась – она сама обратилась в ярость.
Шарлотта знала, к чему приведет ее решение. В ее сознании вспыхнул смутный образ. Кровь и темнота. Тело мальчишки. Если она умрет, подпитываемая столь сильной злостью, ее ждет вечная горечь призрачного существования.
Но ей было плевать.
Шарлотта вскинула клинок Уильяма и бросилась на Монтеня. Он встретил ее непоколебимым спокойствием, отчего Шарлотте захотелось убить его еще больше. Этот мужчина даже не вздрогнул, когда ее брата убили. Капитан отразил первый удар Шарлотты своим наручем, отведя ее рапиру в сторону. Она упорно атаковала его снова, но каждый удар разбивался о его защиту. Монтень не достал клинка, даже не сдвинулся с места, и, когда эмоции наконец вспыхнули в его глазах, Шарлотта закричала от злости. Он был раздражен.
Монтень замахнулся на Шарлотту правой рукой. Она блокировала его удар, но слишком поздно осознала, что это был ложный выпад. Капитан левой рукой обхватил ее запястье и выкрутил его. Хватка Шарлотты ослабла, и рапира Уильяма упала на землю. Шарлотта нагнулась за клинком, но Монтень рывком дернул ее назад и крепко обхватил двумя руками, прижав ее спину к своей груди. Она сопротивлялась. Раненое плечо вспыхнуло болью, когда она замахнулась обеими руками, пытаясь дотянуться до любой части тела капитана. Но он продолжал удерживать ее на месте. Удар сыпался за ударом, их ноги переплелись в складках ее мантии, и хотя Шарлотта не видела Грандье, она слышала, как он смеется.
Шарлотта глубоко втянула носом воздух и закричала от бессилия.
Монтень сжимал ее тело до тех пор, пока ребра не затрещали от давления, а затем наклонил голову так, чтобы его щека коснулась ее щеки. Кровь из раны на лбу заливала глаза, а боль туманила сознание, и Шарлотта заморгала, пытаясь прийти в себя.
– Прекрати, – прошипел Монтень. – Ты только навредишь себе.
– Отпусти меня, – выдавила Шарлотта сквозь крепко стиснутые зубы. – Достань свою шпагу и сразись со мной.
Но Монтень только перехватил ее крепче, и в кольце его рук Шарлотта едва могла дышать, не то что драться. Она вновь вскрикнула, но ее вопль превратился в стон, а силы оставили ее. Когда она оказалась так близко к Монтеню, странное ощущение, вспыхнувшее между ними, превратилось во что-то узнаваемое. Ее окатила волна печали, не похожей ни на одно чувство, что Шарлотта испытывала прежде. У нее подкосились колени, и вместо крика с губ сорвался всхлип.
– Мы будем стоять так, пока ты не успокоишься.
Монтень продолжал удерживать ее на месте, и его твердый голос звенел сталью в ее ушах. Шарлотта зажмурилась и поморщилась, когда боль с новой силой пронзила ее голову.
Ее брат мертв.
Брат Шарлотты мертв, и этот мужчина позволил Грандье убить его. Теперь он игрался с ней, даже не потрудившись обнажить свои печально знаменитые ножи, словно она не стоила таких усилий.
Хватка Монтеня ослабла самую малость, и Шарлотта крутанулась на месте, целясь коленом ему между ног. Капитан парировал удар, но потерял равновесие, и они оба рухнули на шест, на котором висело чучело Уорта. Запах лаванды ударил в нос Шарлотты, он должен был отогнать тьму, однако на Шарлотту никак не подействовал. Она хотела, чтобы Монтень страдал. Она хотела убить Грандье.
Восстановив равновесие, Монтень прижал Шарлотту к чучелу и, склонив голову, встретился с ней взглядом. В его глазах стояла тьма двенадцати кругов ада, в который он верил. Монтень глубоко вдохнул, его ноздри судорожно затрепетали – единственный признак его пошатнувшегося спокойствия.
– Измена короне не вернет его, – сказал он так тихо, что услышать могла только Шарлотта. Тоска промелькнула в его взгляде, но исчезла так быстро, что Шарлотта решила, будто ей показалось. – И от мести тебе не станет лучше.
Смех сорвался с губ Шарлотты, но Монтень крепче сжал ее, заставив замолчать.
– Не узнаю, пока не попробую, – прохрипела она.
– Никто не противится воле Безмолвных Богов, – в голосе Монтеня прозвучала нотка сочувствия. Это привело Шарлотту в ярость. Она закрыла глаза и сжала губы, чтобы скрыть дрожь. – Никто не может противостоять кардиналу. Открой глаза.
Она не хотела открывать глаза. Шарлотта чувствовала его. Она ощущала его печаль и разочарование. Что бы их ни связывало, это сбивало ее с толку. Она не хотела видеть фальшивое сочувствие на его лице. Будто он знает, какую боль она испытывает. Будто ему не все равно.