Фрэнси об этом раньше не догадывалась. А ведь ее отец прекрасно разбирался в людях.
— А где папа?
— Пошел к Винсу. Они там сегодня ставят новую ванну.
— А Джина?
— Ушла на свидание с этим своим новым парнем. Сказала, что ты видела его. Как он тебе?
Это была прекрасная возможность скинуть хотя бы одну заботу со своих плеч. Но воспользоваться ею — значит, выдать сестру.
— Пока трудно сказать. А Джина вчера вечером поздно пришла?
— На полчаса позже обычного. Мы бы не стали ворчать, если бы не ее поведение утром. Резкая, своевольная. И все это появилось у нее после знакомства с Джейком.
— Просто она взрослеет, мама.
Анджела горестно улыбнулась:
— Слишком быстро. Через год уедет в колледж, и ты, наверное, снова начнешь разъезжать…
— Я еще не решила, мама.
Анджела сжала коленку дочери.
— Я уверена, что ты сделаешь правильный выбор.
Фрэнси молча спросила себя: правильный — для кого?
Ной уже в третий раз включил ночник. Два часа ночи. Классическая бессонница во всей красе. Возбужденные гормоны плюс тревожные мысли. Перед глазами стоит лицо Фрэнси, хоть зажмурься, хоть вытаращись до рези. Шпионский триллер тоже не помог в качестве снотворного. Не тот случай.
В ночной тиши резко прозвучал телефон. Кто может звонить в такой час? Фрэнси? Зачем? Пришла фантазия поболтать среди ночи? Вряд ли. Но он все же встал и прошел на кухню.
— Вы согласны оплатить телефонный звонок Джины Пикар? — спросила телефонистка.
— Да.
— Ной, это Джина. Вы не можете помочь мне?
— Что случилось?
— Пока еще ничего.
Но он уловил в голосе девушки страх.
— Где вы?
— В круглосуточном кафе на Тридцатом шоссе. В часе пути от города.
— В сторону Йорка?
— Да. Вы не могли бы приехать за мной?
Ною показалось, что девчушка в отчаянии. А он понятия не имел, как успокаивать взбудораженных подростков.
— Джина, мне захватить с собой вашу маму?
— Нет!
— О’кей. Значит, просто приехать за вами?
— Да, да. Заберите меня отсюда. Подвезите меня домой, а там я постараюсь проскользнуть незаметно. Мне уже давно пора быть в постели.
— Вы считаете, что ваши родители спокойно легли спать, не дождавшись вас?
— Они доверяют мне, Ной. Заберите меня отсюда, и они ничего не узнают.
Ной подошел к окну и взглянул на дом Пикаров. Свет в окнах не горел. Вероятно, Джина права — все спят. А что, если они сидят в темноте, но не спят, волнуются и ждут дочь? Он снова взял трубку.
— Мне страшно. — Ее голос звенел от волнения. — Неужели вы не понимаете? Я ошиблась в Джейке…
— Он обидел вас?
— Нет. Но напугал так, что сердце до сих пор прыгает в груди.
— Он сейчас рядом?
— Нет.
— Джина. Мне все же придется разбудить вашу маму или Фрэнси. Выбирайте — кого?
— Тогда лучше Фрэнси. Ее комната окнами во двор, в правом углу. Если бросите в окно камешек, она тут же услышит. Сделайте это для меня, Ной. Пожалуйста. Скажите Фрэнси, что я в порядке… но не привозите ее с собой. Я просто не знаю, что ей сказать.
Он, должно быть, совсем рехнулся, решив послушаться девчонку, но в ее голосе звучало такое отчаяние…
— Я буду ждать вас тут внутри. И поторопитесь, пожалуйста.
Ною удалось попасть камешком в окошко Фрэнси и разбудить ее. Спросонья она сразу не поняла, в чем дело, и быстро спустилась вниз.
— Ты передумал?..
Ему словно с размаху заехали поддых. Голубая пижама мягко очерчивала контуры тела, в подробностях запечатленного в его памяти. Если бы не Джина… Но нет! Судьба распорядилась иначе. И это к лучшему…
— Мне позвонила Джина.
— Боже! Она попала в аварию? Никогда не прощу себе…
Ной коротко изложил их телефонный разговор.
— Я поеду с тобой!
— Нет, я обещал приехать один.
— Ну так ты ошибся. Не возьмешь с собой — поеду следом на своей машине. Я хочу, чтобы Джина знала: я люблю ее и переживаю за нее.
Что он мог возразить? Он-то знал, как она умеет любить.
— Хорошо.
— Тогда дай мне еще пару минут. Я оденусь.
Вышагивая по кухне, Ной вновь и вновь вспоминал, как, с каким выражением задала свой вопрос Фрэнси. Он понимал: вопрос «Ты передумал?» не имел в виду одну ночь. Исключал он и попытку спасти таким неординарным способом каток. Тогда — почему?
Если бы он поддался искушению и пригласил ее вновь к себе, то должен был пообещать ей одно — любовь. Но он не считал себя готовым к этому. Да и сомневался, что вообще когда-либо созреет для такого чувства.
Спускаясь по лестнице, Фрэнси прошептала:
— Мои сапожки в гостиной. Я туда, а ты пока заведи машину.
— Фрэнси? Джина уже вернулась? — послышался сонный голос Анджелы.
— Нет. Мы с Ноем едем за ней. У ее приятеля спустило колесо, и они застряли на шоссе.
— Передай Ною мою благодарность. И зайди ко мне, когда вернетесь.
Уже сидя в машине, он тихо сказал:
— Хм, кажется, ты еще и самоотверженно ограждаешь тех, кого любишь, от излишних тревог.
— Если случилось что-то серьезное, я всегда успею позвонить родителям. А так… Не стоит волновать их раньше времени.
Всю дорогу они молчали. Лишь изредка Фрэнси подсказывала очередной поворот.
Вот и кафе. Джина, скользнув в машину, пробурчала:
— Я ведь просила приехать только вас.
— Ему это не удалось, — сказала Фрэнси. — Я придумала для мамы с папой отговорку, не волнуйся, но ты немедленно расскажешь мне все. И не смей ничего скрывать.
— Они знают, что меня еще нет? Боже, как же мне оправдаться перед ними? — Джина в отчаянии закрыла лицо руками.
— Начинай рассказывать.
Джина выпрямилась и с вызовом посмотрела на сестру.
— А если не расскажу?
Глава 10
Ной понял, что Фрэнси не знает, как ответить на враждебный тон сестры. Он положил руку ей на плечо.
— Фрэнси, мне пойти прогуляться?
— Это зависит от Джины.
Джина пожала плечами.
— Можете остаться. Мне все равно нечего вам рассказать.
— Тогда пойдемте в кафе и выпьем по чашке кофе или горячего шоколада. Нам это не помешает.
Джина взорвалась:
— Ты в своем амплуа! Откуда тебе известно, что я хочу горячего шоколада?
— Ты ведь всегда пьешь его перед сном.
— Дело не в этом! Просто ты сразу начала командовать, никого не спросив! Только это и делаешь, с тех пор как приехала!
— Да я почти не бываю дома!
Ной почувствовал себя неуютно. Ему еще никогда не доводилось присутствовать при семейной ссоре. Но его и разбирало любопытство: что будет, когда страсти улягутся? Он знал лишь, по какой схеме протекали ссоры его матери с мужчинами: громкие голоса, крик, затем хлопала входная дверь и мать снова оставалась одна.
— Даже когда тебя нет, ты остаешься для всех образцом, — зло буркнула Джина.
Фрэнси и Ной переглянулись. Ной поерзал на стуле и спросил:
— Почему ты злишься на Фрэнси?
— Я не злюсь, просто… устала оттого, что все только и думают о Фрэнси. Пока я росла, мама то возила ее на соревнования, то навещала в Бостоне. Все в доме вертелось вокруг нашей чемпионки и ее графика. Все только и говорили о ее таланте, ее занятиях, ее достижениях… А вы бы на моем месте не взвыли от досады?
— Ну и почему же ты внятно и громко не сказала об этом? Мама знает о твоей обиде?
— Конечно, нет. Она бы просто похлопала меня по коленочке и сказала: прекрати ревновать попусту. А это не ревность! Я просто хочу…
— Внимания к себе? — подсказала Фрэнси.
— Не делай из меня сопливую малолетку! — взвилась Джина.
— Внимание нужно всем, — мягко вмешался Ной. — И когда человек не получает его дома, он ищет его в другом месте. — «Слава небесам, что я в свое время не связался со шпаной, а направил всю свою энергию на спорт, добиваясь стипендий, и на работу, чтобы хоть что-то звенело в кармане».
Джина выслушала его и, кажется, поняла.
— Именно поэтому у меня в школе одни пятерки и я там самая большая активистка. В отличие от Фрэнси.
— А я ведь всегда завидовала тебе, Джина.
— Ты?! Завидовала?!
— Конечно. Ты ведь такая способная. Стоит тебе прочесть страничку, и ты готова рассказать ее наизусть. А я могу просидеть весь вечер и так и не запомнить урока.
— Но в твоих программах тысячи сложнейших движений.
Фрэнси отмахнулась:
— Это совсем другое. А возможно, я бывала слишком усталой, когда садилась за уроки. Но одно я знаю точно: я жутко завидовала тебе — ведь ты все время жила с семьей. А я? Винса и Фрэнка видела лишь тогда, когда они подвозили меня на тренировки. Папу вообще не видела месяцами и была счастлива, если удавалось обменяться с ним хотя бы парой фраз перед сном. Лето у меня целиком уходило на тренировки, а со временем я и вовсе переехала в Бостон. Разве тогда ты не стала центром внимания всей семьи?
— Нет! Они по-прежнему говорили только о тебе. А уж когда дело дошло до Олимпийских игр… Им стало совершенно безразлично, что я делаю и как.
Фрэнси мягко положила ладонь на руку сестры.
— Ты все преувеличиваешь. Каждый раз, когда я звонила домой, мама сообщала мне, какие ты делаешь успехи и как они все гордятся тобой. И в письмах не раз об этом писала. Мне так хотелось порой поменяться с тобой местами! Ненавижу и всегда ненавидела уезжать из дома.
— А я… хотела быть тобой. Поездить по стране, увидеть другие города.
— Еще успеешь. Так что наслаждайся семьей, пока ты здесь. Поверь, уедешь — и начнешь жутко скучать по дому, по родным лицам.
Джина, поколебавшись, робко сказала:
— Я по тебе тосковала.
Фрэнси заморгала повлажневшими глазами.
— А я по тебе. Ты же моя младшая сестренка. Я всегда заплетала тебе косички по утрам. Как же мне тебя не хватало!
Сестры сдвинули стулья, чтобы ничто не мешало им обняться. Официантка принесла поднос с напитками — кому кофе, кому шоколад. Ной спросил:
— Ты и с Джейком начала встречаться, чтобы семья встала на дыбы?