С кем все мы радости делили
Его! Бог отнял навсегда.
Помчался наш голубчик
С невинною душой.
Небесная голубка
Взяла его с собой.
* * *
А вот редчайший пример таланта, фантазии, причудливости воображения, проявленных городской администрацией. В Новом Петергофе улица, ведущая к местному кладбищу, издавна называлась Троицкой - по имени кладбищенской церкви. Недавно иду и вижу - на угловом доме, рядом со старой порыжелой жестянкой, висит новенькая, эмалированная, синяя с белым, дощечка:
УЛИЦА БЕЗВОЗВРАТА
* * *
Разговоры, подслушанные в петергофских музеях.
В Коттедже:
- Ой, как все-таки в мирное время хорошо цари жили!
В Монплезире, в жилых комнатах Петра:
- Боже ж ти мiй. Яким злиднем жил!
- Он парень был деловой. У него разврата не полагалось.
* * *
Объявление в "Вечорке":
"Молодой инженер с мамой ищет комнату".
* * *
Петергофская гостиница "Интернационал". Старый официант Власыч:
- Извиняюсь, Алексей Иванович, я вам яйца подал, а соль забыл подать. А яйца без соли некрасиво кушать.
* * *
Коринфская ваза.
Экскурсия школьников в Эрмитаже. Мальчик. Смеялся, балагурил, толкал товарищей. И вдруг задел плечом, уронил и разбил античную вазу.
Побледнел, стал заикаться.
- Я склею. Я заплачу...
Ему говорят, что ваза стоит 12000 золотом.
- Золотом я не могу. Вы на наши деньги скажите сколько.
* * *
В трамвае.
Старуха:
- Куда прешь, комиссар? Тебе не в транвае, тебе бы на автомобиле надо ездить!
Военный (вежливо улыбаясь):
- А вам, гражданочка, вы знаете, на помеле бы ездить.
* * *
Марию-Антуанетту обвиняли в авторстве издевательской фразы:
- Если у народа нет хлеба, пусть ест пирожное.
Но автор этой фразы - сам народ. В Новгородской деревне говорит:
- Хлеба не станет - будем пряники есть.
И еще:
- Что нам хлеб - были бы пироги.
* * *
"Человек, стоящий на цыпочках, не может долго стоять".
Лао-Тсе
* * *
Старый еврей:
- Ты знаешь, как сказано в Талмуде?{285} В Талмуде сказано так: если слово стоит полтинник, то молчание стоит минимум два пятьдесят.
* * *
Хорошая, достойная поговорка:
- Вино ремеслу не товарищ.
* * *
Неискушенный рабочий паренек пришел на занятия литературного кружка. Там читали стихи:
Он загорячился.
Кто?
Заер или Нугер?
Ан нет.
Кто?
Кто! То-то.
Хар!
Хар или Ха?
Че...
Вы хотите сказать: пу
и прибавить хес?
Чехес!
Чепухес!
Стихам аплодировали. Паренек покраснел и захлопал тоже.
* * *
"Падает камень на кувшин - горе кувшину, падает кувшин на камень - горе кувшину, - так или иначе - все горе кувшину".
Талмуд
* * *
"Когда пастух сердится на свое стадо, он дает ему в предводители слепого барана".
Там же
* * *
Женщина говорит в нос:
- Набрасно. Совершенно набрасно.
* * *
Кладбище.
Красная пирамидка. Дощечка:
"Последний приют дорогому сыну!
Е.С.Кузьмичев".
А внизу, маленький, приколотый канцелярскими кнопками крестик, сделанный из лучины. Мать сделала? Бабушка?
* * *
Режиссер X. снимал под Белоостровом очень ответственную "натуру". После съемок, отпустив актеров, возвращался вместе с оператором на станцию. На мосту их задержал часовой, пограничник. Отвел на заставу. Дежурному показались подозрительными молодые люди в заграничных костюмах, да еще с аппаратом за спиной. Он их задержал. Они клялись и божились, что не снимали никаких "объектов", что очень спешат в Ленинград, чтобы проявить отснятые кадры. Им объявили, что "нужно выяснить". Аппарат отобрали, задержанных посадили в Красный уголок.
Через двадцать минут является дежурный.
- Извиняюсь. Можете идти. Все в порядке.
- А как вы, простите, узнали, что все в порядке?
- А мы - как полагается - досмотр сделали.
- Какой досмотр?
- А пленку вашу проверили. Действительно - чистенькая, не придерешься. Мы даже на свет смотрели.
* * *
"Привычка находить во всем только смешную сторону есть самый верный признак мелкой души, ибо смешное лежит всегда на поверхности".
Аристотель
* * *
Т.Г.Габбе предстояла очень сложная операция. Ее положили на операционный стол. Приготовились хлороформировать. В эту минуту она, по ее словам, прощалась с жизнью.
Хлороформировал ее молодой врач, красивый блондин с усиками. В последнюю минуту он нагибается и томным, светским голосом спрашивает:
- Вы танцуете?
Словно приглашает на вальс или румбу.
Потом выяснилось, что вопрос не был праздным. У танцующих лучше развиты брюшные мышцы.
* * *
- Сказал бы словечко, да волк недалечко.
- Какой волк?
- Это понимать надо.
* * *
Домработница Лиза, когда приехала из деревни, к телефону и подступиться не умела. А недели через две-три слышу, ведет такой разговор:
- Алё! Нюрка, это вы? Здравствуй.
* * *
"...Носилки (кардинала Ришелье) были так велики, что пришлось не раз расширять для них дорогу, ломать стены в городах и деревнях, где они не могли пройти. Вот таким образом, по словам тогдашних летописцев, приведенных в неподдельный восторг всей этой роскошью, передвигался кардинал, проходя точно завоеватель сквозь пробитую брешь крепости.
Мы весьма старательно, но, увы, тщетно, искали выражений того же восторга в манускриптах, оставленных владельцами и жильцами пострадавших домов".
Альфред де Виньи{287}. "Сен-Мар".
* * *
- Я сегодня в городе была, кино смотрела.
- Какую картину?
- "Под крышами в Париже".
- Ничего?
- Мне не пондравилось. Чересчур вульгарно.
* * *
Играли в карты.
- Не смеши, - говорит. - Мне больно смеяться.
А через два часа - операция. Гнойный аппендицит.
* * *
Пасторальный роман Оноре Дюрфе (1568-1625) "Астрея", посвященный истории любви пастушки Астреи и пастуха Селадона, занимал свыше 6000 страниц.
Умели товарищи писать! И читатель был не тот - терпеливый, выдержанный.
* * *
В поезде. Средних лет человек, одессит, забравшись с ногами на лавку, читает. Это страшно увлекательное и вместе с тем чертовски трудное занятие для него. Он сопит, двигает неестественно густыми бровями. Шевелюра у него тоже густая. Волосы будто мочала из матраса. Читает, засунув в рот палец. Выворачивает нижнюю губу. По всему видно, что человек выучился читать недавно. Читая, шевелит губами. Некоторые слова произносит вслух.
- Гревс, Гревс, - шепчет он.
* * *
В ресторане пожилой одессит с актерской внешностью.
- Это какой портвейн?
- Десятый номер.
- Похоже, что от него кто-то помер.
Подают жаркое.
- Это сделано из свиньи, умершей естественной смертью на почве недоедания.
* * *
"С винцом в груди".
* * *
В санаторной столовой.
Заигрывает с подавальщицами.
- Зиночка, вы меня не любите?
- Нет.
- Через почему?
* * *
- Прекрасненько.
* * *
Инспектор бригады одесского уголовного розыска Гукайло начинает рассказывать один из случаев своей розыскной практики:
- Шикарная женщина с легким уклоном выходит замуж за стильного капитана дальнего плавания. Она не красавица. Нет. У нее не классическая, а, я бы сказал, бытовая красота...
* * *
Мать этой женщины - "старуха с гулящим уклоном".
* * *
Сегодня (9.XI) чудесный, совершенно весенний день. На улицах пахнет землей, свежими булками, красками: так отчетливо слышатся оттенки запахов. Зашел в магазин - аптекарский. И вдруг понял: да, пахнет аптекарским магазином. Вспомнилось детство и магазинчик Васильевой на Лермонтовском. Долго сидел на Французской набережной, на бульваре. Море и гавань отсюда хороши бесподобно. Я несколько раз щелкнул своей "лейкой", но разве передаст фотография всю прелесть оттенков цвета и света, прозрачность воздуха, чуть видное трепыхание паруса и, наконец, гудок парохода, который тоже органически входит в эту картину, как и запахи моря, угля, машинного масла и - весны. Да, трудно, поверить, что осень, что в России - уже зима. Такой в детстве бывала Страстная неделя, конец марта, начало апреля...
* * *
На бульваре подошла ко мне дряхлая старушка, нищая. Я дал ей три рубля, которые нашел еще в Ленинграде на улице и держал в жилетном кармане "до первого случая". Старушка обрадовалась, конечно. Всхлипнула. Поблагодарила. Перекрестилась.
- Спаси тебя бог! Порадовал старушку. Ведь восемьдесят пять лет, сказала она и пошла дальше. Потом остановилась, повернулась лицом к морю и стала молиться, кланяясь и крестясь. Она повернулась к морю, как поворачиваются, входя в избу или вставая из-за стола, к углу, где висят иконы.
* * *
Ю.К. пьяный вошел в одесский трамвай. Сел. Поднялся. Торжественно поднял руку.
- Граждане! Все отменяется. Объявляю себя мэром города Одессы. Валюта будет возвращена.
Будто бы. Легенды "русского Марселя".
* * *
Последние дни на море не утихает шторм. Третьего дня у нашего берега сел на мель большой пароход, возвращавшийся из загранплавания. Я в первый раз видел эту картину: огромное чудовище стоит недалеко от берега, стоит не совсем неподвижно - ветер заставляет его поворачиваться то вправо, то влево. Но киль его плотно врезался в песчаное дно. Это видно по некоторому неестественному наклону, который сохраняет он даже в наиболее спокойные минуты.
Весь день он дымил и ворочался, словно дворник, топтаньем на месте спасающийся от холода. Вечером на пароходе зажглись огни. Утром он стоял на том же месте. Сейчас его сняли... Шторм слегка поутих. На море много судов. Они спешат - со всех концов - из Севастополя, Батума, Херсона, Констанцы и Стамбула, - спешат перебежать широкую морскую площадь, пока море дает передышку, пока не грянул новый ливень и не зашумел новый шторм. Так пешеходы перебегают улицу во время грозы - от молнии до молнии.