— Мы будем терпеть столько, сколько нужно, — твердо ответил Вир. — Помните, наше маленькое движение — это нечто гораздо большее. И мы должны выполнить нашу работу. Мы все связаны. Нам нужно продолжать добывать информацию, и использовать ее. Но если мы где-нибудь оступимся, то это может повлечь целую цепочку событий… и эта волна накроет нас. Мы должны удержаться на гребне этой волны, должны остаться на высоте.
— Но у нас же есть техномаги, — заметил Ренегар. — Вы двое большей частью держитесь позади. Вы устранили этого, — и он пнул тело дракха, — а это что-то исключительное. И все равно, вы держитесь в стороне, а когда показываетесь, то говорите загадками. Но большей частью вы заботитесь только о себе.
— Это потому что вы не являетесь нашими пешками, — сказал им Финиан. — Вы делаете то, что вам хочется, когда и где вам хочется. Но вы, тем не менее, по-прежнему не склонны следить за своей спиной, — и он указал на мертвого дракха. — Вот доказательство.
— Только не думайте, что мы всегда будем это делать, — предупредила Гвинн. — Ваш безграничный энтузиазм препятствует этому. К тому же, у нас много других дел. Так что, советую вам не злоупотреблять нашим терпением…
— Потому что вы вспыльчивы и скоры на расправу? — спросил Вир. Когда Гвинн удивленно кивнула, Вир объяснил: — Однажды Лондо передал мне то, что сказал ему один техномаг много лет назад.
— Ничего не изменилось, — сказал Финиан.
Чувствуя, что разговор несколько отклонился от темы, Вир твердо сказал:
— Ладно, вот что нам нужно сделать. Все вы кого-нибудь да знаете из Домов. Поговорите с ними. Будьте внимательны. Не спускайте глаз с любого из тех Домов, с которым у нас нет связей. Дурла собирается применить к ним более жесткие меры, чем раньше. Он намерен полностью подчинить их себе, или полностью уничтожить. Нам нужно, чтобы они увидели альтернативу. Чтобы они поняли, что их не так просто сокрушить.
К тому же, мы будем продолжать наносить удары по их основным точкам.
Осторожно переправляя материалы через Вавилон 5, я использовал станцию в качестве перевалочного центра для отдельных компонентов взрывчатки, так, чтобы никто не смог проследить связь между всеми устройствами.
Вир объяснил, какую огромную работу должно проделать сопротивление, чтобы выжить. Техномаги молча слушали его, кивая в знак согласия. Наконец, Вир сказал:
— Итак… есть какие-нибудь вопросы?
— Да. У меня есть вопрос, — сказал Ренегар.
Вир выжидающе посмотрел на него.
— Мы должны победить? — спросил он.
Вир ответил немедленно:
— Да. И не только победить… мы должны уничтожить дракхов. Вы видели лицо врага, — и он указал на лежащего дракха. — Их можно победить. Их можно уничтожить. Они могут умереть. А раз так, то мы можем напасть на них и убить.
И мы это сделаем. Но потребуется много сил, чтобы избавить Приму Центавра от этого… от этой раковой опухоли, которая пожирает наши души. Вот чем должно заниматься наше подпольное движение.
— Учитывая то место, где мы встречаемся, — сказал Ади, оглядываясь, — я бы сказал, что слово «подпольное» тут весьма уместно.
Это вызвало совершенно необычную для всех собравшихся реакцию: громовой хохот. На мгновение они почувствовали, что это не тайное совещание отчаявшихся борцов за свободу, а просто дружеская встреча. Ренегар подумал о том, что бы случилось, если бы им представилась возможность жить относительно нормальной и скромной жизнью. И он высказал эту мысль вслух.
Вир скептически посмотрел на Ренегара и ответил:
— Ренегар… если бы ты жил нормальной и скромной жизнью… то ты бы не знал, что с этим делать.
Ренегар, задумался насчет этого, а потом кивнул.
— Скорей всего, ты прав. Но… — добавил он, — разве это плохо… иметь такую возможность?
Вир ничего не ответил на эти слова.
Из дневников Лондо Моллари
Датировано (по земному календарю, приблизительно) 24 сентября 2276 года.
Историкам на заметку: хотя центаврианский год отличается от земного года, мы, чтобы не запутать земных читателей, взяли на себя смелость вольно подкорректировать дату и отразили ее соответственно земному времени, основываясь на том, что Лондо ссылался на годовщину встречи с Г'Каром.Центаврианскому Историческому Обществу известно о том, что покойный император относился к жителям Земли с огромной симпатией, и нам кажется, что он одобрил бы наши попытки убрать все то, что может вызвать затруднения у наших читателей. Если же среди вас есть сторонники хронологической точности, то мы благодарим вас за вашу снисходительность.
Г'Кар, как всегда, остановился на пороге. Прямой, высокий, взгляд устремлен вперед. И я, сидя за другим концом стола, как обычно, жестом попросил его войти.
— Думается мне, — сказал я ему, когда он вошел в комнату, — что спустя столько лет, тебе уже не нужно соблюдать все эти церемонии.
— Церемонии, Ваше Высочество, это все, что у нас есть. Без них вы будете просто странно одетым центаврианином, одежды которого слишком легко запачкать.
— Знаешь, что мне в тебе нравится, Г'Кар? Ты меня смешишь.
— Но сейчас же вы не смеетесь.
— Ну, ты не настолько мне нравишься. Садись, садись, — он никогда не садился, пока я не просил его об этом. Думаю, что он рассматривал это как своего рода странную игру. — Итак… как прошел твой сегодняшний день, Г'Кар?
— Так же, как и прошлый день и, подозреваю, Лондо, что завтра все будет точно так же. Если, конечно, сегодня вам не вздумается меня казнить.
— Почему именно сегодня? — спросил я. Я махнул слуге, приказывая ему принести новую бутылку вина, и тот отправился за ней.
— А почему бы и не сегодня? — возразил он. — Рано или поздно я перестану вас забавлять, и тогда… — он пожал плечами и провел рукой по горлу.
— Вот как ты думаешь, Г'Кар? Что я вижу тебя только таким? Только как «забаву»? — и я разочаровано покачал головой. — Какая трагедия.
— Перед прочими трагедиями вашей жизни, Лондо, трагедия моего мнения меркнет.
— Верно. Верно. — Потом последовало молчание, приятное молчание двух старых приятелей. Даже теперь не знаю, осмелюсь ли использовать здесь слово «друг». Принесли новую бутылку, перед нами расставили бокалы, наполнили их вином. Г'Кар поднял свой бокал и понюхал его содержимое с деликатностью, которая забавно контрастировала с его грубым внешним обликом.
— Вот это, — произнес он, — действительно хороший урожай.
— А разве не все мои вина из хороших урожаев?
— Не этого сорта, — сказал он. — Итак, чем обязан такой честью?
— Прошел год, — ответил я. — Год с тех пор, как ты спас мне жизнь и попал под мое покровительство. Год с тех пор, как мы начали наши еженедельные совместные обеды. Я удивлен. Мне казалось, что эта дата должна была крепко засесть в твоей памяти.
— Моя память забита очень многими вещами, Лондо, — сказал он. — Прошу прощения. Должно быть, эта знаменательная дата перестала быть для меня столь важной. Итак, раз мы празднуем годовщину, не означает ли это, что вы решили «меня отпустить»?
— А зачем мне это? — спросил я. — Позволить моему самому лучшему другу Г'Кару вот так просто уехать? Нет, нет… боюсь, что не могу, особенно, если учесть, как заблестят глаза тех, кто очень внимательно следит за мной.
— Потому что я потенциальное орудие, которое можно использовать в случае, если ситуация ухудшится.
Ненавижу это признавать, но, конечно же, он был прав.
— Можно сказать и так, — медленно проговорил я. — Мой премьер-министр и его приспешники дали мне понять, что тебя оставят в живых только в том случае, если ты будешь находиться здесь, под моей защитой. Если я позволю тебе уехать, если им покажется, что я дал тебе это разрешение, то это будет нарушением законов Примы Центавра. Законов, по которым на Приму Центавра запрещено ввозить устройства, подобные сети-хамелеону. Я не могу выказывать снисхождения к таким преступлениям.
Г'Кар допил свое вино. Слуга направился к нему, чтобы снова наполнить бокал, но Г'Кар, как обычно, махнул рукой, отказываясь от добавки.
— Почему же вы не можете? — спросил он. — Я имею в виду, не можете быть снисходительным. Обычно милосердие очень высоко ценится. Особенно, если учитывать жестокие деяния некоторых ваших предшественников. Народ на Приме Центавра наверняка воспримет это как приятное изменение в политике.
Я лишь вежливо рассмеялся в ответ.
— Это прекрасная теория, Г'Кар. Но народ не хочет изменений, неважно, приятные они, или нет. Им нужно то, к чему они привыкли, не больше и не меньше. Веришь ты или нет, но здесь до сих пор есть те, кто верит, что Картажье был лучшим императором за всю нашу историю. Что в дни его правления центавриан боялись миллионы, потому что мы были непредсказуемы. Многие надеются, что я позволю тебе уехать, и они с радостью воспользуются этим для того, чтобы усомниться в моей власти… подорвать мое правление. Хоть ты и нравишься мне, Г'Кар, но, чтобы освободить тебя, мне придется заплатить слишком высокую цену: потерять доверие народа, возможно, лишиться трона… и, скорее всего, жизни.
— Но знаешь что, Г'Кар… все это совершенно неважно. Нам надо обсудить совсем другие дела. Сменим тему! — заявил я, постучав вилкой по тарелке.
Пока мы разговаривали, перед нами поставили восхитительно пахнущие блюда, и я с аппетитом приступил к еде. Г'Кар, как всегда, почти ни к чему не притронулся. Абсолютно не понимаю, как ему удается оставаться в такой форме при столь скудном рационе.
— И что же это за тема, Лондо? — поинтересовался он.
Я медлил, пережевывая пищу. Трудно говорить, когда твой рот забит овощами.
— Думаю, что тебе стоит воспользоваться этим моментом, Г'Кар. Я тоже несколько раз поступал так в прошлом. Будь уверен, это вызовет много пересудов, но я думаю, что сейчас тебе стоит взять быка за рога.