— В международный, — поправил Смышляев.
— В планетарный тогда уж, — засмеялся консультант с костылем, молчавший до сих пор. Звали его Бортников.
— Мы профессора-то найти не можем, а тут еще один призрак на нашу голову, — проворчал Сургутов. — Установите за Будановой наблюдение. Пусть этим Муромцев займется. Войдет к ней в доверие. Зря, что ли, он на дуэли дрался?
Муромцев задумался, вспомнил свои недавние встречи с Ириной.
…Она будто давно его ждала. И словно расстались они только вчера.
— Привет, милый друг, — сказала она. — Так и знала, что это будешь ты.
— В каком смысле? — спросил он.
— Ну, поведешь это дело. Валентин как-то говорил мне, что ты теперь вроде бы при больших погонах. В ФСБ служишь?
— Да, как бы.
— До тебя тут уже крутился какой-то мелкий следователь из прокуратуры, но лишь громко вздыхал, пытаясь меня ободрить.
— А не надо?
Она действительно не походила на безутешную горем вдову. Элегантно и даже нарядно одета, пепельные волосы уложены, в меру макияжа, глаза светятся. Время над ней не властно. Тут Муромцев подумал, что не переставал ее любить все эти годы.
— Тебе — не надо, — ответила она.
— Ладно. Не буду. Давай просто поболтаем.
— Тогда отправь своего помощника на лестницу покурить.
— Иди уж, — сказал майору Карееву Муромцев. — А еще лучше, отправляйся в Управление. Протокол сегодня писать не будем, дознание отменяется.
— Вижу, — улыбнулся тот.
Они пили кофе с коньяком, вспоминали прошлое, шутили, смеялись.
И не было сейчас такого ощущения, что здесь, в трехкомнатной квартире на Арбате где-то витает дух Валентина Егоршина. Может быть, он просто деликатно удалился? Особенно, когда Ирина и Петр вдруг неожиданно порывисто спонтанно обнялись и поцеловались.
Потом было еще несколько встреч, и протокольно-обязательных, и не совсем, и совсем уже личных, понемногу у Муромцева вырисовалась такая картина: Валентин накануне своего исчезновения был то необычно возбужден, резок, а то чрезвычайно замкнут, умиротворен, что никак не соответствовало его ровной натуре. На вопросы Ирины не отвечал, злился на что-то. Но реальных причин, чтобы свести счеты с жизнью, как уверяла сама Ирина, у него не было.
Муромцев был уверен, что и тут незримой тенью проходит загадочная фигура профессора Мориарти. Связана каким-то образом со смертью или исчезновением Валентина Егоршина. Как и с кражей в Институте биологии и генетики. Тортошин — ключевое звено в этом деле.
Но самое досадное то, что Муромцев вдруг почувствовал даже некую признательность к Илье Гавриловичу, профессор расчистил ему путь к сердцу Ирины, пусть запоздало, но убрал соперника. А вот это уже совсем никуда не годилось. Не хватало еще быть обязанным профессору Мориарти.
Он очнулся от голоса генерала Сургутова:
— Заканчиваем совещание, все свободны.
Полковники и консультант разошлись, а Муромцев с Федосеевым отправились в паб.
— Ну, что скажешь? — спросил после третьего доброго глотка пива Алексей.
— А я должен что-то говорить? Выдать нечто запредельно умное? Сам все слышал.
— Но я еще не слышал твое мнение о моих файлах.
— Честно? Меня уже тошнит от этих твоих рептилий с голубой кровью. Сам скоро в одну из них превращусь.
— Ты и так настоящий крокодил. С виду спишь, а глаз и пасть наготове.
— Спасибо. Хотя вот что… Спрошу. В одном твоем файле шла речь о неком Томасе Кастелло.
— Да, был такой генетик и микробиолог в Штатах.
— Он еще работал на подземной базе в Неваде, засекреченной «Зоне-51»
— Вижу, внимательно читал. А говоришь, не крокодил!
— Просто запало. И вот почему. Ты написал, что Кастелло якобы одну из копий передал на хранение Тортошину. Это правда?
Федосеев ответил не сразу, сначала хитро прищурился.
— Это версия Егоршина. Мориарти совсем недавно рассказывал об этом Валентину. Более того. Я почти уверен, что Илья Гаврилович побывал на этой подземной базе.
— Так есть у него эти материалы из «Зоны-51» или нет?
— Я не сомневаюсь, что Кастелло выбрал его в качестве одного из доверенных лиц. Поскольку действительно дружил с ним еще с советских времен. Это точно. Я даже помню, что Тортошин приглашал его к нам на пятый курс читать обзорную лекцию.
— А когда он исчез?
— Да примерно тогда же, когда и Мориарти. В нулевых годах.
Муромцев надолго задумался. А вывел его из размышления голос Алексея:
— Если эти материалы предать гласности — мир сойдет с ума. Вот почему Кастелло и ликвидировали. Вместе с семьей. А также и четырех других «носителей» — это уже со слов Валентина. Остался один Тортошин.
— Может быть, именно поэтому он и прячется?
— А вот это ты уж у него сам спроси. Если найдешь.
— Не хочу больше об этом думать, — сказал Петр. — Давай лучше сюда Ирину вызовем.
— Валяй, я не против. Но пиво она не пьет, а вот текилу уважает. Я когда к ним приходил в гости, так мы только ею и забавлялись.
Муромцев стал вызванивать Буданову, потом кивнул официанту, сделал соответствующий заказ и успокоился. Он уже и дня не мог прожить, чтобы не увидеться и не пообщаться с Ириной. Просто наваждение какое-то.
Федосеев вернулся к теме:
— Так как тебе сам сюжет? Что ты вынес из файлов?
— Вынес мозг. С твоей помощью. Хорошо еще, что Сургутов мужик умный, не погнал меня сразу к штатным психиатрам, а дал шанс разобраться. Впрочем, у нас в отделе и не к такому мракобесию привыкли. На первый взгляд — полная чепуха, а на деле все оборачивается скрытым ящиком Пандоры, закамуфлированным под почтовую посылку. К тому же само существование вашей лаборатории в течение более двадцати пяти лет говорит о том, что деньги на ветер бросать не стали бы.
— Никто и не бросал, — согласился Федосеев.
— Только результатов, как я понимаю, все еще нет?
— У последней черты. Я ведь тебе в файлах обрисовал лишь общую картину исследований. С чего все начиналось. А теперь расскажу суть.
Но сделать этого он не успел. На входе в паб появилась Ирина, в белоснежном плаще и серебряных туфельках на высоком каблуке, близоруко прищуриваясь и оглядывая зал. Очков она не носила, хотя они ничуть не испортили бы ее внешность.
— Твоя пришла, иди уж, встречай, — поморщившись, произнес Алексей. — После договорим.
Муромцев, галантно приобняв Ирину, довел ее до их столика. Отодвинул стул и, чуть наклонившись, застыл рядом с салфеткой через руку.
— Чего изволите? — халдейски спросил он. — Текилу, шампанское? Может, коньячку? Устриц? Или обойдемся бормотухой с плавленым сырком, как в детстве?
— Иди к черту, — просто ответила она и, глядя на Федосеева, сухо констатировала: — И ты здесь. Как же я сразу не догадалась! У нас встреча протокольная или дружеская? И что делать будем?
— Жить, — коротко пояснил Муромцев.
Наслаждались жизнью они до глубокой ночи, меняя один ресторан на другой, подолгу в каждом из них не задерживаясь. Будто вернулись в молодость. Только тогда они больше блуждали по бесплатным паркам, а пили в подъездах.
Федосеев заметно опьянел, Ирина вино лишь дегустировала и просто веселилась, а Муромцев с каждой рюмкой трезвел все больше и больше. На него спиртные напитки вообще никогда особо не действовали. А сейчас мозг его продолжал работать и мысли в голове крутились, в основном, вокруг «Рептилий» и «Голубой крови». Даже Буданова отодвинулась на второй план.
— Не зайдешь? — игриво спросила она, когда они остановились возле ее дома. (Федосеева еще раньше уже «вложили» в такси.)
— В другой раз, Ирочка. Извини, — ответил он.
— Смотри, другого раза может и не быть.
— Нет, правда-правда, есть еще кое-какие дела.
— Ну, как знаешь. А вообще-то, в таких случаях глупо извиняться.
Она обиженно махнула ручкой и скрылась в подъезде. А Муромцев, закурив, пешком отправился по ночной Москве домой. Он ценил это время суток, самое плодотворное для работы ума.
ГЛАВА 4. НОЧЬ СО ЗМЕЯМИ
Дома Муромцев включил компьютер и вновь принялся просматривать файлы Федосеева. А рядом на столике лежала еще и папка с заметками и распечатками Тортошина, изъятыми из его квартиры. До них очередь пока не дошла. Вернее, он по диагонали прошелся по ним еще неделю назад, но обстоятельно не вникал.
Однако теперь ему уже было ясно, что вкупе с материалами Алеши, они также представляют определенную значимость.
Муромцев открыл файл «Гипотеза Дэвида Айка. Согласно ей, вся так называемая мировая закулиса — это чистокровные отпрыски элит древних могущественных допотопных цивилизаций. И в этом предположении все четче и четче прорисовываются истинные кукловоды истории. Которые создают то капитализм, то фашизм, то коммунизм, а то и «диктатуру» демократии, маскирующейся под «свободу». Верхушка — рептилоиды, сверхчеловеки, обладающие космическими технологиями…»
«Человеко-ящеры» закрепились в «благополучных» странах по обе стороны Атлантики. Выросший в середине XX века «авторитет» США позволяет предполагать наличие здесь международного центра/штаба рептилоидов. Хотя теперь он переместился в Лондон.
Рептилии, практически захватившие планету, являются виновниками всего творящегося на Земле деструктива. Они разделяют и властвуют. Сегодня их «представители» есть среди всех человеческих рас.
Просмотрев еще несколько файлов, Муромцев сделал передышку.
«Эти астральные рептилии работают через гибридов, принадлежащих к определенным династиям (bloodlines), потому что они имеют вибрационную совместимость друг с другом. Именно поэтому европейские королевские и аристократические семейства так маниакально роднились друг с другом во все времена. Так же соединялись с собой узами брака «восточные» семейства Соединенных Штатов, которые постоянно «производят» президентов и лидеров Америки.
Наряду с породнением только со «своими», для сохранения генетической наследственности, рептилоиды также одержимы символикой и ритуалами. Это так называемый R-комплекс. Для него характерны следующие черты поведения: одержимость ритуалом, хладнокровное поведение, «территориализм»: «это мое, принадлежит мне», а также безусловная данность иерархических структур. Все это — менталитет рептилоидов».