– Сэнд, – повторил Монтень. – Мне нужно, чтобы ты посмотрела на меня.
Шарлотта открыла глаза, и у нее перехватило дыхание. На ресницах капитана Монтеня блестели слезы.
– Хорошо, – прошептал он, а затем добавил громче, чтобы услышали все остальные: – Леди Шарлотта Сэнд, вы подняли свой клинок на членов гвардии кардинала. Так как вас спровоцировали, я не стану вас арестовывать, но ожидаю, что вы выполните обещание брата. Вы доставите сердце Стража в столицу к концу недели. В противном случае арест станет наименьшей из ваших проблем.
– Меня спровоцировали?
Голос Шарлотты дрогнул. Она хотела рассмеяться. Она хотела кричать.
– Доставь сердце Пастора, – сказал Монтень, вновь понизив голос. – Вернись домой. Выйди за симпатичного фермера. Живи дальше, чтобы встретить счастливую старость, и будь благодарна за то, что сегодня я проявил милосердие. Такое случается редко.
Горе и ненависть безжалостно сжали сердце Шарлотты в кулак. Она собрала каждую каплю влаги во рту и плюнула в лицо капитану. Веки Монтеня опустились, и на его лице отразилось нечто, несправедливо напоминавшее сожаление, но затем он отпустил Шарлотту, повернулся к ней спиной и направился к своей лошади. Грандье наблюдал за ними, с любопытством склонив голову набок.
Шарлотта уперлась спиной в набитое лавандой чучело, тяжело дыша. Кровь и слезы смешались на ее лице, но одно она знала наверняка: ей не нужно милосердие Люка де Монтеня.
В три шага она преодолела разделявшее их расстояние и потянулась к ножам у него на ремне, но Грандье оказался быстрее. На исполосованном шрамами лице появилась ухмылка. Он замахнулся, и, хотя Монтень потянулся, чтобы его остановить, Грандье успел ударить Шарлотту кулаком в лицо, и мир погрузился во тьму.
4. Люк
Злость никогда не была проблемой для капитана Люка де Монтеня. Но, покачиваясь в седле в такт шагам своей глупой одолженной кобылы в хвосте полка, глядя, как лейтенант Грандье смеется и ругается в свете факелов, Люк чувствовал, как в нем разгорается жар. Он мрачно улыбнулся, представив, как бросает нож в затылок лейтенанту.
Попасть в цель будет легко. Даже с такого расстояния. Даже в темноте.
Вместо этого Люк выпустил шип на своем левом наруче и вдавил его в кожу на запястье, молясь, чтобы его знаменитый самоконтроль не подвел сейчас.
Но Люку ответили не его боги. В его сознание проник голос матери: она давно умерла, но воспоминания о ней преследовали его не хуже призраков.
Беги от чудовищ, от тьмы убегай.
Сиянье свое поглотить злости не дай.
Беги от чудовищ, беги от того,
Кто съест твое сердце, как съел солнце давно.
Черты ее лица – даже цвет ее глаз – стерлись из воспоминаний из-за детства, полного лишений и трудностей. Но ее голос продолжал петь в его крови. Хотелось бы ему, чтобы эта мысль дарила утешение. Люк пришпорил лошадь, и она понеслась галопом.
Грозные тучи двигались им навстречу по ночному небу – начиналась буря, которую предсказала Шарлотта Сэнд. На юго-востоке Ниво стояла невыносимая влажность. Дорожная куртка Люка, надетая поверх формы, закрывала его целиком, за исключением нескольких ножей на поясе, но была крайне неудобна. Если Люк снимет ее, дышать станет легче, но сегодня он заслуживал наказания.
Люк был вынужден признать, что земли, далекие от Тютёра, тоже живописны. Столица была прекрасна, но ее красота заключалась в силе и возрасте, а не в чистоте воздуха. И хотя Люк мог оценить этот регион по достоинству, на юго-востоке он всегда чувствовал себя беспокойно. Здесь было слишком много открытого пространства. Слишком много неба. Ему куда больше нравилось ходить среди высоких деревьев северных лесов или прятаться в тени могучих гор, силуэт которых возвышался на горизонте, напоминая, как мал человек по сравнению со всем остальным миром. К тому же в данный момент Люк не отказался бы ощутить на коже дуновение северного ветра.
Капитан проглотил свое раздражение. Как так вышло, что с заходом солнца исчез и легкий бриз, отчего жара стала еще более невыносимой? Люк не планировал пускаться в путь так поздно, но оставаться на ночь рядом с поместьем Сэнд было бы неразумно. Хотя он бы не удивился, если бы эта девчонка решилась напасть на них и в дороге.
Двенадцать кругов ада, он ведь почти позволил ей убить Грандье. И ведь у нее вполне могло получиться, если судить по тому, как она обращалась со своей рапирой. Клинок был слишком тяжел для нее, а защищалась она настолько плохо, что это и защитой не назвать. И все же у Грандье не было ни единого шанса выстоять против девчонки. Но тогда Люку пришлось бы ее повесить. Она и так в открытую атаковала лейтенанта до того, как тот пронзил своей рапирой грудь ее брата. И Люку придется поплатиться за то, что он не арестовал девчонку прямо на месте.
Да, Грандье раздразнил ее. Девчонка, вероятно шокированная новостью о роспуске Ордена, среагировала на его слова, не подумав. Солдаты Люка не должны позволять себе такое поведение, и Грандье поплатится за свою выходку. Боги, он вырубил девчонку одним ударом. Воспоминание о том, как Сэнд рухнула на траву рядом с телом своего брата, еще долго будет преследовать Люка в кошмарах.
Он провел ладонью по лицу. Когда он встретил ее на дороге, от удивления у него весь воздух вышибло из легких. Она его не узнала, и это неудивительно, если учитывать, что священники церкви Безмолвных Богов дали ему новое имя, когда взяли к себе на воспитание. Люк всего год провел в городишке под названием Брадон до смерти своей матери, и Шарлотта Сэнд стала его единственным другом. А к ней остальные дети тянулись, словно она была солнцем. Люк был лишь одним из многих. И даже в то время его переполняли тени, которые не мог развеять ее свет.
Сожаление наполнило грудь Люка, и он тряхнул головой. Вся эта ситуация приводила его в бешенство. Да, возможно, Сэнд не узнала его, но он все равно ощутил притяжение ее спокойной уверенности, которая так резко контрастировала со смятением, что царило в его душе. И пускай из-за данных им клятв такие мысли были неуместны, больше всего на свете ему хотелось быть рядом с ней.
Это все, о чем он когда-либо мечтал. Даже в возрасте семи лет.
Он покачал головой и снова пришпорил лошадь. Все это теперь не имеет значения. Он выбрал иной путь. Хотя скорее это Джонас Сэнд и его Страж выбрали для него иной путь, а Люк разыграл выпавшие ему карты настолько хорошо, насколько смог.
Люк вздохнул и сосредоточился на более насущной проблеме. Грандье.
Старый лейтенант изменился до неузнаваемости с тех пор, как два года назад попал под командование Люка. Все вокруг считали, что Грандье следующим займет пост капитана, и мужчина не обрадовался, когда звание присвоили подростку. Кардинал решила эту проблему так же, как поступают с двумя дикими псами, сцепившимися из-за кости. Она отошла в сторону и позволила им вцепиться друг другу в глотки.
Всем, кто остался недоволен назначением Люка на эту высокую должность, было позволено бросить ему вызов. Поэтому, когда ему только исполнилось семнадцать лет, Люк вышел на замковую тренировочную площадку и победил двадцать одного солдата – мужчин и женщин – за один час и семь минут. Остальные воины поклялись ему в верности, не задавая лишних вопросов. С тех пор Люк сумел доказать, что кардинал не ошиблась, доверившись ему. В свои девятнадцать он не только оставался непобедим на поле боя, но и был блестящим стратегом. Именно поэтому кардиналу стоило привлечь его к разработке и исполнению плана по созданию указов против Ордена Стражей, но вместо этого она превратила его в няньку для лейтенанта Грандье, который не мог запомнить свое место.
Раздавшийся из головы отряда возглас ознаменовал окончание долгого дня. Постоялый двор, на котором солдатам предстояло провести ночь, уютно устроился у дороги. Из труб к верхушкам деревьев, словно призраки, поднимались завитки дыма. Люк вздрогнул и направил свою кобылу в сторону конюшен. Ехать пришлось долго, но теперь он сможет воссоединиться со вторым отрядом, который был послан на запад к другой семье Ордена. К другому спящему Стражу. И он наконец избавится от этой проклятой лошади.
Но прежде чем Люк успел спешиться, к нему подбежал посланник, держа в руках конверт, на котором ярко-алым сияла восковая печать кардинала. Люк отправил посланника поужинать, когда за поводья взялся мальчишка-конюх.
– Спасибо, что одолжили мне лошадь, – сказал Люк, спрыгнул с седла и насмешливо вздернул бровь. – Напомни тому, кто у вас стирает потники, отыскать оставшиеся каштаны.
Мальчишка побелел, а затем потянул кобылу ко входу в конюшню. Люк вздохнул и открыл письмо. Почерк кардинала был красивым и аккуратным, но Люк видел, что за резким наклоном букв скрывалось нетерпение. В столицу уже прибыли сердца двух Стражей, но как минимум еще одно исчезло, а семью, которая была обязана хранить его, никто не мог отыскать. Люк предупреждал кардинала, что сопротивление неизбежно. Она согласилась, что хранители сердец могут проявить недовольство, когда гвардейцы попытаются забрать Стражей, но Люк понимал, что этим все не ограничится. Нельзя распустить братство, которое существовало несколько веков, и ожидать, что его члены всего лишь проявят недовольство.
Особенно когда дело касалось последователей Старого Бога, которые сражаются, словно кучка пьяниц, и плодятся как кролики.
Люк перевернул лист, но задняя сторона была пуста. Кардинал не ответила на его просьбу перевести Грандье в другой отряд. Было бы так просто отправить мужчину служить в пограничном полку какой-нибудь далекой крепости. Лейтенант порочил честь Безмолвных Богов своей бессмысленной жестокостью, и вдобавок теперь его руки были запятнаны кровью мальчика из Воробьиной долины. Этому требовалось положить конец. Люк сунул письмо в карман, стряхнул с сапог пыль, а с себя – разочарование и направился ко входу в постоялый двор.