Неожиданно дверь кабинета распахнулась, и вошел… Тони. В серых брюках и белой рубашке, ворот которой был расстегнут на две пуговицы. Его наглая улыбка выбила меня из колеи. Он выглядел вполне здоровым и живым. А я оказалась не готова встретить его так скоро после аварии. Сердце замерло, потом разогналось – споткнулось, упало, встало и побежало дальше. Боже мой.
Я испытывала дикий ужас перед Тони. Он был неадекватен, я даже не представляла, чего от него можно ожидать. Тони провел взглядом по собравшимся здесь. Как только его глаза нашли меня, он улыбнулся еще шире и подмигнул мне. Вот ублюдок. Теперь я вовсе не сожалела, что меня посещали мысли о его смерти. Как только Адам увидел, кто пожаловал в кабинет, его лицо превратилось в маску безумия, он сорвался с места и в несколько шагов оказался рядом. Секунда, и улыбка Тони исчезла, а глаза расширились от страха. В следующую он уже лежал на полу кабинета отца, а Адам с остервенением разбивал ему лицо, при этом что-то приговаривая. Но я не понимала слов. Наверное, этот язык принадлежал морам.
– Боже, Адам же убьет его! – закричала Серена.
– Не убьет, – спокойно ответил Бенджамин, наблюдая со скучающим видом за развернувшейся сценой.
Я тоже не могла отвести взгляда. Еще пару мгновений назад Тони пытался защититься руками, прикрыть лицо, но сейчас лежал неподвижно. Он был весь в крови. И кажется, он больше не дышал. Но я-то знала, что это все блеф. Пройдет немного времени, и он будет цел и невредим, в отличие от девушки из мотеля, Дакоты и мужчины-таксиста.
Нет. Все же Тони дышал, его грудная клетка медленно поднималась и опадала. Адам смотрел на Тони с омерзением, и я не поняла как, но в его руке появился нож. Он замахнулся, воткнул лезвие в живот обездвиженного Тони и провернул. Страшный звук разрываемой плоти едва заставил меня сдержать рвотный позыв. Черт! Серена! Я обернулась и посмотрела на девушку. Отлично, она скорее не так уж и много увидела, так как потеряла сознание. Хорошее качество. Не нравится происходящее? Падай в обморок.
Адам как ни в чем не бывало вернулся на диван, достал из внутреннего кармана куртки белый платок и начал вытирать кровь Тони с правой руки. Я перевела взгляд на свои руки, даже не заметила, когда сжала пальцы в кулаки, да так сильно, что теперь мои ладони прорезали глубокие полумесяцы. Потом я легонько встряхнула Серену. Та что-то тихо забормотала. Отлично. Жить будет. Она наполовину лежала на столе, если бы ее положение было немного другим, то при падении она бы могла себе что-нибудь разбить.
– Ну, думаю, можно продолжить, – сказал Бенджамин, глядя на Адама и делая вид, что его родной сын не лежит в центре кабинета в луже крови. – У нас есть план, составленный самим Тобиасом, а кому, как не ему, доверять в этом вопросе? Он видел будущее и знал, что именно мы сможем остановить Совет. Я надеюсь, никому не нужно объяснять серьезность задачи? Если мы облажаемся, то миру придет конец. – Мэр сделал паузу, не услышал ничего в ответ и продолжил: – По прибытии нас проводят в сад для прощания с Тобиасом. А после общей молитвы я, Тони и Серена отправимся в главный зал, засвидетельствовать почтение теперь уже Совету семерых.
Адам бросил окровавленный платок на стол Бенджамина и сказал:
– Серену не пустят туда, она же человек.
– Но Рейчел ведь пустили, – произнес Бенджамин и ухмыльнулся: – Нам просто нужен повод. Серена пройдет как будущий член моей семьи, то есть как невеста Тони. Ей нужно обязательно попасть внутрь, чтобы поймать сигнал бомбы, которую ранее установил сам Тобиас.
– Что же будем делать мы? – спросил Адам и бросил на меня мимолетный взгляд.
– Вы должны достать нам вертолет и пилота.
– Как? – спросила я, продолжая поддерживать Серену.
– Этого в записях Тобиаса нет. Но я уверен, вы справитесь, – ответил мэр.
– Подождите. А когда вы собираетесь взорвать бомбу? – спросила я.
Бенджамин Аллен всматривался в мои глаза. Думаю, он понял, что именно меня интересует.
– После того, как все моры отдадут дань уважения новому Совету семерых, – сказал он. – Как только последний мор покинет замок, Совет начнет трехдневную молитву. В это время никто не имеет права их беспокоить. Это лучший момент.
Я перевела на Адама взгляд и напряженно спросила:
– Но ты говорил, что раскрыть тайну моров хочет только часть Совета. Не все.
Он слегка кивнул
– Но вы хотите убить всех, – ошарашенно прошептала я.
– Дело не в том, чего хотим мы, – произнес Бенджамин. – Мы обязаны убрать тех, кто хочет повергнуть мир в хаос. В таких делах сопутствующий ущерб неизбежен.
– Я поняла, – говоря это, я смотрела на свои руки. То есть я стану убийцей. Я бросила взгляд на Тони, который по-прежнему не пришел в себя. Я стану подобной ему.
– Вылет завтра в шесть утра. И дайте своей подруге что-то успокоительное, чтоб завтра на острове она нас не выдала. – Это были последние слова, которые прозвучали в кабинете Бенджамина.
Мы сразу же покинули резиденцию мэра, Адаму пришлось нести Серену, она так и не пришла в себя. В машине я воспользовалась нашатырем из аптечки и наконец-то привела ее в чувство. Прежде чем отправится к Адаму, мы заехали к Серене домой. Она забрала с собой Пончика, взяла кое-какие вещи и трижды проверила, выключены ли электричество и газ. Всю дорогу до дома Адама Серена молчала, смотрела в окно и рассеянно гладила Пончика за ушами.
Сейчас они спали в соседней от меня комнате. Я же не могла сомкнуть глаз. Понимала, что сон мне необходим, но уснуть не могла. Я вспоминала, с каким убийственным взглядом Адам заносил кулак для очередного удара по лицу Тони. Потом думала о том, как он держал меня за руку, пока мы ехали обратно. Как только машина сдвинулась с места, Адам сразу же поймал мою ладонь и уже привычным движением сомкнул замком наши пальцы.
Я перевернулась в очередной раз. Боже, как же я сама себя бесила. Когда это я успела стать кроткой и нерешительной? Я знала, что мне нужно, чтобы почувствовать себя лучше, мне нужен был Адам, но после моего возвращения в его дом, кроме как подержаться за руки, ничего и не происходило. Может, он и не хотел.
Я села на кровати и посмотрела на дверь. Если я сейчас выйду из комнаты, поверну налево и сделаю четыре шага, то окажусь напротив двери в комнату Адама.
Может, и глупо, но я знала, что почувствую себя спокойнее рядом с ним. Но за все это время мы ни разу не заговорили о той ночи, он ничего не спросил о вымышленном мною ребенке. Он просто делал вид, что ничего и не было. Я тоже старалась держать дистанцию. Но разве был в этом смысл, если есть вероятность того, что завтра наступит конец света? Думаю, нет. Да я уверена, что нет.
Так или иначе судьба снова свела нас вместе. Если что – буду винить ее.
Я встала с кровати и на каждом шагу задавала себе вопросы, которые заставляли меня двигаться дальше. А что, если завтра что-то пойдет не так? Если нас поймают? Если не удастся спасти этот мир? Если кто-то из нас умрет? От каждой из этих мыслей мне становилось только поганей, зато я упрямо продвигалась вперед.
Последний вопрос привел меня к комнате Адама. И тут моя уверенность закончилась. Я стояла перед дверью и переминалась с ноги на ногу. Почему нам так легко общаться с людьми, которые нам безразличны, и так тяжело с теми, к кому испытываем настоящие чувства? Интересный вопрос, надо бы о нем подумать, но если я сейчас начну разбираться с философией отношений, то слиняю, сверкая пятками.
Рейчел, ну ты и трусиха! Эта мысль послужила мне пинком. Я не была трусихой! Я занесла руку, постучала и открыла дверь.
– Что случилось? – донесся спокойный голос Адама.
Вдох… Выдох…
Я подняла на него взгляд и вошла в знакомую комнату. На меня тут же навалились воспоминания. Сейчас Адам лежал на кровати, закинув одну руку за голову. Он слегка нахмурился. Видимо, думал, что я ему что-то дельное скажу. Не просто же так посреди ночи пришла?
Я молча подошла к кровати, внутренне обмирая от страха, что сейчас он попросит меня уйти. Тогда я просто сгорю со стыда и улечу жить на другую планету. Но он молчал и внимательно наблюдал за тем, как я приближалась. Я решила идти до конца, откинула одеяло и забралась к нему. Я пришла за успокоением, но сердце колотилось так, что еще секунда, и оно пробило бы грудную клетку.
Я легла лицом к Адаму, в свете ночника я отчетливо видела его глаза. Он был напряжен? Рассержен? Он так странно смотрел на меня, что я затаила дыхание. Я собиралась ему что-то сказать, но из-за жара его тела все позабыла.
– Зачем пришла? – серьезно спросил Адам.
Я понимала, что не смогла бы сказать словами, но я могла показать действиями. Я медленно сократила расстояние между нами и легко коснулась его губ своими. При этом внимательно смотрела в голубые глаза. Я хотела увидеть в них что-то… Что-то большее, чем просто похоть. И я увидела это. Он тут же обхватил меня руками и крепко прижал мое тело к себе. Он углубил поцелуй, и я подчинилась.
В этот раз все было иначе. Понимание того, насколько сильно я скучала по нему, делало каждое касание ценным и желанным. Мы отстранились друг от друга, сели на кровати и, неотрывно глядя глаза в глаза, медленно освободились от одежды. И как только мы сбросили с себя все…
В эту ночь я впервые испытала такое единение с мужчиной. Это был не просто секс. А нечто большее, глубокое, только наше…
В эту ночь не было места мыслям, были только чувства. Чувства, которые сносили все преграды на своем пути.
В эту ночь я осознала, насколько Адам мне дорог и необходим.
В эту ночь я поняла, что любовь – не миф.
Глава 20Задание
Рейчел
Сказать, что утро выдалось странным, – ровным счетом ничего не сказать. Всеобщая нервозность витала в воздухе. После пробуждения мы молча перемещались по дому, собираясь на задание, о котором вроде бы знали все, но одновременно с этим нам не было известно ничего. Единственный человек, который не подозревал, что мы идем на массовое убийство, – это Серена. Вчера она как нельзя вовремя потеряла сознание в кабинете у Бенджамина и не слышала, что мы собираемся оборвать жизни семи самых влиятельных моров на земле. Адам сказал ей, что мы взорвем само здание, когда внутри уже никого не будет. Он объяснил это необходимостью показать морам их уязвимость и что люди могут достать их даже на острове. Серена долгое время с недоверием смотрела на него, но в итоге согласилась с этим объяснением. Я боялась, что после того, как она узнает правду, возненавидит нас… Или, что гораздо хуже, возненавидит себя.