— Прекрати. Никакого обряда и прочей чепухи нет. Мы не масоны. Это на Западе всякие там каббалистические инсинуации. «Процентщики», «Менялы» и «Оценщики» только на том и держатся. Нам кажется, что у них все — власть, СМИ, банки. Да, это так. Но за ними нет главного — правды и Духа Божьего. Поэтому окончательная победа будет за нами.
Муромцев стал открывать шампанское. Буданов продолжал:
— Некоторые называют нас сталинистами, но мы просто патриоты России, государственники-консерваторы. Да, ядро составляют бывшие и лучшие работники спецслужб. Но это же естественно. Кто, как не они, умеют мыслить аналитически, докапываться до самой сути? Раскрывать самые запутанные тайны. И так было испокон веков. Едва ли не с сотворения мира.
Пробка с громким хлопком вылетела, срикошетила от потолка прямо на колени Ирины, но шампанского ни капли не пролилось. Это Муромцев умел делать: практика.
— Браво! — похвалил генерал. — Потом как-нибудь у меня на даче посоревнуемся в меткости. Там пара ящиков еще осталась. Так вот. Змей искушал Еву яблочком, соблазнил ее, в конце концов, а она — своего дурачка-мужа. А как шло обольщение? Змей говорил: откройте глаза, вкусите от Древа Познания и тогда поймете, что плоды эти очень вкусны и хороши. Более того, приятны для глаз и вожделенны. Как мутагенные продукты в красивой рекламной упаковке. И вот тогда, добавлял он, вы сами станете как боги. Вот в чем главный смысл его слов. Самим стать богом. Так всегда было в «Вавилонском проекте». Что прежде, что ныне. Понимаете, дети мои?
— Понимаем, — вступила в разговор Ирина.
— Но на страже райского сада находились преданные архангелы, — подвел итог Глеб Викторович. — То есть работники органов. И они тоже не дремали. И когда они поставили руководство в известность об этом хитроумном заговоре, первые люди на Земле были высланы за пределы суверенного Эдема. А на границе для охраны выставлены усиленные посты херувимов с «пламенными мечами». Вот вкратце история начала спецслужб.
— Да, любопытная интерпретация Ветхого Завета, — улыбнулся Муромцев.
— И в этом деле никакой мягкотелости быть не должно, — насмешливо добавил Буданов. — Мы тоже умеем поступать жестко и адекватно. А с предателями и болтунами не церемонимся. Как произошло с Катаджаном Алибабаевым. Так что и ты это запомни. На всякий случай.
— Дедушка, ты моего Петю очень-то не пугай, — сказала Ирина.
— Его запугаешь, как же! — откликнулся генерал. — Сам на кого хочет страх нагонит. Но Тортошина поостерегись.
Буданов посмотрел на часы.
— Ладно, мне пора. Все, что хотел сказать — сказал. Увидеть — увидел.
— Как же ты поедешь? Поздно уже, оставайся, — посоветовала внучка.
— А меня шофер внизу ждет.
Муромцев помог Буданову надеть отороченный волчьим мехом полушубок. Гражданская одежда забавно сочеталась с генеральской папахой.
— Да, вот еще что! — вспомнил Глеб Викторович. — Дам тебе напоследок один совет. Рептилии живут в каждом из нас. Умей совладать с собственной, внутри тебя. Раздави ее, гадину. Беспощадно. Даже если тебе будет от этого больно.
И он, поцеловав на прощанье внучку и пожав жениху руку, ушел. «Смотрины», судя по всему, прошли удачно.
«Чес» в Сходне результатов никаких не дал. Кареев предложил на утренней оперативке это занятие прекращать. Между ним и Холмогоровым возникли по этому поводу разногласия. Тот сказал, что надо расширить зону поиска по всему Подмосковью.
— Это тебе, «кап-три», не твой родной Крым, где все в одном котле варятся, — вмешался Кузнецов. — Здесь народу в три раза больше, да еще напуганные беженцы с Украины. А мигрантов из Средней Азии сколько!
— И если на полуострове практически все друг друга знают, то в Подмосковье — локальные автономные зоны. Возьмите любой городок или поселок. Там жители ведать не ведают, кто как живет и чем занимается в соседнем, за десять километров, — добавил Родионов.
— Но не это главное. Нашли бы и в Подмосковье. Времени нет, — сказал Штокман.
— Да уж, — согласился Кареев. — До конца отпущенного нам генералом срока остается четыре дня. Включая сегодняшний.
— Если увязнем в Подмосковье, не успеем, — откликнулся Тер-Маркарян.
— Помните «Гусарскую балладу»? — спросил Кузнецов. И процитировал: — «На рассвете генерал расстрелять нас обещал. Свое он держит слово…»
— Нет, применит инъекцию альфа-суматриптана, — возразил Отрошенко.
— Наркоту я тебе сам могу достать, башку снесет — только свистни, — предложил Ломидзе.
— А ты торгуешь дурью, что ли? — поинтересовался Губайдулин. — Тогда и на мою долю бери. На райских дев в эротическом танце перед встречей с Аллахом и я не прочь взглянуть.
— А вот моим последним желанием будет на балет сходить. Никогда не был, — высказался Капустин.
Муромцев все это время молчал. Ему не давал покоя вчерашний разговор с Бортниковым, затем неожиданная встреча с Будановым, а потом еще и полубессонная ночь с рептилиями. «А как же тогда его ищут эти, другие, у них что, ума больше?» — думал он и пытался поставить себя на место спущенных с цепи гончих кобелей и сук из псарен «Процентщиков», «Менял» и «Оценщиков». Хотелось влезть в их шкуру и понять, как бы повели себя они в этой охоте на лиса?
— А где Трынов? — спросил он.
— За Федосеевым вместе с Арсением приглядывает: как бы и того не украли, — отозвался Леонид.
— Так. Какие еще будут предложения, помимо того, чтобы сходить на балет, ломануться коксом и поглазеть на стриптиз пери?
— Да никаких! — развел руками моряк.
— Тогда, чтобы не портить вам настроение, ставлю такую задачу. Сегодня всем… разойтись и заняться своими личными делами. Но не отдыхать, а просто расслабиться. И ни в коем случае ничего не пить кроме минералки. И постоянно думать о Профессоре. Смена рода занятий — лучший способ возврата к нему же, но по кратчайшему пути, по себе знаю. Вдруг чем-нибудь да озарит. И всем держать связь через Губайдулина.
Приняв такое решение, Муромцев отправился к генералу. Изложив ему свою оценку событий в свете последних двух дней, он услышал вопрос:
— А кто, по-твоему, стоит за спиной Хадсона?
— Поскольку «Blue light» сосредоточила свои основные капиталы в Америке, то это клан Рокфеллеров.
— «Процентщики», значит, — перешел на «бортниковскую» терминологию Сургутов. — Кстати, Хадсон вчера вернулся в Москву. По-видимому, получил новые инструкции и хочет активизировать свою деятельность. Но мы с него глаз не спускаем.
— А с другой стороны, банк Сантадер «коллекционирует» ученых со всего мира. Я склоняюсь к мнению, что он способен перейти дорогу Рокфеллерам. И умыкнуть Профессора прямо из-под их носа.
— А «менялы»? — спросил Василий Семенович.
— Тоже мастера на все. И даже наверняка принимают участие в этой коллективной охоте. Но Ватикан, контролирующий Сантадер, из всех трех групп наиболее хитер. Так что я отдаю свой голос за «роялистов», — подвел итог Муромцев.
Сургутов забарабанил костяшками пальцев по столешнице. Подполковник, пока генерал размышлял, добавил:
— Но, в любом случае, чтобы грамотно противостоять на должном уровне столь мощным силам, — нужен другой масштаб личности, не мой, и даже не ваш. Причем имеющий большой политический вес и влияние в международных кругах. Я могу изловить Боксера, распутать дело с убийством на Лосином острове или кражу из Института биологии и генетики. Но если дело обстоит именно так, как я говорю, то даже Тортошина поймать не в состоянии. А если он прячется где-нибудь в посольстве США или Великобритании? Испании, Италии или Ватикана? А то и в китайском… Тогда что? Прикажете влезть туда ночью через чердак и вынести его сонного, как чемодан? Нет, нужен дипломатический нажим сверху. Может быть, министра иностранных дел, президента или премьера.
— Хорошо, — промолвил, наконец, Сургутов. — Продолжай искать Тортошина. А я пойду к директору. Будем решать.
В половине одиннадцатого Петр Данилович уже сидел в кабинете Бортникова.
— Значит, ты хочешь разузнать все о Буданове? — выслушав подполковника, произнес Афанасий Никитич. — На него теперь нацелился? Что ж, хвалю. А почему не на самого Сургутова? Тоже подозрительная фигура. В свое время занимался биооружием в отделе Буданова, пока я его не перетащил к себе.
— Так вы удовлетворите мое любопытство?
— Конечно, мой юный друг, товарищ и приемный сын, — начал балагурить Бортников. — Ох, не хотел бы я и сам попасть к тебе под прицел! Оказаться под твоим колпаком будет пострашнее, чем в Третьем рейхе у Мюллера. Вот какие кадры мы умеем готовить! Любо-дорого.
— Значит, — перебил его Муромцев, — Буданов тоже имел отношение к проблемам бактериологического оружия? Как Катаджан и Парашников?
— А как же! Курировал их, — сменил свой шутливый тон ветеран. — Над Тортошиным, правда, поначальствовать не успел. Глеб Викторович к тому времени из КГБ уже ушел. Вернее, «его ушли».
— А почему?
— А потому, что на него как раз и «повесили» Алибабаева с Парашниковым, когда те сбежали на Запад. Это, как ты сам понимаешь — провал. Такого у нас не прощают. С тех пор он их попросту возненавидел. Этих перебежчиков. Карьера-то пошла на слом. А мог бы на самый верх вскарабкаться. На место Крючкова метил. И еще неизвестно, как повернулась бы судьба всего СССР, если бы Буданов сел в кресло Председателя КГБ, вместо этого размазни и провокатора.
Задумавшись на некоторое время, видно давно и часто вспоминал и переживал эту наболевшую тему, он чуть позже пояснил:
— Вон, китайцы, подавили танками свою оппозицию на площади Тяньаньмэнь, и живут теперь припеваючи. С коренного пути не сворачивают. А укропы вообще войну против своего же народа затеяли — и ничего. Госдеп молчит, доволен. Весь мир этим нацикам-бендеровцам аплодирует. Думаешь, власть не должна применять силу, чтобы защитить не только себя, но, главное, государство?
— Я не политик, — ответил Муромцев. — Я всего лишь работник спецслужб. И обязан выполнять любой приказ руководства.