Айша уже там… со своими догами… она поджидает их у дверей комнаты 36… ага… так я и думал!.. тот лжеврач уже там… его санитарка тоже… и скорее всего… их пациент тоже там… тот, что был на моей кровати, которого они собирались оперировать, толстый владелец гаража из Страсбурга… как и многие другие, кто исчез, казалось бы, навсегда… я уверен в этом… уверен… впрочем, не совсем… может быть, теперь мне удастся заглянуть туда?.. в эту комнату 36?.. тогда бы я смог увидеть все собственными глазами… им должно быть там очень тесно… я мог бы воспользоваться предоставившейся мне возможностью… Папийон, Клотильда, епископ… вместе с теми, кто тащил их за собой, в окружении всех этих сердобольных женщин… уже в 36-ой!.. Айша позволяет им всем втиснуться туда… я тоже мог бы позволить себя туда затолкнуть… вместе с ними… сама Айша остается у дверей со своими догами… она выжидательно смотрит на меня, не собираюсь ли я зайти… она бы не стала возражать… «нет! нет, мамаша! не выйдет!» я конечно любопытен, но не настолько!.. этот номер не пройдет! хватит надо мной издеваться!.. найди себе кого–нибудь другого, подоверчивее!.. моя толстозадая Айша! и можешь не вертеть своим крупом, не изображать танец со змеями!.. баста!.. отсоси, девуля!.. и не трави мне душу! я и так озлоблен на весь свет!.. а то, гляди, дождешься, я возьму да посажу тебя на кол, заживо! ты слышишь меня, нет? оливка! фига! прошмандовка чертова! в 1900 я уж одну такую видел!.. танцовщицу со змеями тютелька в тютельку!.. в красных крокодиловых шкарах, с огромными драгоценностями! и с такой же плеткой! ладно, Айша, живи! я бы с удовольствием посадил ее на кол! но я боюсь оказаться в 36-ой! в ее 36-ой! в 11-ой меня ждут больные!.. это тут! да!.. ну а как же вокзал?.. Замок? сначала вокзал!.. там, должно быть, прибыли новые поезда!.. а это значит, мне снова придется пробираться вниз по проспекту… от ворот до ворот… от тротуара к тротуару… там ведь не только можно нарваться на пулю… повсюду… где угодно… там не каждом шагу вас подстерегают еще и надоедливые болтуны!.. сколько раз, покидая Ловен, я намечал что–то сделать… кого–то навестить… и ничего не успевал!.. а все потому, что какой–нибудь очередной одержимый вцеплялся в меня мертвой хваткой!.. они подстерегают вас там у каждых ворот… на каждом углу… вы должны выложить ему все, что вы думаете об этих событиях! и не потом!.. как–нибудь в другой раз! а сейчас же! немедленно! и все начистоту! абсолютно все! хлоп по плечу! его вам запросто могут вывихнуть или раздробить! руку они вам жмут с такой силой, что от боли у вас темнеет в глазах и вы едва не теряете сознание! «ах, наш дорогой доктор! вот и он!» как приятно они удивлены!.. как рады вас видеть!.. о, а вам в обращении с ними следует быть осторожным! крайне осторожным! и предельно собранным! на все вопросы отвечать сразу же, спонтанно! промедление смерти подобно! и побольше оптимизма! и глубокой убежденности в голосе! человек, спрашивающий ваше мнение, не просто рядовой стукач! не обольщайтесь! так что не нужно спорить с ним по пустякам! вы не должны обмануть его ожиданий!.. «конечно, победа у немцев уже в шляпе… новая Европа уже создана!.. секретное оружие уже разрушило Лондон!.. сравняло его с землей! фон Паулюс уже в Москве, но обо всем этом сообщат только по прошествии зимы! Роммель в Каире!.. обо всем будет объявлено одновременно!.. американцы просят мира… так что можно считать, что мы уже дома! прогуливаемся по Елисейским Полям!.. единственная проблемы — это транспорт, поезда!.. просто не хватает поездов!.. но и это вопрос нескольких недель! главное добраться до Ретонд и Сен—Дени!»[354]
Делайте вид, что вы в курсе всего, о чем бы с вами ни заговорили! во время разговора эти типы все время чешутся… у них у всех чесотка!.. но не вздумайте говорить с ними о ней… ни слова о чесотке!.. только о победном возвращении через Триумфальную Арку!.. о нашем Торжестве! не жалейте красок!.. с де Голлем в Лондоне, Рузвельтом, Сталиным и их кликой покончено!.. раз и навсегда! они все с кольцами в носу!.. отправлены в зоопарк в Винсенн! именно там! проведут они остаток своих дней! и самое главное — ни в коем случае не выказывайте ни малейшего сомнения! стоит вам только заикнуться: «Роммель не очень уверен, что захватит канал… Суэц вполне может и устоять!» и ваша песенка спета!.. это будут последние слова в вашей жизни!.. сколько людей уже исчезло только потому, что они позволили себе некоторый скептицизм в разговоре с этими «типами у ворот»?.. видимо–невидимо!.. исчезло навсегда!..
Конечно, лучше всего было бы сидеть дома!.. но, увы, это невозможно! невозможно!..
***
Боже мой, как было бы приятно больше никого не видеть!.. ничего не говорить, ничего не писать, послать всех подальше… и отправиться доживать свои дни куда–нибудь на берег моря… только не на Лазурный Берег!.. а к настоящему морю, к Океану… ни с кем не встречаться, исчезнуть, раствориться в небытии… ну а как же хавка, милок?.. музыка играет, барабаны бьют!.. на ковер, старый клоун! и оп–ля!.. еще разок! вас, вообще–то, уже заждались! публика сгорает от нетерпения: все ждут, когда же вы наконец как следует расквасите свою физиономию!
Ахилл прицепился ко мне вчера, почему я так долго заставляю себя ждать?.. старый похотливый осел, сам–то он никогда не написал ни одной книги!.. и голова у него никогда так не болела!.. черт! а этот его халдей Лукум заявился ко мне и давай выпытывать… с чего это я стал таким привередливым?.. таким ленивым? в то время, как его обожаемый патрон Ахилл втюхал баснословные суммы во всевозможную рекламу, коктейли, разукрашенные флажками автобусы, промывание мозгов критикам, огромные в три обхвата колонищи на первой полосе самых злобных, самых что ни на есть «меня–ненавистнических» газет… и все ради того, чтобы все узнали! что я наконец закончил свою блядскую рукопись! и вот результат!.. ах, бедняга Лукум, у него это просто не укладывается в голове!.. я отупел и обленился еще больше, чем в прошлом году! он с ужасом думает, что станет с Ахиллом, если тот узнает об этом!.. бедный старик этого не переживет!.. о, он постоянно с ужасом думает об этом!.. у них так не принято!.. даже Жертрут, их конкурент с небесно–голубым моноклем, и тот никогда не позволял себе ничего подобного !.. у них вообще все было бы прекрасно, если бы я, гнусный циник, шут гороховый, безмозглый недоделок, перестал наконец заниматься саботажем…
Неужели я не могу понять, что Ахиллу просто необходимо съездить в Дакс…[355] а на обратном пути заехать еще и в Экс,[356] и Энгьен![357] ведь он уже не молод! в июле ему исполняется сто лет!.. но он не хочет умирать, не разобравшись со всей этой путаницей вокруг моих рукописей у него в подвале! из–за меня он и так уже вынужден был отказаться от пребывания в Мариенбаде…[358] и Эвиане!..[359] пока ему приходится довольствоваться поездками в Люксембургский сад… на Елисейские Поля… но ни кукольный театр!.. ни катание на маленьком паровозике в Булонском Лесу не способны его больше отвлечь… развеять его мрачные мысли о деньгах, которые он вложил, чтобы сделать меня знаменитым!.. а мне на это насрать!.. потому что у меня нет ни капли совести!.. короче, хватит ебать муму, гони рукопись, и точка!
— Лукум! Лукум! такси! скорее!
Он слегка опешил, но тем не менее встает… и следует за мной… в сад… а потом на тротуар…
— Шеф! шеф!.. пожалуйста, в Лурд![360] В Лурд, шеф! и побыстрее! побыстрее!
Ах, его слова заставили меня встрепенуться! что ж, пусть катятся! в Лурд! или еще куда! на пару со своим боссом! втроем! вдесятером! им ведь надо поправить свое здоровье! а у меня есть дела поважнее! я еще не рассказал вам о том, что случилось потом там, на лестничной площадке…
***
Я еще не успел отойти от потрясений, связанных с Папийоном, Клотильдой, катарским епископом, лже–хирургом и его пациентом, да и воспоминания о том инциденте на вокзале были еще свежи в памяти… казалось бы, достаточно… вечно так продолжаться не может… должен же человек хоть немного отдохнуть… а тут еще толпа этих страсбуржцев, состоящая сплошь из скандалистов всех мастей, одержимых горлопанов, полоумных матрон и ряженых, косивших то под одних… то под других… ан, нет!.. конца этому было не видно!.. приток людей не ослабевал!.. с улицы… из пивной… отовсюду!.. карабкались все новые и новые! они уже запрудили всю лестницу, забили собой все проходы… попытаться протиснуться сквозь них означало обречь себя почти на верную гибель, вас бы там в два счета превратили в лепешку!.. особенно, если учесть возбужденное состояние толпы, которую раздирали противоречивые желания! присутствующим хотелось жрать, спать и ссать одновременно!.. и они вопили об этом! вне себя от ярости! жрать спать и ссать!.. и тем не менее!.. я решил рискнуть… «пропустите меня! ну нет!.. нет уж!.. ни за что! давай, вали отсюда, эй ты, чмо! куда прешь, ублюдок!.. а ну посторонись, паразит!..» вот так они на меня реагируют, такие чувства я у них вызываю… так они меня уважают… впрочем, и теперь меня уважают не намного больше!.. но тогда я опешил!.. мне нужно было идти в Замок… ладно! потом! а как там этот Раумниц?.. этажом выше!.. хорошо, если невозможно спуститься, я поднимусь… комната 28! тук! тук! тук!.. herein!..[361] он лежит… с сигарой во рту…
— Я ведь запретил вам курить, коммандант!
Я с ходу перехожу в наступление!.. его забавляет, когда я ему что–либо запрещаю.. однако по–другому с ним нельзя… людей нужно держать в узде, иначе они сразу же садятся вам на голову…
— Раздевайтесь, коммандант! я сделаю вам укол!
Почти ежедневно я ввожу ему два кубика… о, они ему не помешают!.. здоровье у него не ахти!.. одышка… ничего определенного… но каждую секунду может случиться непоправимое… со стороны это плохо видно, но теперь, лежа на кровати, голый, он напоминал старого обессилевшего атлета… раздутые щиколотки… я слушаю его… сердце никогда не лжет… тому, кто его слушает, оно выкладывает о себе все, как есть…