Б-Русь. Полученный результат уже годится для объяснения любых слов, содержащих последовательность брус-, например:
«Кстати, может быть, название BRUSSEL (БРЮССЕЛЬ) является легким искажением слова Б-РУССЫ, то есть Белые РУССЫ» [СК: 600].
«На юге Италии отмечена область ABRUZZO, название которой, по-видимому, произошло от слов РУССЫ или Б-РУССЫ, то есть Белые Руссы или Белорусы» [606].
Разница между б и п – для авторов «новой хронологии», конечно, пустяк, поэтому ничто не мешает выдвинуть и такие утверждения:
«Область ПРУССИЯ (PRUSSIA), ‹…› означало ранее, вероятно, П-РУССИЯ, то есть Белая РУСЬ, БелоРУССИЯ» [СК: 342].
«В центре Франции Птолемей указывает область и народ PARISIJ, то есть ПАРИЖАНЕ, в современном произношении. Отсюда и слово ПАРИЖ. ‹…› Ранее слово PARISIJ указывало, скорее всего, на П-Русов, то есть на Белых Руссов, белорусов, пришедших сюда из Белой Орды во время завоеваний XIV века» [278–279].
Можно двигаться по этому пути и дальше:
«От слова П-РУСЫ произошло, скорее всего, и "античное" название ПЕРСЫ, ПЕРСИЯ» [299].
Что авторам из того, что записи типа Б. Русь не существуют нигде, кроме письменных канцелярских обозначений, никогда не произносятся как брусь и нигде и никогда не превращаются в названия географических пунктов в живом языке? Ведь они уже давно без всякого смущения пользуются «обратным прочтением», которое точно так же не создает новых названий никогда.
Историческая лингвистика давно установила, что каждый фонетический переход, во-первых, строго ограничен определенным языком и определенным периодом его истории, во-вторых, за весьма редкими исключениями носит характер не индивидуальный, а всеобщий, т. е. совершается во всех словах данного языка, где имеется соответствующая совокупность условий.
Авторы вновь полностью игнорируют это положение, как если бы они никогда о нем не слышали.
Произвол в замене одних букв на другие, их выбрасывании, добавлении и перестановке – совершенно такой же, как в работе НХ.
Например, слово Орда, если верить авторам, дало десятки, если не сотни географических названий в самых разных уголках земного шара. Вот некоторые из наиболее известных (приводим, где это не мешает изложению, современные названия):
горы Арденны (якобы[31] «Ордынская область»), озеро Гарда, Адриатическое море, Хорватия, Кордова, Грац, Гродно, Herteford (в Англии) (из Horda + Horda, т. е. Орда + Орда[32]), Эрфурт (тоже из Horda + Horda), Карфаген (из Horda + Жена), Пикардия (из Пика Орды), реки Одер и Дуэро (ср. выше), Лабрадор, Порто (и Португалия; из П-Орда, по модели П-Руссия).
Немногим меньше названий возникло, как мы узнаём, из слов Русь, Руссы, Русины, например: Аризона, Ареццо, Ла-Рошель, Рошфор, Mar Rosso (т. е. Красное море), также Абруццы, Брюссель, Пруссия, Париж, Персия (ср. выше). И, конечно, в этом списке фигурирует и «фирменное блюдо», своего рода масонский знак, символизирующий принадлежность к сообществу лингвистов-любителей, – этруски («это русские»). О названии Брешиа см. отдельно ниже.
Из тартары (татары) получились, в частности, Тарту, Трир, Феррара и очень много другого.
Приведем и некоторые другие примеры с достопримечательными фонетическими отношениями между сравниваемыми словами (наши пояснения даны в угловых скобках):
«Слово КЕЛЬН является, ясное дело, легким искажением слова КОЛОНИЯ, то есть русского слова СЕЛЕНИЕ» [СК: 347].
«Кстати, слово Lacus тоже славянское, происходит от ЛАКАТЬ, ЛУЖА, ЛАКАЮ, ВЛАГА [596]». <Латинское lacus – 'озеро'.>
«Название известного перуанского города Куско (CUSCO), ‹…› может быть, происходит от слова КАЗАКИ» [466].
«Не исключено, что название Мексика произошло от слова Москва, Мосох, Мешех. В частности, название Мексиканского залива – Golfo Mexi cano (как оно написано на данной старинной карте), могло произойти от словосочетания Московский Хан или Мосох хан (Mexi cano)» [462].
Как уже указывалось в главе 1, для лингвиста-любителя связать по смыслу любые два понятия – не проблема. В книге СК наивность и нелепость предполагаемых смысловых переходов нередко побивает все рекорды. Вот некоторые примеры:
«А название РОНА для многих рек Европы ‹…› – это славянское слово, означающее "ронять" капли, слезы и т. п.»; «Повторим, что РОНОЙ называли реку вообще» [СК: 345, 346]. <Что и говорить, самое заметное свойство реки, конечно, то, что она роняет капли.>
«Латинское слово INSVLA (insula), вероятно, произошло от славянского НАСЕЛЯЮ, НАСЕЛИТЬ» [270]. <Insula – 'остров'; населенность – это, конечно, определяющая черта острова.>
«Любопытно, что ВСЯ Америка целиком именовалась ИНДИЕЙ НОВОЙ. То есть "далекой новой" страной, поскольку слово Индия произошло от старого русского слова ИНДЕ = далеко, где-то» [462]. <Комментарии здесь и далее, по-видимому, уже излишни.>
«Может быть, название Бразилии (Bresilia) произошло от славянского ПОРОСЛЬ, то есть страна, заросшая, поросшая лесами» [462].
«Известный прибрежный город Салоники (Salonica) ‹…› получил свое название, может быть, от слова СОЛЕНЫЙ, поскольку в море – соленая вода» [334].
«Название прибрежного города BARSALONA (современная Барселона) могло произойти от сочетания БЕРУ + СОЛЕНЫЙ, Брать Соль, поскольку вода в море – соленая. Может быть, тут специально собирали соль. Возможен и другой вариант: БЕРег СОЛЕНЫЙ, БРег СОЛЕНЫЙ, то есть берег соленого моря» [338].
«Не исключено, что название Сарматия Азиатская – SARMATIA ASIAtica – произошло от сочетания «Царя Мать Иисуса» [316].
Как и в книге НХ, авторы как бы не знают, что на свете существуют разные языки. И совершенно не подозревают о том, что, говоря о переходе одного звука (у авторов – буквы) в другой, нужно указать, в каком языке. Например, мы находим следующее рассуждение:
«Может быть, в название известного испанского города КОРДОВА (COURDUBA на карте Птолемея) ‹…› тоже вошло слово HORDA = Орда, при переходе Г-К, т. е. HORDA → CORDU-ba. Отсюда, кстати, видно, что Б и В переходили друг в друга» [СК: 338].
Последняя фраза выглядит как скрытая реплика на наше замечание о том, что в русском языке б и в никогда не «переходят» друг в друга (см. главу 2, раздел «Любительские поиски происхождения слов»). Авторам не приходит в голову, что их пример может что-то говорить только об испанском языке, но не о любом языке вообще.
А вот еще одно замечательное утверждение:
«Кстати, название известного города БРЕШИА могло произойти от Б-РАША, то есть Белая Русь или П-Руссия, Б-Руссия» [СК: 286].
Отсюда видно, что авторам всё равно, как назвать Русь, – РУСЬ или РАША (так они передают английское Russia). О том, чтό это было за общество, где Русь могли называть то РУСЬ, то РАША, авторы не задумываются.
И совершенно невообразимое по беспардонности отношение к другим языкам проявляется у авторов в том, что они без всякого смущения берутся объяснять из славянского (или просто русского) языка даже те названия, которые в местном языке имеют ясный смысл. Вот пример:
«Название VENESVELA (современная Венесуэла), по-видимому, произошло от славянского ВЕНЕЦ ВЕЛикий. Эта мысль подтверждается также тем, что здесь же, рядом, на карте мы видим название Венесуэла в форме VENEZUELA ‹…›. Здесь славянское слово ВЕНЕЦ присутствует в своей точной форме: VENEZ» [СК: 470].
И это притом, что хорошо известно, как сложилось это название: оно пошло от индейского свайного поселения на берегу моря, которое показалось испанцам похожим на Венецию, и они назвали его Venezuela, то есть 'маленькая Венеция' (-uel-a – широкоупотребительный испанский уменьшительный суффикс).
В книге [Чувардинский 2007] разбирается целый ряд других примеров такого же рода из СК: например, названия, включающие французское fort'форт, крепость', «новые хронологи» трактуют как содержащие всё то же пресловутое Орда; в ту же Орду у них превращается английское ford'брод'; французское roche'скала' превращается в Русь; Ferrara (прозрачное производное от итальянского ferro'железо') толкуется как тартары (татары) и т. д.
Чтобы почувствовать, какое надругательство над языком представляют собой подобные «истолкования», вообразите, что английский любитель, столь же невежественный и тенденциозный, как АТФ, взялся истолковать название Красная площадь и «разгадал» его так: это название – «слегка искаженное» английское crusty plot'покрытый коркой земельный участок'. У немца разгадка бы вышла другая: krasser Plotz, 'резкий удар'. У француза – третья: crasse de pelote'грязный ком'. «Но это же всё бессмыслица!» – скажете вы. Но разве «венец великий» или «беру соленый» намного осмысленнее?
Смею заверить читателя, что с этой задачей (истолковать Красную площадь на своем языке) справился бы и арабский любитель, и турецкий, и китайский. Для этого достаточно вооружиться фоменковской методикой сравнения слов.
Нетрудно представить себе, какое чувство вызвала бы подобная изобретательность иностранных лингвистов-любителей у русской публики, особенно если бы каждый из них заявил, что это именно его национальные войска стояли на Красной площади, когда ей давали такое название. Но АТФ и не рассчитывает на одобрение в Венесуэле. Ему достаточно того, чтобы вызвать энтузиазм у простаков в России.
В статье «Лингвистика по А. Т. Фоменко» я в подробностях показал, каким немыслимым, нечеловеческим всеведением должен был бы обладать изобретатель латыни, если бы латынь была «изобретена».