Таким образом со всех сторон явились препятствия неодолимые — дальнейший путь в прежнем направлении был невозможен. Исход из подобного положения представлялся двояким: или попытаться обойти с запада снеговую группу Угуту и мимо озера Тосо-нор пройти на истоки Хуан-хэ; или, отказавшись от этих истоков, направиться старым путем через Балекун-гоми в оазис Гуй-дуй, переправиться здесь через Желтую реку и заняться исследованием ближайших снеговых гор.
Первая попытка, при всей ее желательности, ставила неминуемые вопросы: возможно ли нам без проводника пробраться через несколько кряжей высоких гор и вынесут ли наши усталые мулы эту трудную дорогу? Откровенные ответы на подобные вопросы, в особенности на последний, могли быть только отрицательными. При таких же условиях слишком опрометчиво бы было рисковать временем, трудом и собранными уже коллекциями для цели, почти недостижимой. Правда, на те же истоки Хуан-хэ без особенного труда можно сходить из Цайдама по Тибетскому плато, но теперь для нас и это было невозможно по неимению верблюдов.
Так пришлось с горестью отказаться от заманчивого выполнения намеченной цели и посвятить наступавшее лето исследованию окрестностей оазиса Гуй-дуй, оз. Куку-нор и восточного Нань-шаня. В этих местностях мы нашли богатую естественно-историческую, в особенности ботаническую, добычу, которая, хотя отчасти, вознаградила нас за неудачную попытку пробраться на истоки Хуан-хэ(140).
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯИССЛЕДОВАНИЕ ВЕРХОВЬЕВ ЖЕЛТОЙ РЕКИ(Продолжение)
Возвращение на р. Бага-горги. — Прелестные здесь уголки. — Следование в Валекун-гоми. — Начало летних дождей. — Новый путь. — Урочища Ха-гоми и Доро-гоми. — Переход на переправу черев Хуан-хэ. — Оазис Гуй-дуй. Горы к югу от него. — Их флора и фауна. — Наше пребывание в этих горах. — Охотничьи экскурсии. — Восходжение на гору Джахар. — Возвращение в Гуй-дуй. — Переход на Кукунорское плато.
Порешив возврат от устья р. Чурмын в Валекун-гоми, мы завьючили после полудня 11 мая своих мулов и поднялись к вечеру из глубокой ямины Хуан-хэ на соседнее плато, где прошли еще немного и остановились ночевать; воду, которой нет в здешней степи, привезли с собой. Каким-то просторным казался теперь бивуак в широкой, степной равнине после долгого пребывания на дне узких, сумрачных ущелий. Зато там было тепло; здесь же, на высокой степи, мороз ночью грянул в –12,5°. Между тем в это время уже насчиталось, правда почти исключительно в ущельях, 117 видов цветущих растений. Однако и те цветы, которые кое-где встречались по степи, не погибли от подобного холода. Замороженные касатики (Iris songarica, Iris ensata) ломались в руках, словно стружки, но лишь только взошло и обогрело солнце — они цвели и красовались как ни в чем не бывало; не погибли также крупноцветная карагана (Garagana grandiflcra) и прелестно пахучая жимолость (Lonicera rupicola var.), растущая по здешним степям ползучим кустиком в два-три дюйма высотой, в ущельях же достигающая роста в 2 фута. Эту жимолость мы взяли теперь в свой гербарий. Для последнего на нынешнее лето оказалось у нас всего лишь около пятисот листов пропускной бумаги, привезенной еще из Петербурга; китайская же, купленная в Синине, была вся плохого качества [537]. Поэтому для экономии мы укладывали теперь собираемые растения не только в отдельные листы, но и в промежутки этих листов. При таком способе гербаризации выигрывается много относительно излишнего расходования бумаги и объема собранных пачек; следует только в промежутки листов класть растения, уже высушенные предварительно в листах цельных.
Прелестные здесь уголки. Спустившись в ущелье Бага-горги невдалеке от устья этой речки, там, где некогда стоял китайский пикет, теперь заброшенный, мы нашли здесь прелестное местечко с ключевой водой и отличным кормом. Громадные тополи футов 70–80 высотой, при диаметре ствола от 4 до 5 и даже до 6 футов, образовали здесь небольшую рощу, по которой, местами густым подлеском, росли облепиха и лоза. Весенней негой веяло в этом милом уголке; прохладный воздух дышал ароматом свежей зелени; всюду пели птицы, красовались цветы… Словом, было так хорошо, в особенности при контрасте с соседней местностью, что мы остались на дневку без особенной в том нужды. Но нам и дальше посчастливилось. Сделав небольшой переход вверх по той же Бага-горги, мы вновь встретили здесь местечко еще более обильное лесом и кустарниками [538], которые теперь цвели и красиво пестрили собой крутые боковые скаты ущелий. В тех же кустарниках попадались: цветущая земляника (fragaria elatior) и кардамина (cardamine macrophylla), а также начинали быстро развиваться могучие листья и цветовые стебли лекарственного ревеня. Их с жадностью пожирали медведи, которых однако добыть нам не удалось.
Следование в Балекун-гоми. Проведя еще двое суток в ущелье Бага-горги в занятиях по сбору вновь цветущих растений и на охоте, мы выбрались из этого ущелья на соседнее плато и направились прежним путем в Балекун-гоми. Промоченные сильным проливным дождем, мешавшимся со снегом, пришли мы на другой день в горы Сянь-си-бей, где опять-таки дневали. На этой дневке собрано было еще 22 вида новых растений. Из кустарников в вышепоименованных горах теперь цвели альпийская карагана (caragana jubata), сплошь усыпанная бледно-розовыми цветами, и жимолость (lonicera rupicola var.); среди же трав более других красовались: incarvillea compacta n. sp. с крупными розовыми цветами, мелкий голубой касатик (iris gracilis n. sp.), гималайская буковица (trollius pumilus), заячий мак (adonis coerulea n. sp. y и przewalskia tangutica [539], новый род и новый вид, установленные академиком Максимовичем. Но вообще растительная жизнь в горах Сянь-си-бей только что начинала развиваться, и очень многие виды трав еще не раскрывали своих цветов.
Пройдя в следующие три дня сначала по безводному степному плато, а потом по пескам левого берега Желтой реки, мы достигли того места ее долины, где изобильно растут тополевые рощи. В этих рощах мы охотились более чем полтора месяца тому назад. Однако и теперь, несмотря на закончившийся весенний прилет, вновь появившихся птиц здесь было очень немного. Лишь по ключевым болотам гнездились водяные курочки (Ortygometra bailloni, Gallinula chloropus) и изредка лысухи (Fulica atra), да неумолкаемо пели камышевки (Calamodyta orientalis); в самом лесу замечены были вновь только китайские горлицы (Turtur chinensis) и китайские вьюрки (Chlorospiza sinica). Не лучше было и в растительном мире, как здесь, так и возле Балекун-гоми, куда мы пришли, сделав еще один переход. Среди кустарников в этой местности теперь начинали цвести тамариск и хармык; барбарис уже оканчивал свое цветение; из цветущих же трав по лесам в изобилии встречался лишь мышьяк [540] (Thermopsis lanceolata).
Начало летних дождей. Между тем для здешних местностей наступил период дождей, продолжающийся все лето, в высоких же горах захватывающий частью и осень[541]. Собственно атмосферные осадки начали перепадать с половины апреля, но со второй половины мая дождь или, выше 11 000 футов абсолютной высоты, снег падали в горах почти каждый день; часто также случались и грозы, хотя вообще несильные. Так продолжалось в течение июня, июля и первой трети августа, словом до выхода нашего с Тибетского нагорья в Ала-шань. В 1872 году в продолжение лета, проведенного нами в восточном Нань-шане, шли также почти непрерывные дожди, заменившиеся осенью частым снегом. Вместе с тем мы наблюдали тогда, что, при полном отсутствии летних бурь, атмосферные осадки приносились, главным образом, слабыми юго-восточными ветрами или падали во время частых затиший. Ныне для восточного Нань-шаня подтвердилось то же самое; на верхней же Хуан-хэ и на оз. Куку-нор почти все дождевые тучи приносились несильными западными, или, вернее, западно-юго-западными ветрами[542], даже в тех нередких случаях, когда внизу дул ветер восточный.
В девятой главе настоящей книги уже была объяснена причина подобного явления тем предположением, что дожди Северного Тибета, со включением сюда оз. Куку-нор и бассейна самой верхней Хуан-хэ, приносятся из-за Гималаев юго-западным индийским муссоном, который, по мере своего поднятия в высшие широты, принимает все более и более западное направление. В восточный же Нань-шань еще достигает юго-восточный муссон, разливающий влагу на весь собственно Китай. От встречи этих двух муссонов, весьма ослабевших при своем дальнем пути, происходят частые летние затишья в восточном Нань-шане, нередкие также и на верхней Хуан-хэ. Затем образованию обильных летних дождей в вышеуказанных местностях, равно как, вероятно, и во всем Северном Тибете, пособляет здешняя глинистая почва, не скоро пропускающая в себя атмосферные осадки[543], которые быстро испаряются вновь, лишь только проглянет жгучее летнее солнце. Тогда все мигом высыхает, а испаренная влага опять образует богатые электричеством облака, которые, охладившись в верхних слоях атмосферы, вновь падают дождем или снегом на землю. Но вообще все эти осадки, как летом, так и в особенности осенью, в большем количестве выпадают в самых горах, нежели в долинах, помещенных среди тех же гор. Более же обширные степные местности, как, например, Куку-нор, вероятно также и луговые плато на верхней Хуан-хэ, осенью пользуются совершенно сухой погодой, которая с сентября наступает и во всем Северном Тибете(141).
Обильные дожди, падающие в высоких горных областях в перемежку со снегом, весьма способствуют значительному понижению летней температуры на всем Северно-Тибетском нагорье